Арид. Моё проклятье - Вероника Мелан

я продолжала смотреть на поляну с табличками. Хороший день, пусть и пасмурный, хороший ветер. Волшебно колышутся травы, и шумят ветви; очень хотелось своими ногами сегодня вернуться в дом. Но я готовилась умереть. Не потому, что этого хотела, но потому что сапёры всегда готовы к смерти – они живут с этим чувством. Мне временно придется сжиться с ним тоже.

– Всё, кончились твои яйца? Солдат-девочка?

Иногда я ненавидела того, кто находился рядом. Ответила ровно.

– Не кончились.

– Готова показать то, что умеешь?

– Да.

Мне нечего терять. Некого. Мне, по сути, некуда возвращаться. И незачем.

– Что ж, я специально нагрузил твои ручки, чтобы усложнить задачу.

Скотина. Даже стрелять было бы проще с трясущимися мышцами, чем заниматься тонкой работой, деактивируя механизмы. Арид всегда знал, что делал. Только я не собиралась пенять ни на него, ни на судьбу, я собиралась попробовать пройти это минное поле. Если получится.

Он продолжал смотреть на меня внимательно, как психолог смотрит на пациента. Желал уловить в моем взгляде страх, в движениях неуверенность? Не увидит. Если я подорвусь на мине, это быстрая смерть. Не самый плохой исход. Долгое умирание я уже проходила, больше не хочу.

Я мысленно считала до десяти, морально готовилась. И надеялась, что пересмотрела в библиотеке все нужные пленки.

– Я дам тебе шанс отказаться, цветочек, на очень невыгодных для тебя и неприятных условиях.

Какая щедрость. Я взглянула на Арида – Арида с тенью презрения и насмешки в глазах – со сталью во взгляде.

– Оставь свой шанс себе.

В одном он был прав: солдаты не дезертируют при сложных задачах, они не отказываются от миссий, они не сбегают. Не побегу и я. Даже про «невыгодные» условия слушать не буду.

Наверное, теперь чуть-чуть, по мнению Арида, психом была я. Интересно, он знал, что я в «Квадроне» всего месяц? Что моя подготовка неполная? Собственно, какая разница.

Мой счет в голове спустился с десяти до одного. Я была готова.

– Ты выбрала свой путь.

Я всегда его выбирала.

Показалось или нет, что теперь он вновь взирал на меня с интересом? Одобрение – это слишком сильно сказано, да, скорее, мелькнуло в глазах командира любопытство.

– Мне будет нужен спецчемодан.

– Рад, что ты о нём спросила. – «Без него было бы сложно».

Все-таки Арид – псих. Насмешливый, жесткий и циничный. С чертями и нейроксином в голове.

Когда он выдал мне взятый в багажнике машины чемодан с инструментами, спросил:

– Сколько времени у тебя будет на каждый объект?

– От полутора до трех минут.

Ответ был верным.

И он протянул мне кейс.

Лучше бы я пробежала марафон. Или вышла на поле боевых действий – там и то не так жутко. Там бурлит драйв и адреналин, там просто нужно действовать, и на страх времени не остается. Но минное поле…

Хорошо, что были таблички. Я рыла землю вокруг первого объекта быстро и аккуратно, как белка. Только потела и ощущала, как глушит изнутри гормон стресса. Одно неверное движение – и я очень некрасивый, порванный на части труп. Хорошо, что я перевязала хвост, что не лезли в глаза волосы. Вот только очень сильно дрожали руки – чертов Арид. Они бы и без того дрожали, но он добавил.

– Назови модель, – приказал командир, как только кратер вокруг мины оголил корпус.

– «АэК 42», – отозвалась я.

– Тип поражающего действия?

– Осколочный.

Лучше бы он не лез, просто не трогал меня, не тестировал. Сейчас мне предстояло разомкнуть с двух сторон защелки, а чтобы это сделать, нужно на крышку слегка надавить. Это слегка должно быть очень точно выверенным. «АэК» поддастся, если давление не превысит пяти килограмм. Если на грамм больше…

Арид, наблюдая издали, остановился, закурил. Ему все равно? Какие чувства он испытает, если капрал Джейн взлетит на воздух? Вероятно, никаких. Не под нейроксином точно.

Крышку я отщелкнула и сняла, понимая, что это будут самые сложные тридцать минут в моей жизни. Даже если они пройдут удачно, все равно ими останутся. Туч все больше, дождь все ближе.

Теперь, когда запустился внутренний счетчик, у меня чуть больше двух минут, чтобы обесточить одну пластину. Если напряжение не снять, если замкнется контур, будет «Дэйзи, пока!»

Никогда раньше мне не заливало потом глаза. Я вытерла их тыльной стороной ладони и потянулась к чемодану за мини-кусачками…

– Тип мины?

– Ударный.

Я перешла ко второй.

– Модель?

– «Трош».

– Что нужно сделать, чтобы обезвредить её?

– Дать кислоте вытечь с обратной стороны.

– Действуй…

Он тестировал профессионально, он наблюдал за мной орлиным взглядом, в котором равнодушие и ни тени пощады. Что ж, он генерал-майор, пусть и бывший, такие не знают ни сочувствия, ни сожаления.

Если кислота прожжет тонкую перегородку, если эту перегородку надорвет зазубренный край при неосторожном движении, к третьему заряду я не перейду. Смесь воспламенится, будет взрыв. Пленку я дырявила теми же кусачками; мой пульс напоминал барабанный бой. Сухо во рту, сухо внутри. Нужно продержаться максимально сосредоточенной, сфокусированной.

«Я могу выжить».

Если останусь внимательной и собранной.

Я должна выжить. Просто должна.

– Тип мины?

– Шрапнельная ловушка.

– Модель?

– «ТД-К».

– Сколько времени у тебя на обезвреживание?

– Полторы минуты.

– Как происходит деактивация?

– Нужно перерезать детонирующий шнур…

Третья. Я перешла к третьей. Почему-то очень ярким и насыщенным казался этот пасмурный день. Мозг помогал мне, мозг вырабатывал адреналин; впечатавшись в сетчатку после единственного взгляда на небо, стояли в воображении теперь грозовые облака.

(Adam Zapel, Jock York, Tom Griffiths – In Your Eyes)

Я занималась четвертой, когда он подошел и подсел рядом. Привычно спросил про модель.

– «Айя 4».

Я просто делала дело, мне в какой-то момент стало все равно. Страх не может длиться вечно, от него попросту устаешь. Руки рыли землю, тянулись к корпусу, осторожно вскрывали его; память выискивала нужные данные, подбрасывала в воображение просмотренные в библиотеке пленки. Пока все шло неплохо. Если можно говорить «неплохо», когда впереди еще шесть мин. Время покажет, дойду ли я до конца.

Усилился ветер; хорошо, что, если на механизм прилетит горсть земли или даже небольшой камешек, ничего не случится. Для взрыва нужен «пресс» посильнее. Глаза, однако, приходилось от пыли беречь. Очередной порыв донес до меня запах Арида, аромат его парфюма. Тонкий шлейф табака с вишней… Я поняла, что курить хочу невыносимо, как никогда в жизни. Что горло перережу за сигарету.

Но теперь, не глядя на того, кто находился рядом, я осторожно чиркала микросхему ножом. Мне нужно было прервать цепь, соскрести дорожку из пайки. И занималась я этим сосредоточенно.

– Смерти не боишься, генерал-майор?

Я всегда чувствовала его взгляд, но сейчас, в отличие от стрельбы по тарелкам, отвлекаться было некогда.

– Не боюсь.

Я все-таки посмотрела на него. В светлых глаза ни тени беспокойства.

– Настолько доверяешь моим навыкам или же заставил меня работать с муляжами?

– Муляжами? – рядом хмыкнули. – Хочешь, я наступлю, и мы проверим их работоспособность?

– Не хочу, – отозвалась я сквозь зубы.

Навряд ли он шутил.

Пайка поддавалась плохо; утекали секунды. Я стерла со лба пот.

– А ты в ад не боишься отправиться, Джейн?

Ему хотелось поговорить? Мне не верилось. Я бы ни за что не стала сидеть рядом с тем, кто запустил свои руки в схему детонатора. Но этот человек не просто не боялся смерти, он, похоже, каждое утро здоровался с ней за руку, он играл с ней, как с другом. Больной… Двинутый на голову. Но сейчас с удивительно ясным взглядом, как будто волна нейроксина спала.

– Я уже там.

– В аду?

Мы вели беседы о погоде, практически сидя на мине?

Я все чиркала по сраной дорожке. Мне нужно было сделать достаточную «рытвину», чтобы сигнал не прошел. Никогда не знала, что это настолько непросто, учитывая, что руки приходилось держать на весу, а движения совершать точные. И черт бы подрал эти предварительные отжимания.

Арид рассматривал меня, я чувствовала. Он опять… любовался? Невозможно. Сумасшедший… Человек без тормозов, без царя в голове, без перегородок. Насколько сильный, настолько же и непробиваемый. Не дождавшись моего ответа, он удивился вслух.

– Я вроде бы отношусь к тебе сносно. Чтобы называть это «адом».

Вообще-то, мой ад начался до него. Но и задания с минами жизнь легче не сделали. Наконец поддалась пайка, пропал на мелком дисплее обратный отсчет; сигнал прервался.

Я выдохнула судорожно.

Меня ждал пятый снаряд. Арид переместится к нему вместе со мной?

Он переместился.

Я не знала, восхищаться им или же костерить. Но этот человек однозначно получил все десять баллов в моей голове напротив графы «странный». Непредсказуемый, неудержимый, не ведающий ни боли, ни страха – верно о нём говорили в «Квадроне».

– Модель?

Я начала к этому привыкать.

– «Трирада».

– Тип?