Опасное наследство - Кен Фоллетт

«Рассмотрено главным клерком»

Когда чернила высохли, он аккуратно прикрепил кнопками эти ярлычки к ящичкам. Потом установил эти ящички на столе Джонаса Малберри и сделал шаг назад, чтобы окинуть их взглядом. В это время в кабинет вошел мистер Малберри.

– Доброе утро, мистер Хью, – поприветствовал он своего помощника.

Согласно установленной традиции к членам семейства Пиластеров всегда обращались по именам, чтобы не перепутать их между собой.

– Доброе утро, мистер Малберри.

– А это еще что такое? – спросил Малберри с легким раздражением в голосе, глядя на ящички.

– Да, кстати, я нашел тот коносамент… – начал Хью.

– И где же он был?

– Смешался с некоторыми подписанными вами письмами.

Малберри прищурился:

– Хотите сказать, что это моя вина?

– Нет, никоим образом! – поспешил уверить его Хью. – Держать в порядке ваши документы – это моя обязанность. Вот почему я придумал систему ящичков – чтобы отделить документы, которые вы уже просмотрели, от документов, которые требуют вашего внимания.

Малберри сдержанно кивнул, повесил свою шляпу-котелок на крючок за дверью и сел за стол. Наконец он произнес:

– Ну что ж, проверим эту систему. Вполне возможно, она окажется неплохой. Но в следующий раз попрошу вас обсуждать ваши гениальные нововведения со мной, прежде чем воплощать их на практике. В конце концов, это мой кабинет и я тут главный клерк.

– Да-да, разумеется, – сказал Хью. – Прошу прощения.

Он понимал, что должен был сначала спросить разрешения Малберри, но уж очень ему хотелось проверить свою идею.

– Вчера, кстати, разрешился вопрос со ссудой российскому правительству, – продолжил Малберри. – Идите в почтовое отделение и распорядитесь пересчитать все заявки.

– Хорошо.

Банк организовал заем в два миллиона фунтов для правительства России и выпустил облигации стоимостью в сто фунтов под пять фунтов годовых процентов; но эти облигации он продавал по девяносто три фунта, так что реальная процентная ставка превышала пять и три восьмых. Большинство облигаций раскупили другие банки в Лондоне и Париже, но часть облигаций было решено продать широкой публике, и теперь нужно было подсчитать принятые заявки.

– Будем надеяться, что заявок окажется больше, чем облигаций.

– Почему?

– Те, кому они не достанутся, завтра попытаются купить эти облигации на открытом рынке, и благодаря этому их стоимость, того и гляди, вырастет до девяноста пяти фунтов. Наши клиенты сочтут, что им повезло приобрести облигации по дешевке.

Хью кивнул.

– А если заявок будет меньше?

– Тогда банк, как гарант размещения облигаций, должен будет скупить остаток по цене в девяносто три фунта. Завтра цена может опуститься до девяноста двух или девяноста одного фунта, и мы понесем потери.

– Понятно.

– Ну ладно, ступайте.

Хью вышел из кабинета Малберри, располагавшегося на третьем этаже, и спустился по лестнице. Он был рад, что Малберри согласился с его идеей установить ящички и что вчерашний инцидент с коносаментом не имел серьезных последствий. На втором этаже, где располагался зал совещаний партнеров, он встретил Сэмюэла Пиластера, как всегда, франтовато одетого, в серебристо-сером фраке с галстуком цвета морской волны.

– Доброе утро, дядюшка Сэмюэл, – поздоровался Хью.

– Утро доброе, Хью. Куда это ты направился?

Сэмюэл всегда проявлял к Хью больше внимания, чем другие партнеры.

– Иду пересчитывать заявки на российские облигации.

Сэмюэл улыбнулся, показав свои слегка загнутые зубы.

– Не понимаю, как ты можешь излучать бодрость, когда тебе предстоит такой день!

Хью продолжил свой путь вниз по лестнице. Среди родных уже ходили приглушенные разговоры о дядюшке Сэмюэле и его секретаре. Хью не находил ничего ужасного в том, что люди называли Сэмюэла «слишком женственным». Женщины и священнослужители называют чрезмерно близкие отношения между мужчинами извращением, но Хью знал, что такое иногда случается, особенно в школах вроде Уиндфилда. По крайней мере, никому от этого особого вреда не бывает.

Спустившись на первый этаж, Хью вышел в огромный общий зал. Сейчас, в полдесятого утра, многие служащие только приходят на работу, то и дело отворяя входные двери и принося за собой шлейф запахов завтрака с жареным беконом или подземки. Хью кивком поприветствовал мисс Гринграсс, единственную женщину-клерка в банке. Год назад, когда ее только приняли на работу, было много споров о том, можно ли поручать женщине такую ответственную должность. С тех пор она зарекомендовала себя как отличный работник, и Хью подумал, что в будущем, вероятно, среди клерков в банке будет больше женщин.

Пройдя через черный выход к другой лестнице, Хью спустился в подвал, где располагалось почтовое отделение. Двое посыльных сортировали почту и заявки на приобретение «русских облигаций», которых уже набрался целый мешок. Хью решил, что им не помешает помощь еще двух младших клерков, а сам он будет сверять их подсчеты.

Эта работа заняла у него чуть ли не весь день. Было уже почти четыре часа, когда он вывел последний столбик цифр и откинулся на стуле. Оказалось, что заявок меньше ожидаемого и часть облигаций остается невыкупленной. Пусть этот остаток и совсем небольшой, но свою психологическую роль он сыграет, да и партнеры останутся недовольны.

Записав цифры на чистом листке бумаги, Хью отправился искать Малберри. В банке было довольно тихо. По требованию немногочисленных клиентов клерки за полированными прилавками снимали с полок тяжелые книги и ставили их обратно. Банк старался не иметь дела с отдельными частными клиентами, поскольку это был коммерческий банк, финансировавший в основном крупных предпринимателей и крупные компании. Как говорил Старый Сет, Пиластеров не интересуют засаленные монеты бакалейщиков или смятые банкноты портных – на них большой прибыли не сделаешь. Но здесь держали свои личные средства все члены семейства, и эта же привилегия распространялась на самых богатых и уважаемых клиентов. Хью заметил как раз одного из таких клиентов, сэра Джона Кэммела, с сыном которого учился вместе в Уиндфилде. Сэр Джон, худой лысый мужчина, сколотил состояние на угольных шахтах и на доках в своем поместье в Йоркшире. В настоящий момент он беспокойно расхаживал по мраморному полу и неодобрительно озирался по сторонам.

– Добрый день, сэр Джон. Надеюсь, вас уже обслуживают?

– Нет, не обслуживают, молодой человек. Здесь вообще кто-нибудь работает?

Хью быстро огляделся. Никого из партнеров или старших клерков поблизости не было. Он решил проявить инициативу:

– Не желаете подняться в кабинет партнеров, сэр? Я думаю, они с большим удовольствием встретятся с вами лично.