Сквозь все преграды - Мэри Спенсер

— Мило?

— Да, мне понравилось.

— Господи, Этти!.. Ты как будто говоришь об экскурсии в музей.

Мариетта лукаво улыбнулась:

— Вовсе нет. Просто мы с Дэвидом жили тихо, во всяком случае, не напивались и не палили из револьверов.

Мэтью удивленно сказал:

— Ты же знаешь, я имел в виду совсем не это. Ты сейчас говорила, что надо, мол, делить друг с другом радости и беды, но непохоже, что замужество тебе очень понравилось.

— О… — Мариетта сразу погрустнела. — Вероятно, наш с Дэвидом брак нельзя было назвать идеальным. Дело в том, что мы поженились не по любви или великой страсти. Мы были просто друзьями, уважали друг друга, и нам было хорошо вместе.

— Звучит убедительно, — сухо прокомментировал Мэтью.

Будь Мариетта его женой, она никогда бы так не сказала. И не сказала бы «мило» о тех вещах, которыми занимаются в браке.

— Да, ничего особенного, — призналась Мариетта. — Но с Дэвидом я была счастлива. После смерти мамы мне пришлось жить с отцом… — Она замолчала, словно взвешивая слова.

— Давай, Этти, — подбодрил ее Мэтью. — Рассказывай.

Мариетта завернула руки в юбку, пытаясь согреться.

— Просто… я никогда не могла понять, зачем она вышла за отца замуж. Я имею в виду маму. Такая очаровательная женщина! Когда она умерла, мне было только семь лет, но я очень хорошо ее помню. Мама родилась в Массачусетсе и говорила с таким милым акцентом. Она была нежная, любящая, добрая, а мой отец… — она замялась, — он трудный человек.

В ее голосе слышалась боль.

— Этти!.. — прошептал Мэтью. Его рука преодолела небольшое расстояние, разделявшее их, и сжала ее пальчики.

— Он не был жесток, совсем нет, но интересовался только своей карьерой. Политика стала его любовницей. — Мариетта замолчала, погрузившись в задумчивость. — Я появилась на свет в Сакраменто. Папа к тому времени был членом ассамблеи. В детстве политика заменяла мне сказки и песни. — Она грустно усмехнулась, и Мэтью сжал ее руку сильнее.

— После смерти мамы мы остались вдвоем, и папе пришлось уделять мне больше внимания, потому что смотреть за мной было некому! Наверное, он чувствовал себя виноватым за то, что столько лет пренебрегал мной, поэтому и решил вовлечь меня в свою жизнь.

— Он любил тебя, дорогая, — тихо сказал Мэтью.

— Да, мне тоже так кажется. Однажды, когда я еще была маленькая и упала с лошади, отец сидел около моей кроватки и плакал.

— А как же иначе, — ласково согласился Мэтью. — Ведь он твой отец, и, конечно, он очень испугался за тебя.

— Я часто вспоминаю о том, как он смотрел на меня, когда я очнулась и открыла глаза, как поцеловал, как разговаривал со мной. Я жила этим в Вашингтоне: там мы виделись редко. Потом он потерял ко мне интерес — так же, как и к маме в свое время. Я стала играть роль хозяйки, когда в дом приглашались власть имущие. Вот и все.

— Этти…

— Это правда. Папа часто говорил, как он рад, что я некрасива и вряд ли выйду замуж. Ведь тогда о нем некому будет позаботиться.

Мэтью тихонько выругался, но Мариетга сделала вид, что не заметила.

— Дэвид избавил меня от одиночества. Он знал, как я несчастна, и предложил мне путь к спасению, пожертвовав собой ради меня. Я отказывалась, но он убедил меня, и за это я ему была потом очень благодарна. Я старалась стать ему хорошей женой — такой, какая ему была нужна, и, по-моему, Дэвид никогда не жалел о том, что женился на мне. По крайней мере мне так кажется, — закончила она, глядя на языки пламени.

— Этти Колл, жениться на тебе и сожалеть об этом может только круглый дурак.

Мариетта сжала его руку, даже не догадываясь, что почувствовал при этом Мэтью, как бешено забилось его сердце.

— Вы очень галантны, сэр. Настоящий средневековый рыцарь.

— Хотел бы я быть таким, Этти. Поверь, мне очень хотелось бы быть гораздо лучше, чем я есть. — Он встал и помог подняться Мариетте. — Подожди, давай прогуляемся немного.

Стоило им отойти от лагеря и оказаться в темноте, как Мэтью стиснул ее в своих объятиях. Мариетта не сопротивлялась: ее влекло к нему. Только с Мэтью она чувствовала прилив каких-то особенных неведомых эмоций Хорошо бы навсегда запечатлеть их в памяти! Эти большие теплые руки, сжимающие ее талию, это ощущение близости… Мариетта тоже обняла его, в тайной надежде на поцелуй, но Мэтью поднял голову вверх и стал смотреть на звездное небо.

— Посмотри туда!.. — промолвил он с восхищением.

Мариетта подняла глаза и пришла в восторг. Только мириады звезд могут привести человека в такое состояние!

— Красиво…

— Да, — едва слышно согласился Мэтью. — Я не очень набожен, но когда видишь это…

— Да, — прошептала Мариетта.

— Человек не в состоянии до конца понять себя, далеко не все он может изменить или проконтролировать. Вот так и со мной сейчас. — Мэтью вдруг сжал Мариетту крепко, словно тисками, и зарылся лицом в ее волосы. — Этти, — грустно пробормотал он, словно оправдываясь.

Она нежно провела рукой по его затылку.

— Все в порядке, Мэтью. Я понимаю. Он вздохнул и обнял ее еще крепче.

— Таких мест, как это, в мире немного, — сказал он более спокойно минуту спустя. Он разжал свои объятия, и теперь они могли посмотреть друг на друга. — Двадцать лет назад здесь не было ни городов, ни железных дорог — вообще ничего. А теперь человек повсюду оставил свой след. Только, видимо, человек не может быть самим собой, — с горечью сказал он, — Нет у него свободы. Нигде.

— Я понимаю.

— Правда? — Мэтью заглянул ей в глаза. — Ты поняла меня, Этти?

— Да, — повторила она.

Он с нежностью погладил ее щеки.

— Завтра мы арестуем Куинна, и ты выполнишь все мои указания. И выполнишь в точности, миссис Колл.

Мариетта молча смотрела на него. Он провел большим пальцем по ее губам.

— Обещай мне это, Этти. Скажи, что сделаешь все, что я скажу. Не пытайся выкинуть какую-нибудь глупость. Ты ведь ненавидишь Куинна?

Мариетта с трудом сглотнула.

— К чему мне это?

— Не знаю. Женщины иногда не могут справиться с собой. Они очень противоречивые создания.

— Вот как, маршал? — игриво спросила она.

— Да, именно так, — ответил он.

— Я вовсе не такая.

Мэтью улыбнулся и поцеловал ее в уголок рта, поглаживая волосы.

— Разве, Этти? Тогда почему же ты не сразу рассказала мне о дневнике? Помнишь первый день нашего знакомства? В поезде я спросил, не утаиваешь ли ты что-нибудь от меня?

— Но я не знала, — виновато ответила Мариетта. — Я имею в виду, что в то время действительно не знала, что…