Дублер - Дэвид Николс

– Не с тобой, Стивен, все это никогда не случается с тобой. А если бы и случились – что тогда?

– Ну, это был бы звездный час, нет? Перемена, возможность показать, на что я способен, начало чего-то…

– Но этот звездный час – что, если он вообще никогда не наступит? Что, если ты будешь ждать и ждать, а ничего не произойдет и ты останешься ни с чем?

– Такого не будет…

– Ты не можешь строить свою жизнь на возможности, что Джоша Харпера поразит молния, это просто нереалистично.

– Ладно, может быть, и нет, но ты же знаешь, как все устроено в этом бизнесе. Есть куча актеров, чья карьера никак не развивалась, пока они не стали старше.

– Ну кто, например, Стивен?

Он припомнил фигурку Хана Соло в кармане:

– Харрисон Форд не мог никуда пробиться до тридцати шести лет! – И как только эти слова вылетели у него изо рта, он понял, что реплика неудачная. Может, Алисон притворится, что не услышала?

– Ой, да сколько уже можно…

– Что?

– Ты не Харрисон Форд.

– Знаю! Я имел в виду не это.

– И ты не живешь в Голливуд-Хиллз, Стив, ты живешь на окраинах Баттерси.

– Я знаю! Я просто говорю… – Стивен замялся, всего на секунду. Осознав, что его аргумент рассыпается, он решил сделать единственную разумную, взрослую вещь: выдать тщательно продуманную ложь, которую не придется поддерживать долго. – Слушай, если хочешь знать, вообще-то, я жду, что мне кое о чем сообщат вот буквально на днях. Кое о чем большом.

– О чем?

– О… фильме. Главная роль. Главная роль в фильме.

– Главная роль в фильме?

– Угу. Крупнобюджетная американская картина. Романтическая комедия. Не могу много об этом сказать на нынешней стадии. Но это большая роль. Главная, фактически.

Алисон сощурилась и скептически покачала головой:

– Главная роль?

– Угу. Главная роль.

– И как называется кино?

– Называется… Не могу вспомнить.

– Не можешь вспомнить название?

Импровизируй! Придумай имя, любое простое имя, правдоподобно звучащее мужское имя…

– Называется «Джон… Джонсон». «Джонни Джонсон».

– «Джонни Джонсон»…

– Это рабочее название.

– Понятно. А почему ты?

– В смысле, почему я?

– Ну, почему выбрали тебя? Почему не взять, не знаю, Джоша Харпера или еще кого-нибудь?

– Они хотят свежее лицо.

– Свежее лицо?

– Незнакомое.

Она скептически изучала незнакомое лицо Стивена.

– И это романтическая комедия, ты сказал?

– А что, так уж трудно поверить?

– Комедию я представляю, но романтику…

– Алисон…

– Ну и о чем же эта романтическая комедия?

– Да все как обычно. Трансатлантическая история о конфликте культур. Про английского парня, который влюбляется в дерзкую пробивную американку. – Он уже вошел во вкус, врастая в ложь, мысленно перебирая актрис на женскую роль, даже воображая отдельные сцены: забавную встречу, первый поцелуй, но Алисон по-прежнему смотрела скептически. – Это гораздо лучше, чем звучит. Я же сказал, что не могу особенно распространяться на этой стадии. Не хочу сглазить.

– Так тебя пока не взяли на эту роль?

– Не… точно, – ответил он, неуклюже ища пути к отступлению.

Алисон фыркнула и повернулась спиной:

– А-а-а, понятно…

– Но контракт уже почти подписан!

Алисон развернулась к нему:

– Да, блин, Стивен, ты всю свою жизнь почти-подписан!

– Что у вас тут? – спросил Колин, проскальзывая в комнату, будто на роликах.

– Б’га ради, Колин! – рявкнула Алисон, включая пресловутый йоркширский акцент. – У нас т’т личный разговор.

– Понимаю. Просто подумал: не могли бы вы тогда говорить потише? – Он кивнул на дверь.

В конце коридора, крепко зажав в руке маленький рюкзак, терпеливо стояла Софи в желтом виниловом дождевике, напряженно глядя в пол, как будто можно было не слышать их слов, если не поднимать глаз.

– Уже иду, милая! – крикнул Стивен в прихожую своим самым лучшим жизнерадостным тоном. Потом вдохнул поглубже, попытался выдавить улыбку Алисон, кусавшей ноготь большого пальца, и помахал им с мужем. Затем как можно быстрее протиснулся мимо Колина в дверь утренней столовой, взял Софи за руку и вышел из дома.

– Il pleut[16], – сказала Софи.

– Il pleut, – повторил Стивен.

До сих пор Софи видела квартиру отца всего один раз, и тот раз не был удачным ни для кого из них. Софи ненадолго заехала дождливым субботним днем, и они вдвоем играли в чудовищно депрессивную игру «Улика»[17], чуть ли не более мучительную, чем присутствие при настоящем убийстве в кабинете подсвечником. Тот приезд случился в особенно темное время бракоразводного процесса: в те месяцы, когда он пил целыми днями, его период «Мисс Хэвишем», – и даже сейчас Стивен содрогался от тех воспоминаний, полагая себя виновным в том, что напугал собственную дочь. Конечно, Софи наверняка что-то сказала Алисон, потому что вскоре после того раза ему было дипломатично предложено совершать с дочкой однодневные вылазки. Он неохотно решил не настаивать на новых приездах с ночевкой, по крайней мере до того, как ему удастся привнести какое-то подобие и ощущение порядка в свою жизнь.

В результате сегодня, утром понедельника, они оказались на Ричмонд-Хай-стрит: шли в мелкой мороси, держась за руки, ища, где бы выпить газировки, и болтали, пока не открылось кино. Такие вылазки сами по себе не были неудобными, однако радость Стивена от свидания с дочерью всякий раз подвергалась испытанию на прочность из-за смутного ощущения неустроенности и постоянного движения. Как будто они потеряли ключи и ждут, когда кто-нибудь придет и впустит их домой.

– Il neige, – сказала Софи.

– А это что такое?

– Идет снег.

– Il neige?

– Il neige.

– Il neige.

– Très bon. Très, très bon, mon père.

– Merci beaucoup, mon chérie[18].