Русская революция в Австралии и "сети шпионажа" - Юрий Артемов

Подобные рассуждения производят впечатление отчасти наивных, но сделаем скидку на условия, в которых находился Симонов, на ограниченность имевшихся у него источников информации. Он выполнял свою работу добросовестно и не факт, что другой на его месте сумел бы проявить себя лучше.

Симонов буквально засыпал письмами редакции австралийских газет, которые осмеливались усомниться в обоснованности и справедливости того, что происходило в РСФСР. Эти письма наполнили отдельную папку в Архиве внешней политики Российской Федерации, объемистую, пухлую. Стоило Петру Фомичу обнаружить статью или заметку, в которых критиковался опыт советского строительства, как он тут же хватался за ручку или карандаш.

Он направил возмущенное послание в сиднейскую «Дэйли телеграф», которая рассказывала о милитаризации общества в социалистическом государства и делала вывод, что его вожди готовятся «к нападению на небольшевистские нации». Симонов заверял, что все обстоит диаметрально противоположным образом. Это иностранные государства «в течение трех лет и на тринадцати фронтах» вели наступление на Российскую рабоче-крестьянскую республику, и теперь, когда эта затея провалилась, они начинают болтать о «всеобщей милитаризации в России»[170].

Милитаризация, заявлялось, ей ни к чему, поскольку «все ее мужчины и женщины и так предпочтут умереть, сражаясь за свою свободу, чем уступить международным ненасытным волкам-эксплуататорам», причем умереть не как «овцы», а как «прекрасно подготовленные, обученные и организованные бойцы… сражающиеся против международных грабителей и эксплуататоров, чьи прислужники расхаживают в Лиге Наций…»[171].

Сиднейская «Сан» обвинила большевизм в диктатуре и анархизме, чем дала хороший козырь в руки советского представителя. Он тут же изобличил редакцию в политической неграмотности. «Диктатура, какой бы она ни была, не может быть анархистской хотя бы потому, что анархисты не признают никаких диктатур и вообще никакой политической власти»[172].

Симонов вошел во вкус, осаживая буржуазных писак. Временами становился излишне резок и не стеснялся в выражениях. Понятно, это не повышало доходчивость его аргументов, но в какие-то моменты хотелось рубить сплеча. Досталось главному редактору той же «Сан», дерзнувшему высказаться против «товарищей Ленина, Троцкого и Симонова». Симонов был польщен тем, что удостоился оказаться в одном ряду с вождями революции, но, тем не менее, назвал главного редактора «придурочной старухой»[173]. Хотя тот не принадлежал к слабому полу.

Как бы не заносило Симонова в запале полемики, в конечном счете он создавал почву для сближения двух стран. Он стремился к установлению нормальных отношений между Советской Россией и Австралией и в этом плане действовал так же как Мартенс, Красин, Воровский, Ганецкий и другие советские представители за границей. Отдавая дань революционной риторике, они заботились о включении своей страны в систему традиционных международных связей. Это определялось «текущим моментом». Гражданская война заканчивалась, мировая революция не случилась, и РСФСР нуждалась в восстановлении торгово-экономических и политических контактов с развитыми странами.

«Я искренне надеюсь, сэр, – писал Симонов премьер-министру в сопроводительном письме, прилагавшемуся к меморандуму „Российская социалистическая федеративная республика“, – что в самом ближайшем будущем наши страны возобновят торговые отношения к взаимной выгоде. Сегодня мистер Ллойд-Джордж и многие другие государственные деятели осознали, что мое правительство было право, настаивая все последние два года на том, что торговые отношения должны развиваться, поскольку изоляция губительна как для моей страны, так и для всех остальных. Россия слишком велика и слишком богата ресурсами, чтобы ее игнорировать… но и Россия не сможет нормально существовать без общения с другими нациями»[174].

Рассказывая о конкретных шагах Советского правительства, направленных на обеспечение экономического роста и прекращение блокады РСФСР со стороны Антанты, Симонов призывал воспользоваться новыми условиями для взаимовыгодного делового сотрудничества. «Мое правительство, – с пафосом заявлял он, – сегодня является крупнейшим продавцом и покупателем, которого когда-либо видел мир, и отказываться от торговли с такой страной было бы самоубийственно для тех, кто пошел бы на это»[175]. Допустим, это было преувеличением, но в качестве пропагандистской фигуры речи годилось вполне.

Симонов знал, как правильно подать выдвигавшиеся им идеи и делал это ярко, со вкусом, стилистически отточено. Вот пример из его меморандума: «Вы не сможете держать Советскую Россию в изоляции, может год другой, но не до бесконечности. Это будет наносить вам не меньший ущерб, чем нам… Мы не просим нас любить. Мы не просим отказаться от вашего предвзятого отношения к тем теориям, которым мы следуем. С какой стати? Я со своей стороны и пытаться не стану убеждать вас, что нам по душе ваши идеалы. Если бы я так поступал, то был бы лицемером, лжецом. Чего хочет мое правительство, так это установить коммерческие отношения между нашими странами к обоюдной выгоде»[176].

Нет никаких оснований бояться Советской России, подозревать ее в разных кознях и подрывной деятельности против западных стран, убеждал он австралийцев и советовал брать пример с таких европейских государств, как Финляндия, Эстония, Латвия, Германия и Италия, которые к тому времени начали устанавливать дипломатические и торговые контакты с Москвой. «Во всех этих странах капиталистические правительства. Мы подписали перемирие с Польшей. Наши делегации участвуют в мирных конференциях с Румынией и Чехословакией»[177].

24 декабря 1920 года Симонов написал министру внутренних дел о том, что имеются большие возможности в торговле между Австралией и РСФСР, что он это знает из бесед с австралийскими бизнесменами, но «в этом отношении пока абсолютно ничего не делается»[178]. Он указывал, что Советская Россия «постепенно устанавливает торговые отношения практически со всеми странами мира» и ссылался на Великобританию. «Безусловно, Вам известно, что мое правительство в последние несколько месяцев приобрело в Великобритании товаров на сумму в несколько миллионов ф. с.». Подчеркивалось: «торговля развивается также в весьма крупных объемах между моей страной и Германией, Италией, Австрией, Швецией, Норвегией и вашей сестрой доминионом Канадой и с США»[179].