Джентльмены чужих писем не читают - Олег Горяйнов

Ну, да, это хорошо, если там, в “феррари”, действительно те, кого ищут. А если нет? Если просто парочка каких-нибудь богатеев по дороге из Маньяна-сити в Акапулько завернула в горы потрахаться без суеты?..

Можно себе представить, что сделают с детективом первой категории Рикардо Пиньерой после того, как широкомасштабная военная операция завершится пленением парочки голубков. ещё яснее можно себе представить, что с ним сделают, если он попробует сам вмешаться в их любовный процесс. То есть, вот он на второй секунде оргазма выскакивает из тьмы ночной, как страшный ацтекский бог смерти Миктлантекутли, и, наставив на них пушку, кричит им, чтобы сдавались. Пиньера, слава Богу, на этой трассе служил без малого десять лет. Если учесть, что урла в стовосьмидесятитысячных тачках не ездит…

И что же они такого сделают?..

Денег дадут, вот что. Чтобы бог смерти не мешал им предаваться сладостям греховного процесса. А начнут права качать, грозиться личным знакомством с министром внутренних дел, президентом США и папой Римским – у Пиньеры на этот случай должна быть отмазка, что не по собственной инициативе он встрял в чужой acceso, а по приказу начальства. Вдруг и впрямь знакомы?..

Пиньера взял микрофон и сказал:

– Центральный! это Пиньера. Что-нибудь новое есть про эту парочку в “феррари”?

– Откуда? Это у тебя должно быть про них что-нибудь новое для нас, – резонно ответили ему.

– Они свернули с шоссе и едут в горы по той дороге, где этот чёртов локатор.

– А, значит, там точно они?..

– Я этого не сказал. Я не видел, кто в машине.

– Так езжай и посмотри.

Ага. Езжай. Если они вооружены до зубов, а он – один, в полицейской машине, посреди пустынной дороги…

Пиньера достал из кобуры пистолет, дослал патрон в патронник, поставил оружие на предохранитель, сунул за пояс брюк. Тоже, нашли Рембо. И дёрнул чёрт его за язык. Сидел бы в Куэрнаваке, глотал свой кофе – мало ли кого на ночь глядя гонит в дикие горы дурная голова и спермотоксикоз.

“Феррари”, до которого от Пиньеры теперь по прямой было около километра, неожиданно остановился наверху, не выключая огней. Пиньера облегчённо вздохнул. Значит, все-таки, потрахаться. Значит, просто парочка влюбленных богатых охламонов.

Он сказал в микрофон:

– Ладно, я могу их догнать и посмотреть, кто там. Но вдруг там не бандиты, а мирные граждане? Влюблённые, например?..

– Неважно что влюблённые. Всё равно останови и проверь документы. Их розыск под личным контролем министра безопасности. Только будь максимально осторожен: они могут быть опасны.

– Bien, я еду за ними! – удовлетворенно сказал Пиньера.

Он получил карт-бланш: если что, то все переговоры на полицейской волне записывались на магнитофон.

Агата выключила фары, чтобы в их отблесках не видеть напряженной физиономии своего компаньеро, и сказала звенящим голосом:

– Я тебе, Октябрито, в восьмой раз говорю: нет, я этого делать не буду! И не надо мне объяснять, что это якобы нужно для Революции!..

– Но, пахарита, все женщины в Маньяне делают это своим мужчинам, когда у них начинаются дела.

– Я тебе не все женщины! Не нужно было ехать со мной. Нужно было тебе остаться в Маньяна-сити и пойти на Канделарию. Там ты бы получил своё!

Вот дура! Ну как ей объяснить, что тогда ему не хотелось, а захотелось только в Куэрнаваке? А Куэрнаваке – городишка маленький, благопристойный, там никакой Канделарии нет и в помине. Ничего нет, кроме церкви на двести мест и вшивого кинотеатра. А почему, собственно, он должен ей что-то объяснять? Почему она вообще хамит ему? Как она смеет? Пользуется, гадина, своим положением. Вернее, его положением. Дьявол, почему мужчина так беззащитен перед женщиной всегда, когда у него стоит?..

Если, конечно, он не собирается её насиловать. Но об этом и речи быть не может. Насилуют женщин только слабые мужчины. Октябрь попытался засунуть свой не вовремя устремившийся к звёздам нефритовый стержень обратно в штаны, но у него этого не получилось. Хоть беги в кусты, как в ливийских лагерях…

Вот сука! Сука и истеричка! Ей не жить, решил Октябрь. Всё. Своим поведением она подписала себе смертный приговор. Да и как любовница, она уже малоинтересна. Нордическая, как будто не маньянка вовсе. К чёрту! Только добраться до убежища, там я её кончу. Незачем собирать собрание, чтобы установить её вину. Сегодняшняя стрельба в Маньяна-сити – это предательство. Да, предательство! Тем более, что и убит-то не гринго, а какой-то русо туристо. Посторонний человек. Хотя, как гласит первая заповедь терроризма, – “невиновных гражданских лиц не бывает”. В чём-то был виновен и этот. Но речь не об его вине или отсутствии таковой. Речь об этой стерве. Очень много дал он ей свободы, вот что. Она решила, что она – пуп земли. Революционерка нумеро уно. Шарлотта Корде. Пассионария. Че с гигиеническим пакетом между ляжек. Перечить – кому?..

Октябрю Гальвесу Морене?..

Главы государств – и каких! – не осмеливались перечить Октябрю Гальвесу Морене! Европарламент ползал на карачках перед Октябрём Гальвесом Морене! Министры стран ОПЕК стояли на задних лапках и виляли хвостиками, держа в зубах портфели со своими вонючими нефтедолларами!..

И что же теперь? Что теперь?!. Какая-то сопливая двадцатидвухлетняя шлюшонка, дочь богатея-папаши, задирает перед ним нос, указывает, куда ему нужно ехать, ему, Октябрю Великому и Ужасному!..

О, основоположники! Мир перевернулся! Или я постарел. Ну, что ж – постарел я, не постарел, а со всей революционной строгостью с этой дрянью сегодня же поступлю. И буду искать себе новую телохранительницу. Без бабы не обойтись. Мужик в этом качестве хуже. Баба стреляет сразу, а мужик сначала ищет пути к отступлению. Сегодня придушу эту сучку, а завтра возьму с собой Магдалину. Конечно, это временный вариант, поскольку Магдалина – лесбиянка, так её растак. А это грустно, когда рядом – баба, а попользоваться в любой момент нельзя. Это обескураживает.

– Поехали, – приказал он.

– Кто-то едет к нам сюда, Октябрь!..

Освещая перед собой дорогу несильным ближним светом, к ним медленно приближался автомобиль.

– Мы должны изобразить, что завернули сюда для любовных утех! – шёпотом сказал Октябрь. – Ну-ка, быстро!..

– Что быстро?..

– Бери мою штуку в рот! Теперь это действительно нужно для Революции!..

Агата оглянулась на приближавшийся автомобиль, вздохнула, криво усмехнулась и нагнулась к матово поблескивавшей в свете звёзд октябритовой морковине.

– О-о-о!!! – взвыл Октябрь ненатуральным голосом. – О-о-о!!! Вс-с-с!!! О, как хорошо!.. Языком его, языком, queridа mia!.. Вот так! О-о-о!!! Сейчас кончу, сейчас!.

Агата вдруг подняла голову, плюнула своему компаньеро на его пылающий конец и сказала: