Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы - Джек Коггинс

В XVIII столетии одно племя из группы племен банту обосновалось в Юго-Восточной Африке. Они называли себя зулусами и постепенно, под руководством умелых вождей, стали значительной военной силой в Южной Африке. Зулусы, высокие гордые люди, первоначально были не более воинственным народом, чем их соседи, но обстоятельства вынудили их выработать военную систему, уникальную для примитивного народа. Африканская племенная жизнь вращалась в основном вокруг нескольких считаных сообществ полурелигиозного характера; именно от одного или нескольких таких сообществ и начала свое существование своеобразная полковая система. Молодые люди были сведены в полки, которые жили по строгим законам; им предписывалось безбрачие и другие дисциплинарные ограничения, без чего они были бы просто неуправляемыми ордами.

Чака, ставший вождем зулусов в 1800 году и проявивший недюжинный талант военачальника, продолжил укрепление военной дисциплины. Полки были расквартированы в их собственных поселениях, или краалях, право женитьбы давалось только королевским повелением, как награда за героический поступок. Обычный длинный ассегай, или копье, был укорочен и получил широкий наконечник и короткое толстое древко, что побуждало воинов стремиться к ближнему бою. Одновременно с этим был усовершенствован боевой строй полумесяцем. Центральная его часть, позади которой располагался резерв, осуществляла основную атаку, тогда как «рога» охватывали врага и наносили удар по его флангам и тылу. Полки были различной численности – от 400 до 2000 человек. Каждый полк возглавлялся командиром. Воины каждого полка отличались от воинов других полков цветом обтянутых воловьей кожей щитов или страусиных перьев на голове либо каким-нибудь другим образом. Быстрые передвижения были особым коньком тактики зулусов; они могли совершать переходы по 40 миль в день.

Во времена правления Чаки – Черного Наполеона – мощь зулусов и тех племен, с которыми они себя ассоциировали, быстро росла. Военная машина зулусов с ее беспощадной дисциплиной, превосходным командованием и четкой организацией была непобедима. Подчиняя себе другие племена, зулусы позволяли некоторым из них примкнуть к своему народу и устанавливали квоту на число молодых людей, которых те должны были направить в их армию. Все же остальные изгонялись, а их обиталища обращались в пустыню. На всем протяжении (28 лет) своего правления Чака почти обезлюдил Наталь, а грифы и шакалы шли по следам его быстро передвигающихся полков. Два отряда под командованием мятежных лейтенантов отделились от его войска и завоевали северные провинции страны; основная часть зулусской армии дошла до севера Ньясаленда[17].

Чака был убит в 1828 году своими сводными братьями, и один из них, Дингаан, рассорился с голландцами и предательски убил членов дипломатической миссии. За этим последовало внезапное нападение на буров, которые поселились в Натале (1838). Несколькими месяцами спустя буры сдерживали огнем войска зулусов под прикрытием своих фургонов, тогда как другие буры верхом на лошадях нанесли удар в тыл зулусам и разбили их у Кровавой реки.

Как можно предположить, дисциплина в правление Дингаана была уже не той, что при Чаке. Более поздний деспот, Сетевайо, восстановил ее в той мере, на какую был способен, и рассорился с англичанами, которые тогда были основной силой в Африке.

Война началась с катастрофы, когда британский командующий на виду у врага разделил свои силы и покинул укрепленный лагерь. Командир на поле боя отклонил совет южноафриканцев образовать из фургонов обоза защитный круг. В результате лагерь под Исандлхваной (22 января 1879 года) был взят штурмом силами 10 000 зулусов. Почти все европейцы (806 человек) и около 500 дружественных туземцев были убиты. Прямо с места победы несколько отрядов зулусов направились к Исандлхване, чтобы напасть на небольшой контингент британцев у Рорке-Дрифт. Британцы численностью примерно восемьдесят человек плюс триста больных и раненых в госпитале выдержали беспримерную битву. Будучи непрерывно атакуемы, с полудня до заката, они удерживали свои позиции, часть которых представляла собой баррикаду из ящиков печенья. Шесть раз они отбивали подошедшего едва ли не на дистанцию удара штыком неприятеля – и утром он отступил, оставив 350 человек убитыми.

Получив известия о катастрофе под Исандлхваной, Лондон, следуя обычной британской практике, в конце концов направил соответствующие силы, и кампания завершилась, подобно войне в Судане, когда волна за волной храбрые воины, атакующие британские каре, были уничтожены плотным ружейным огнем. Лишившись военной организации, зулусы вернулись к более мирным занятиям, вроде скотоводства. Но память о стройных рядах полуобнаженных воинов с черной кожей во главе со своими вождями, об овальных щитах, обтянутых воловьей кожей, и о сверкающих широких копейных наконечниках продолжает жить на страницах книг таких писателей, как Райдер Хаггард и Бертрам Милфорд, донесших до нас эхо боевого клича, стук копий о щиты и мерную поступь тысяч ног.

Из тишины фермы где-нибудь в пенсильванской глубинке и с временной дистанции во много десятилетий довольно просто следить за взлетами и падениями воинственных племен и рас, оставивших короткий, но кровавый след в истории. Минувшие годы придают прошлому налет очарования, хотя и нет сомнения в том, что многие кровожадные негодяи вполне заслужили свою судьбу, а их смерть от копья или пули лишь принесла пользу цивилизации. Но дервиши и зулусы, апачи и кайова (эти великолепные воины равнин, получившие признание «лучшей в мире легкой кавалерии»), туареги и берберы, арабы и пуштуны – все они оставили свой след в анналах военной истории. Возможно, это просто ностальгия, но не похоже на то, что нынешние их потомки смогут сравниться с туземными армиями былых времен, шедшими на смерть под многоцветными знаменами.

Военная история Соединенных Штатов в гораздо большей мере, чем история любой другой страны, демонстрирует громадную разницу между регулярным солдатом и солдатом-гражданином – то есть между профессионалом и дилетантом. Первые годы молодой республики снова и снова обнажали пороки, крывшиеся в милиционной системе. Но все же она была неотъемлемой частью военной концепции этой новой нации. Концепция эта основывалась на абсолютно неверной предпосылке, что оборона страны может и должна быть передана в руки ответственных граждан. Когда наступит необходимость, мыслили ее апологеты, то каждый ответственный гражданин с готовностью оставит свою ферму, кузницу или контору и поспешит прибыть на место сбора, чтобы быть ведомым в бой против врага. Вести же его будут достойные и ответственные джентльмены, которые, после одержанной победы, снова тихо отправятся на заслуженный отдых. Таков был этот благородный (да к тому же еще и экономичный) план, прекрасно укладывавшийся в образ идеалистического мышления тогдашней прекраснодушной интеллигенции.