Марина Мнишек. Невероятная история авантюристки и чернокнижницы - Ядвига Полонска

Лжедмитрий развернул второй лист письма, пробежал его глазами по присяге и замер. В этот момент он осознал, что полностью подчинен своей невесте.

– Государь! Вестовой! – крикнул стражник на улице.

– Зови его! – ответил Лжедмитрий.

В шатер зашел запыхавшийся гонец.

– Царь наш! Государь! С радостью доношу, что после того, как весть о жестокостях царских отрядов в непокорных волостях дошла до Москвы, на твою сторону встали несколько князей вместе со своими дружинами, а во главе их стоит князь Василий Голицын. Москва сдалась без боя!

Лжедмитрий отпустил гонца и, еще не до конца понимая, что стал властителем Московии, несколько минут стоял посреди своего шатра с бессмысленной улыбкой на губах.

– Москва – моя, – только произнес он через несколько минут и облокотился на край, стоявшего рядом стола. – Моя.

Он достал из потайного кармана медальон, и раскрыл его. Слегка опустив веки, не моргая, царевич долго и молча смотрел на портрет царя Ивана Четвертого. Наконец он отвел свой взгляд и закрыл глаза. По его щекам потекли слезы. Крепко сжав губы, чтобы не разрыдаться во весь голос, Дмитрий стоял еле сдерживая себя. Затем, немного успокоившись, он снова посмотрел на медальон.

– Москва моя, отец, – сказал он портрету. – Она моя отец. Я отомщу им за нас.

Мнишек не терял времени даром. Заранее, еще до присяги москвичей новому царю, он заслал в город своих людей из знатных, но обедневших польских и литовских родов, которые шпионили за придворными библиотекарями, лекарями и стражниками. По несколько раз в неделю по голубиной почте или с купеческими караванами он получал сведения о том, что хранится в библиотеке Ивана Четвертого. Это собрание не давало покоя многим правителям. Один из самых эрудированных монархов своего времени, царь Иван, кроме того, что почитался как потомок одного из древнейших родов Европы, состоящий в родстве почти со всеми королями мира, был еще и знатоком многих древних тайн. Десятилетиями, с молодых лет, он собирал уникальные переводы античных и восточных философов, врачей, химиков и мистиков всех времен, пополняя собрание своей бабушки – Софьи Палеолог, племянницы последнего византийского императора.

По праву рождения Софья получила одну из лучших библиотек в мире, которую привезла в Москву на 70 подводах.

Мнишек встал с дивана и, подойдя к столу, взял лежавший там список книг. Дрожащими от волнения руками он сделал несколько шагов, и стал читать.

Библиотека состояла из двух частей – светлой и темой. В светлой были древнегреческие и древнеримские рукописи Цицерона, Ливия, Аристофана, Пиндара и других мыслителей.

Он представил, как драгоценные свитки лежат на полках в подземельях Московского Кремля, где Софья разместила библиотеку, зная, что это – единственный способ спасти книги от пожаров.

Мнишек представлял, как он входит сначала в «светлую» часть библиотеки – как лучи фонаря освещают в темноте тысячи кожаных туб с манускриптами, а затем направляется в «темную» часть. Воображение рисовало огромный тоннель, вдоль стен которого стоят полки, забитые книгами по алхимии и оккультизму. Это был самый дальний угол подземелий.

По преданию царь Иван наложил на него самое страшное охранное заклятье сроком на восемьсот лет.

– Черт! – вдруг громко произнес воевода.

Он вспомнил, что по сведениям его шпионов в библиотеку уже пытались пролезть агенты английского, французского и датского королей. Стражей были пойманы и шпионы германских герцогов.

За все время с начала смуты в Москве проживала почти тысяча агентов. И каждый искал библиотеку.

Мнишек взглянул на список из «темной части» и уже от первой фамилий его бросило в дрожь.

Генрих Корнелий Агриппа или Агриппа Неттесгеймский – средневековый астролог. Папа Римский внес почти все его труды в «Индекс запрещенных книг». Тут были главные две книги Агриппы, которые искал Мнишек – «Оккультная философия» и «О недостоверности и тщете всех наук и искусств». Воевода на мгновение задумался, и понял, что готов отдать за эту книгу всю остальную библиотеку.

В дверь постучали.

– Да, – ответил Мнишек.

– К вам Петр, – сказал слуга.

– Пускай заходит.

Корвус вошел своей шатающейся походкой, в сопровождении ворона, который, как всегда, сидя у него на плече, держал равновесие, вцепившись когтями в толстый кожаный ремень, перекинутой через плечо сумки.

Он с первого взгляда определил состояние воеводы.

– Ты хочешь поделиться со мной важной новостью? – не поздоровавшись, с улыбкой спросил монах.

Мнишек, недовольный тем, что его отвлекли, возможно, в самый счастливый момент жизни, молча протянул Корвусу руку, в которой держал список.

– Ха! – воскликнул Корвус.

Воевода удивленно повернулся к монаху.

– Впервые вижу тебя в таком возбужденном состоянии, друг мой, – сказал он.

Но Корвус лишь отмахнулся от него рукой, что тоже не входило в повадки степенного и мудрого отшельника.

Он вцепился своими костлявыми тоненькими пальцами в листы и, широко раскрыв глаза, почти не моргая, пробегал взглядом строчки – то все подряд, то останавливаясь на каком-то названии и вспоминая все, что знает о книге.

Наконец, через пару минут изучив весь список, он повернулся к Мнишеку.

– Что это, Ежи?

Воевода самодовольно улыбнулся.

Ему было приятно чувствовать, что он хоть чем-то может ошарашить мудрого наставника. Этим списком Мнишек доказал Корвусу, что кое на что еще способен. Пока монах изучал список книг, он исподтишка постоянно смотрел на него и ликовал. Такой удачи Корвус даже в самых смелых своих мечтах предположить не мог. Его план сработал. Воевода Мнишек наконец-то добился своего…

«Да-да, старый карлик, – подумал про себя он. – Теперь ты у меня будешь просить милости и снисхождения. А лет через двадцать-тридцать вся твоя ученая бернардинская братия!».

– Я нашел библиотеку Ивана, – равнодушно, хотя и не без вызывающих и заигрывающих ноток в голосе ответил воевода.

Эти слова произвели на Корвуса еще большее впечатление. Читая список книг, и находя в них те, которые, по преданию, хранились в подземельях Московского Кремля, он все еще сомневался – тот ли документ держит в своих руках.

– О, Боже! – простонал он.

Он, не веря своим ушам, уставился на Мнишека широко раскрытыми глазами.

– Ежи! – почти завыл Корвус. – Это правда она?