Небо цвета надежды - Амита Траси

Помню, Тара не бросала меня даже по ночам. Когда все засыпали, она потихоньку приходила в кладовку, зажав под мышками пару подушек и волоча за собой простыню. Мнение родителей ее ничуть не заботило. Я уговаривала ее спать в собственной постели или чтобы я спала на полу в ее комнате. В этом случае, попадись мы, досталось бы мне, а не ей.

– Нет, – говорила она, расстилая на полу простыню и взбивая подушку. Вторую подушку Тара отдавала мне.

Мы шептались до поздней ночи. Я хихикала над ее рассказами, и все дневные заботы отступали. Когда Тара засыпала, я ложилась подле нее. Во сне она обнимала меня, отчего меня захлестывала теплая радость. Я шептала слова благодарности, надеясь, что во сне она меня услышит. Она что-то бормотала, крепче обнимая меня, – и я понимала, что Тара меня слышит. Даже во сне, ощущая на лице ее горячее дыхание, я знала, что всегда могу положиться на нее.

Эти годы были самыми счастливыми в моей жизни. А потом вмешалась Судьба.

2004

В тот вечер я вышла из полицейского участка и направлялась к остановке, занятая своими мыслями. Вдруг кто-то окликнул меня:

– Тара!

Я остановилась и обернулась.

– Тара! Я так и знал, что это ты. Увидел тебя в участке и сразу подумал, что мы, наверное, знакомы, вот только сперва все равно тебя не узнал. Потом я услышал, как полицейские обсуждают твое заявление, про Мукту, и понял, что это ты! Ты вернулась из Америки! – Ко мне подошел мужчина, улыбаясь так, будто знает меня сто лет.

Я вгляделась в его лицо, пытаясь отыскать эти черты в своих воспоминаниях. Оспины на щеках свидетельствовали о давно минувшей юности, темные волосы были аккуратно расчесаны, глаза умудренного опытом, немало пережившего человека, а широкие плечи и щетина придавали ему какой-то грубой привлекательности.

– Простите, но я вас не припоминаю, – улыбнулась я.

– Тара, я Раза!

Образы из прошлого нахлынули тут же. Сколько же лет прошло с тех пор, как они с Салимом подкараулили меня в пустынном закоулке, повалили на землю и связали? Ни мои отчаянные крики, ни рыдания их не остановили. С тех пор голос его изменился. Я развернулась и зашагала прочь, но он догнал меня:

– Когда ты уже уехала, я узнал про твою маму – про то, что с ней случилось во время взрывов в девяносто третьем. Мне очень жаль.

Я ускорила шаг.

– Слушай, я всего лишь хочу помочь. Я как увидел тебя в участке, то сразу понял, что, наверное, смогу помочь тебе.

– Ты что, следил за мной?

Я продолжала идти, а он замер и выкрикнул:

– Нет! Просто у меня тут дела в детективном агентстве. Я сейчас руковожу благотворительной организацией! Я могу помочь!

Я остановилась, обернулась и удивленно посмотрела на него, чувствуя на себе любопытные взгляды зевак на балконах. Рядом играли в догонялки уличные дети, прячась за нами, как за статуями.

– Я могу помочь, – с улыбкой повторил он.

Его участие казалось вполне искренним. «Он ведь и правда мог бы помочь», – подумала я и спросила:

– Чем?

– Вот моя визитка, возьми. Офис у меня тут недалеко, заходи в любое время, и все обсудим. – Он приблизился и вложил мне в руку визитку.

Я сунула карточку в сумку, развернулась и быстро пошла прочь.

Лицо Разы уже много лет не всплывало в моих ночных кошмарах. Но было время, когда, стоило мне уснуть, как передо мной появлялся он. Сзади маячила фигура Салима. В моих снах они пытались схватить меня, а лица – темные, зловещие, как в тот день. Тогда они были тощими нескладными подростками лет пятнадцати, околачивались на улице, похотливо пялясь на женщин и задирая прохожих. Тем вечером мы с Муктой купили в лавочке за углом сладких джалеби[43], отыскали укромный закоулок и уселись там. Сладости заслонили собой весь мир, сироп стекал у нас по рукам и капал с локтей. Сгущались сумерки, но мы этого не замечали. В этот момент они и появились, ниоткуда, словно призраки, а лица их скрывала тень.

Салим склонился надо мной и, уставившись покрасневшими глазами, злобно усмехнулся. Изо рта у него пахло табаком и пивом. Я пронзительно завизжала и выронила джалеби на пыльный асфальт. Косой луч фонаря выхватил из темноты фигуру Разы. Он расхохотался, а я откинулась назад и уперлась ладонями в землю, пытаясь увернуться. Резко наклонившись, Раза завел мне руки за спину. В тщетной попытке освободиться я вырывалась и старалась пнуть его.

– Тсс… не дергайся. – Салим радостно ухмыльнулся и затянул у меня на запястьях веревку. Руки пронзила резкая боль. – Это Раза, мой кореш. Мы с ним как братья.

Салим похлопал Разу по спине, а тот старался удержать Мукту.

– Пусти ее, она обычная нищая деревенская девчонка. Из низшей касты, вроде нас, – крикнул ему Салим, – мы наших не трогаем. И ради нее никто и не почешется. Не то что эта вот. – Он ткнул в меня пальцем и осклабился: – Возьмем и украдем тебя. И забудешь, что жила как в сказке. Хоть представляешь, сколько сейчас дают за непорченых? Или даже лучше – мы посадим тебя просить милостыню где-нибудь в Бомбее, а все, что соберешь, будешь приносить нам. Отлично проучим богатеньких выродков! А то думают, что они лучше нас! – И он плюнул мне в лицо.

От слез все вокруг поплыло, зато звуки стали громче – шорох колес проезжающего неподалеку рикши, стрекот ночных сверчков, стук закрывающихся ставень. Магазины запирали, на улице уже не было ни души. Несмотря на слезы, я повернула голову и взглянула на Мукту. Она смотрела вслед грузовику, который, подняв облако пыли, подъехал к стройплощадке и остановился. Мукта бросилась за ним, и я лишь проводила ее взглядом.

– Смотри на меня! – Салим с силой дернул меня к себе.

Я вздрогнула и испустила вопль, разорвавший тишину темной пустынной улицы.

– Может, отпустим ее? – Голос Разы звучал робко, даже испуганно.

Салим обернулся, прищурился и рявкнул:

– Заткнись! Ты еще ничего не смыслишь. Не бойся, привыкнешь.

Внезапно откуда-то из-за моей спины послышался свист, я и ахнуть не успела, как Салим вдруг упал на колени и, заорав от боли, принялся тереть руками глаза. Раза повалился на спину, тоже прикрывая лицо ладонями. Я заметила в воздухе песчаную пыль: Мукта набрала на стройке песка, подкралась сзади и швырнула песок им в лицо. Оцепенев, я ощущала лишь бешеные удары собственного сердца.

– Беги! – закричала Мукта. Она развязала затянутую у меня на руках веревку, но я стояла и молча смотрела на нее. – Беги! – она дернула меня за руку.

Она сорвалась с места, я следом. Все вокруг было будто окутано дымкой, но ноги сами несли нас домой. Я вспомнила! Именно тогда она и заговорила. «Беги» было первым сказанным мне словом.