Джентльмены чужих писем не читают - Олег Горяйнов

– А что случилось, Октябрито?

– Нас засекли. Вон там сидит человек в машине и следит за нами. Это таксист, который меня сюда привёз. Подонок. Он обо всем догадался.

– Я же говорила, что надо было нам ехать вместе.

– Заткнись. Зачем только я взял тебя с собой… Да не верти головой, дура!..

– А может, он просто так там сидит? Может, он набирается сил перед тем, как поехать домой?..

– Как же. Он сюда заходил только что. Я сделал вид, что не заметил его, он покрутился тут, потом отъехал и наблюдает за мной уже минут двадцать. Так. Он вылез из своего такси и куда-то пошел. И я даже знаю, куда. Сиди здесь. Не спеши, выпей кока-колы, расплатись за себя и за меня и иди к машине. Заводись и выезжай с бензоколонки. Через пятьдесят метров я к тебе присоединюсь.

Октябрь вышел из-за стола и направился к выходу. Встретившись взглядом с официантом, он улыбнулся ему виноватой улыбкой: дескать, ничего не поделаешь, проблемы с желудком, возраст, амиго, подойди пока к моей девушке, я мигом, – шагнул с порога и растворился в сумерках. Здорово у него получается, вздохнула Агата. Мне так ещё учиться и учиться… Она повернулась к подошедшему официанту.

Да нет, вовсе и не здорово, на самом-то деле. Когда Октябрь неслышно приблизился к телефонной будке с выбитыми, как на заказ, стеклами, проклятый таксист уже успел наболтать лишнего в пахнущую воскресной блевотиной чёрную трубку. Тонкое четырехдюймовое лезвие мягко вошло ему под ухо, в один миг решив все его одиннадцать проблем, и он умер ещё до того, как ноги его подогнулись, тело обмякло, и, поддерживаемый за талию Октябрем, он осел на залитый мочой резиновый пол.

Октябрь выдернул лезвие – как всегда, назад оно выходило с куда большим трудом, чем вперед, – отдёрнул руку, чтобы не запачкаться густой чёрной кровью, хлынувшей на резиновый пол телефонной будки, обтёр миниатюрный клинок о рубашку убитого таксиста и засунул оружие в специальный неприметный кармашек на кожаном ремне. Не забыл он заодно обшарить карманы убитого, вытащив пачку банкнот и документы, чтобы придать случившемуся видимость ограбления. После этого он шагнул в заросли, окружавшие бензоколонку, и пропал в ночи.

Когда Агата, отъехав от бензоколонки ровно на пятьдесят метров, притормозила у обочины, Октябрь был уже там. Он шагнул из кустов и сел в машину. Всё произошло так быстро, что никто бы ничего не заметил, если бы даже и смотрел в их сторону.

– Гони, – сказал Октябрь.

Агата дала по газам.

– Да не так быстро, – пожурил её Октябрь. – Нас же anjelitos verdes[25]заметут. Не превышай скорость.

Агата сбавила скорость, и всё равно её “феррари” пронесся мимо только что допившего свой кофе Рикардо Пиньеры как ракета. Тот успел заметить лишь марку машины. Взяв в ладонь микрофон полицейской рации, установленной между сиденьями, он сказал:

– Центральный! В какой машине, вы сказали, едут подозреваемые?

– Вроде бы, в “феррари”… – прохрипела рация.

– А какого цвета? – поинтересовался Пиньера.

– А чёрт его знает, – ответила рация. – Тот парень, что звонил, внезапно передумал говорить дальше и замолчал. Наверное, это туфта. Какой-нибудь пьяный придурок пошутил, а потом испугался и сбежал, не повесив трубку автомата, из которого звонил. А почему ты спрашиваешь?

– Тут мимо меня прошелестел какой-то “феррари” на большой скорости. Может, догнать?

– Попробуй, Пиньера, только будь осторожен, мать твою! Если это те, кого ищут федералы, то они вооружены и очень опасны. Могут открыть стрельбу.

– Стрелять-то мы и сами можем, – опрометчиво ответил Пиньера. – Эка невидаль.

С этими словами он молодецки швырнул микрофон на соседнее сиденье, выбросил в окно пустой бумажный стаканчик из-под кофе, зевнул, почесал указательным пальцем подмышку, и тогда уже тронул видавший виды “форд” с места с таким визгом шин и дымом из-под колес, что было видно издалека, что автомобиль у него – служебный. Через пятнадцать минут на пустынном шоссе, ведущем в сторону Акапулько, показались габаритные огни “феррари”. Пиньера сбавил скорость и начал преследовать машину, не приближаясь к ней ближе чем на полкилометра.

Агата вела машину молча, сосредоточенно вглядываясь вперед. То и дело её ослепляли ехавшие навстречу беспечные маньянцы, забывавшие переключать свет с дальнего на ближний. Агата прищуривалась, стискивала зубы и молчала, потому что твёрдо решила сегодня всю дорогу до дома молчать.

Октябрь, блаженствуя, развалился на сиденье, подставил разгоряченное лицо сквозняку из открытого бокового окна. Временами он скашивал взгляд на безмолвную Агату, чем немало её раздражал. Впрочем, она не подавала виду, что замечает эти приступы внимания к ней.

Не время было любоваться друг другом. Радио под приборной доской трещало без умолку: вслед за описанием их примет следовал прогноз погоды, после репортажа с футбольного матча в Венесуэле – заявление генерального маньянского прокурора с указанием цены, назначенной за их головы.

– Поедем в убежище номер девять, – сказал Октябрь. – Нужно сменить машину. Проклятый таксист мог успеть наболтать, что видел тебя в “феррари”. Там и передохнем.

Агата покосилась на толстомордого компаньеро и промолчала. Она догадывалась, что понимал Октябрь под словом “передохнем”. Он всегда чувствовал потребность заняться этим после того, как лично, вручную, выписывал кому-нибудь бессрочную командировку на тот свет. Эрекция, обычно так себе, после убийства у него всегда бывала просто убийственная. Но сегодня его ждет облом.

– Извини, Октябрито, сегодня ничего не получится.

– Как это не получится? – уставился на неё компаньеро. – У меня сейчас пуговицы на штанах лопнут.

– Да нет, ты не понял. Не получится не из-за тебя, а из-за меня.

– Вот как? – Октябрь нахмурился.

– У меня начались мои дела.

Октябрь некоторое время молчал, потом заговорил:

– Ну… что ж… природе не укажешь… но… э-э-э… есть ведь и другие способы… э-э-э…

Агата побледнела и вцепилась в руль. К счастью для Октября, им настало время съезжать с шоссе на просёлочную дорогу, ведущую в горы к одиноко расположенной ферме, где под присмотром верного движению человека находилось убежище номер девять – две комнатки в подвале со всем необходимым для того, чтобы просидеть там безвылазно целую неделю, и старый “ягуар” с полным баком, спрятанный в копне прошлогоднего сена. Убежище было оборудовано настолько хорошо, что хоть целая рота жандармов могла бродить по ферме, не подозревая, что кто-то в этот момент прячется в подвале. Машину, конечно, найти проблемы бы не составило, но это ведь не самый страшный криминал. В случае чего, номинальный хозяин фермы признал бы её своей. Кто в Маньяне хоть раз в жизни не покупал краденую тачку?

Пиньера съехал на обочину и остановился. Проселочная дорога поднималась в горы широким серпантином. Ехать по ней с выключенными фарами – самоубийство. Ехать с зажженными фарами – тоже самоубийство, потому что если в “феррари” бандиты, то они его немедленно вычислят. Нужно блокировать выезд на шоссе, вызвать подкрепление. Пришлют вертолет, пригонят национальную гвардию.