Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой - Сергей Беляков

Тяжелее всего было закарпатским русинам. Их земли относились не к Австрии, а к Венгерскому королевству, и венгры упорно пытались превратить его в свое национальное государство. Человек, желавший сделать карьеру, должен был выучить мадьярский, принять мадьярские нравы и обычаи, стать, как тогда говорили, «мадьяроном». Но стать мадьяроном значило порвать связи с собственной нацией, превратиться в венгра. Именно венгры подавляли и украинский национализм, и москвофильство (русофильство), традиционно популярное в Закарпатской (Угорской) Руси.

Отношения с евреями были тоже тяжелыми. Вместо банковского кредита в Галиции еще долго процветало ростовщичество. Евреи (а именно они традиционно контролировали этот бизнес) давали деньги под 150, 200 и даже 250 процентов годовых. Антисемиты объясняли это врожденной алчностью евреев, хотя дело было всего лишь в отсутствии конкуренции. Еврей-лавочник нередко был единственным состоятельным человеком, у которого селянин мог достать денег. Землевладельцы-поляки сами часто были в долгах перед евреями. И все-таки украинский антисемитизм в Галиции начала XX века был не столь заметен, как на Волыни или Киевщине. Для украинцев-галичан первым врагом оставался поляк, а с евреями могли и мириться, и заключать союзы. Так, на выборах украинцы нередко голосовали за кандидата-еврея, только бы не прошел поляк. А евреи, случалось, голосовали за украинцев[187]. Этот союз, несколько необычный для украинской исторической традиции, покажет себя уже в годы Гражданской войны. Если на Волыни, в Поднепровье и Подолье шайки гайдамаков будут снова, как во времена Колиивщины, грабить и убивать евреев, то в Галицкой армии будут сражаться даже евреи-добровольцы, а львовская еврейская милиция вместе с украинцами станет защищать украинскую власть от восставших поляков.

Время работало не на поляков, а на украинцев. На рубеже XIX–XX веков Галиция была уже центром украинского национального движения, украинским Пьемонтом[188].

Русские националисты были уверены, что такой ее сделали австрийские власти. На самом деле именно власти императорской России превратили Галицию в центр украинского движения.

«Под влиянием безрассудных распоряжений русского правительства, стеснявших развитие украинского языка и культуры в пределах России, центр украинского движения после 1876 года переместился в Западную Украину, тогда находившуюся в составе Австро-Венгрии»[189], – напишет позднее историк Георгий Вернадский.

Если в Российской империи украинцы безуспешно боролись за украинскую начальную школу, то в Австрии открывались не только школы, но и гимназии с преподаванием на украинском. Их было гораздо меньше, чем польских (шесть против девяносто шести), и за открытие каждой украинцам приходилось выдерживать настоящее сражение с польской администрацией. Но в России украинских гимназий до революции 1917-го не было вовсе. В университетах же Львова и Черновиц открывались даже украинские кафедры, прежде всего исторические, филологические, юридические.

Украинский язык еще не имел общепринятой литературной нормы. Между тем украинские интеллектуалы хотели, чтобы українська мова не уступала другим европейским языкам.

На Большой Украине малороссийский (украинский) язык пытались оставить полтавским хлеборобам, поднепровским чумакам, одесским грузчикам. А в Галиции украинский стал языком публицистики, школы, науки, высшего образования и даже языком политики, администрации, права. Русин-украинец имел право подать исковое заявление на родном языке, и суд должен был на этом же языке рассматривать дело. Молодые украинские правоведы всемерно помогали соотечественникам, укрепляя их в верности своей нации и родному языку.

Герой повести Ивана Франко адвокат Рафалович «сразу же сделал свою контору украинской и завел такой порядок, при котором ни одна бумажка не должна была выйти из нее на другом языке, кроме украинского. И его упорство через некоторое время начало одерживать победы. Судейские, а также чиновники казначейства и органов автономного управления начали беспрепятственно и даже не ворча принимать украинские бумаги. Сами селяне, сперва не раз просившие, чтобы он писал им прошения по-польски, так как с украинским у них много хлопот в учреждениях, начали убеждаться в своих правах и благодаря этой формальности начали добиваться уважения к своему народу и к своей личности…»[190]

Дунайская монархия была правовым государством, поэтому спорные вопросы решались через суд. Долгое время в судах тоже доминировали поляки. Иван Франко подсчитал, что в 32 000 судебных процессов между крестьянами-украинцами и поляками-землевладельцами в 30 000 выиграли поляки.

Но именно в юриспруденции украинцы начали делать первые успехи. Сельские священники и зажиточные мужики отдавали своих детей учиться на юридический факультет Львовского университета. Если же дети хорошо знали немецкий, а денег на обучение в Вене не хватало, то их отправляли в Черновицы (столицу Буковины), в университет имени Франца Иосифа. Там учили на немецком, однако сам университет был открыт в 1875 году благодаря хлопотам украинского правоведа Константина Томащука.

Украинцы добивались открытия своего университета, где преподавали бы на «рутенском» (украинском). Самым простым путем была украинизация Львовского университета, но поляки крепко держали его в руках. Осенью 1902 года, когда руководство Львовского университета отказалось увеличить число украинских кафедр и расширить преподавание на украинском, все 600 студентов-украинцев в знак протеста покинули университет. По всей Галиции крестьяне собирали деньги в помощь студентам-украинцам, которые не забывали своего отечества и требовали украинизации Львовского университета. Однажды они даже подняли над зданием университета желто-голубое украинское знамя.