Дублер - Дэвид Николс

– Что бы вы там ни де-елали-и, давайте побыстре-е-е!

Теперь устоять было невозможно. Стивен быстро залез во внутренний карман пиджака, нашел бумажник, вытащил затасканную влажную пятифунтовую купюру и как мог скатал из нее вялую неплотную трубочку, потом наклонился над коротким толстым червячком воскообразного кокаина и резко вдохнул. Он запрокинул голову, чувствуя, как вещество проходит по задней стенке горла, и ощутил отчетливый мыльноватый, химический привкус, когда оно начало растворяться. Потом сжал пальцами ноздри, чтобы ничего уж точно не попало мимо, наклонился над мраморной мойкой и стал ждать, когда его накроет волна грандиозной декадентской эйфории. Несколько крошек осталось, поэтому Стивен облизал пальцы и втер белое вещество в десны, в точности так, как видел в кино, сказав себе, что это явно был качественный, чистый наркотик. И только тогда, разглядев ряды дорогих средств для ухода за собой, расставленных на мраморной поверхности, и распознав в химическом привкусе сандал и мускус с хвостовой ноткой аммиака, Стивен понял, что белая воскоподобная субстанция, которую он только что вдохнул, была крошками от дезодоранта-карандаша Джоша Харпера.

Его бросило в пот. Наркотические эффекты от вдыхания карандашного дезодоранта, пусть даже принадлежащего Джошу Харперу, не особенно хорошо задокументированы, но Стивену показалось, что эйфория и уверенность в себе в их число не входят. Кашляя и отплевываясь, он попробовал засунуть голову под сложно устроенный смеситель и с трудом сделал несколько глотков теплой воды из-под крана. Но его голова плоховато помещалась в глубокую медную раковину, поэтому, попытавшись припасть губами к крану, он только больно оцарапал десны и залил костюм горячей водой. Кто-то предусмотрительно оставил на бачке унитаза бутылку красного вина; Стивен схватил ее и принялся пить и пить, пока не исчез мыльный привкус, а потом, кашляя и отплевываясь, прислонился спиной к двери.

Видишь? Вот что случается, когда уходишь из дому, выбранил он себя. Ты сейчас мог сидеть у себя на диване, смотреть старый фильм. Но нет, тебе надо было идти куда-то, выбраться из квартиры. Никогда, никогда больше не выходи из дому…

И тут, наверное, произошла какая-то чудовищная химическая реакция между проглоченным дезодорантом, антибиотиками и всевозможным алкоголем, потому что с этого момента все начало расплываться в тумане.

Стивен помнил, как выжал воду из галстука, потом выбрался из туалета и обнаружил, что окружен тремя невообразимо обольстительными женщинами. Одна что-то сказала – слова звучали приглушенно и отдаленно, будто из-под воды, – а другие рассмеялись. Стивен тоже засмеялся, в своей стильной манере Эррола Флинна, над тем, какие они соблазнительные в своих блестящих платьях, словно русалки, и сказал что-то вслух, что-то насчет русалок, потом повторил, потом порассуждал, как бы ему хотелось быть русалом, добавив для ясности, что сейчас он на антибиотиках и только что вынюхал дезодорант Джоша Харпера. Женщины покивали и обошли его, как обходят дырку в асфальте, а потом все три вместе зашли в туалет. Это показалось Стивену неописуемо провоцирующим актом, так что он попытался пойти за ними, но уже не смог найти дверь. Он ощутил внезапное, иррациональное, необоримое желание постучать на тех бонгах. Возможно, если сыграть русалкам на бонгах, они бы позволили ему присоединиться к компании. Бонги – вот ответ. Бонги – это ключ. Надо. Найти. Бонги.

Затем краем глаза он заметил Юную Знойную Британку в футболке с надписью «Сучка вернулась!», ту, которая просила его принести соли; она сидела на корточках над залитым вином ковриком и обвиняюще махала в его сторону банкой столовой соли. Он обогнул ее, миновал Джоша, который как раз говорил: «Стив Маккуин, это мой приятель Стив Маккуин, его так зовут, можешь себе представить, актер по имени Стив Маккуин, Стив МакКУИН…» А затем, слава богу, Стивен увидел Нору, свою добрую старую подружку и наперсницу Нору, прекрасную, умную, веселую, сексапильную Нору на другой стороне зала – она сидела на диване, помешивая в бокале соломинкой, отчужденно подергивала плечами в такт музыке и казалась печальной, и одинокой, и очаровательной, и очень-очень красивой. И он решил, что его новая миссия в жизни – спасти ее из этого ужасного места и от этих ужасных людей. Она, наверное, тоже осознала эту бесспорную истину, потому что нашла его глазами и улыбнулась. Стивен заухмылялся и показал на нее пальцем, как моряк указывает на обнаруженную землю, и она ответно ткнула пальцем в него, полностью вытянув руку. Стивен посчитал это сигналом, и поплелся, спотыкаясь, и вписался, словно судно на мель, на диван возле Норы. Он что-то лопотал, надеясь, что это похоже на человеческий язык, и она издавала какие-то звуки в ответ – добрые, сочувственные звуки, – а потом, абсолютно волшебно, пощупала его лоб тыльной стороной ладони, будто медсестра.

Вскоре после этого Стивен обнаружил, что лежит на собственном пальто поверх огромной груды других пальто в том месте, которое, наверное, считалось спальней, а Нора вызывала такси, или «скорую», или похоронное бюро – ему было все равно. Сквозь кучу одежды он чувствовал кровать, которая пульсировала в ритме музыки, и, оглядевшись по сторонам, понял, что стены и потолок тоже пульсируют, как раньше резиновые стены ванной. Его желудок внезапно сжался, и заблевать все пальто гостей показалось Стивену весьма реальной перспективой, так что он с трудом заставил себя подняться и поискал точку, на которой можно было бы сфокусироваться – удачный трюк, который он подцепил на занятиях по джаз-танцу, – и остановился на полноразмерной копии белого шлема штурмовика из «Звездных войн». Словно ребенок, только начинающий ходить, он позволил силе тяжести довлечь его до камина и взял в руки блестящий белый стеклопластиковый шлем, стоявший рядом с очень представительной коллекцией статуэток персонажей «Звездных войн», без коробок, но в превосходном состоянии. Внутренняя поверхность шлема была разлинована неровно пожелтевшей пеной и немного пахла плесенью. Может ли ему быть тридцать лет? Может ли он быть – о боже! – настоящим? Очень мало кто из мужчин поколения Стивена – если бы вообще такой нашелся – смог бы устоять и не напялить на себя настоящий шлем штурмовика, так что Стивен почтительно, словно корону, водрузил шлем на голову и чуть не задохнулся от внезапной духоты и смутного запаха яичницы с жареной картошкой от дыхания пилота из 1977‑го. Откуда-то из глубин жаркой, плотной массы его мозга пришел приказ: «Не блевать в шлеме штурмовика!» – и Стивен поспешно снял раритет.

Положив шлем обратно на каминную полку, он вдруг заметил, чтó Джош использовал в качестве подставки.

Награду Британской академии кино и телевизионных искусств: Лучший актер 2000 года.

Стивен взял тяжелый бронзовый приз, одобрительно покачал его в руках, чуть не уронив, потом оглядел комнату в поисках зеркала – просто из любопытства, только посмотреть, как он будет выглядеть с такой наградой.

Он решил, что выглядит великолепно и совершенно естественно и что выглядел бы еще лучше, если бы приз уже не присудили совершенно другому человеку. Чуть покачнувшись, он попытался вытянуть награду перед собой. «Дамы и господа ак’демики, сп’сибо вам всем, что вы прог’л’с’вали з’меня, и, если можно, я бы оч’ хотел сказать огромное сп’сибо моему старому другу и дублеру Джошу Харперу…»