Теракты и диверсии в СССР. Стопроцентная раскрываемость - Вадим Удилов

И все старались! Молотов — в Наркомате иностранных дел, Микоян — во внешней и внутренней торговле, Каганович — на железнодорожном транспорте. По их милости открывались следственные дела и производились аресты среди высших партийных и государственных работников. Именно так появилось «ленинградское дело». Обвинялись ленинградские партийно-государственные и хозяйственные руководители, которые возглавляли город в тяжелейшие дни блокады. Практически организатором сопротивления врагу был второй секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Алексей Кузнецов. Блокадные условия требовали от ленинградских руководителей принятия самостоятельных, не всегда согласованных с Москвой, решений. И такие решения принимались, активно исполнялись на месте и давали положительные результаты. В блокадное время у ленинградского актива появился вкус к самостоятельному мышлению, к поиску нестандартных путей для решения наболевших вопросов.

Но события приняли драматический оборот после того, как Сталин решил перевести Кузнецова в Москву, в ЦК ВКП(б), и назначить его куратором всех правоохранительных органов страны. Это обстоятельство вызвало шок в верхних эшелонах, близких к Сталину. Кузнецов стал с дотошностью интересоваться не только текущими делами, но и архивными материалами по линии госбезопасности, следствия и суда. В конечном итоге мог, по их расчетам, добраться и до «липовых» дел. Следовательно, решили они, нужно найти «компромат» на нового секретаря. Самостоятельность Кузнецова надо преподнести как стремление к власти и доказать Сталину, что ленинградская «элита», думающая о переносе столицы России в Ленинград, заражена вирусом самостийности.

Кто взялся бы за это? Лучше всех мог справиться Берия, но после войны он полностью переключился на создание атомной бомбы и ракетостроение. Взялись Маленков и Каганович, им удалось все завершить в достаточно короткий срок, благо исполнителей, действующих по принципу «чего изволите», нашлось в достаточном количестве. В результате «ленинградские враги народа» вместе с Кузнецовым были осуждены и расстреляны. Поскольку инициатива возбуждения дела не принадлежала Управлению госбезопасности по Ленинградской области, была запущена легенда, что ленинградские чекисты зазнались и прозевали крупный заговор. В ход пошли административные меры. Руководящий состав Ленинградского управления МГБ, вплоть до начальников низовых звеньев, сослали в отдаленные районы страны.

Я работал тогда в МГБ Узбекистана и помню сосланных туда ленинградских чекистов. Даже при беглом рассмотрении «ленинградского дела» нельзя не увидеть, что оно было фальсифицировано сталинским окружением, которое испугалось появления в своем кругу решительного фронтовика Кузнецова, способного вступить в неравный бой с приспособленцами. И упреждающий удар был нанесен. Но как бы там ни было, политическая обстановка в стране после смерти Сталина требовала изменений. Новые вожди во главе с Никитой Хрущевым решили выпустить из народа пар возмущения, приписав все грехи одному человеку.

Такая тактика уже успешно применялась — при Сталине. Достаточно вспомнить судьбы наркомов НКВД Ягоды и Ежова. После смерти Сталина надо было отчитаться перед народом за промахи в периоды подготовки и ведения войны, за «ленинградское дело», за дело «врачей-вредителей», за тысячи и тысячи других незаконных дел. Конечно, лучшей фигуры, на которую можно было списать государственные грехи последних десятилетий, чем Берия, не было!

Берию все знали как главу МГБ и МВД СССР. Конечно, он много знал о закулисной деятельности лиц из государственной верхушки. Они тоже знали или догадывались об имеющихся на них досье по ведомству Берии. Многие его просто боялись — неуравновешенность и жесткость характера Берии были общеизвестны. Многие были бы рады его исчезновению с политического горизонта. Подобное желание, видимо, появилось и у Хрущева. Исчезновение Берии — это возможность, с одной стороны, списать на него все грехи, убрать опасного соперника, расчистить себе путь к единовластию; с другой стороны, ликвидация Берии — это возможность отомстить за сына. Когда были обнародованы документы, свидетельствующие о том, как был организован суд над Берией, появились вопросы. Безусловно, вызвал недоумение состав суда, в котором вместо юристов почему-то заседали одни военные. По радио и в печати распространялись тогда сведения о преступлениях Берии чуть ли не со времен меньшевистского режима в Грузии, о злоумышленных действиях и необоснованных арестах в Москве и других городах СССР с 30-х годов, расстрелах без суда польских офицеров в Катыни. Большую часть обвинений занимали эпизоды, связанные с сексуальными похождениями Берии.

Таким образом, в памяти большинства людей Берия остался палачом и отъявленным распутником. У меня нет желания защищать его. Но квалификация юриста и историка обязывает скрупулезно разобраться во всех фактах преступной деятельности Берии с учетом сложности обстановки в стране в те годы. С середины 50-х годов, да и в настоящее время, Берия обвиняется как один из создателей судебных «троек», как организатор массовых расстрелов государственных служащих, военных и других специалистов в 1937–1938 годах. Думаю, кем-то допущена злонамеренная натяжка.

Берия был назначен на пост наркома внутренних дел в конце 1938 года и практически, после ознакомления с делами и огромным хозяйством, приступил к работе в мае 1939 года. До этого он работал в Закавказье, никакого отношения к репрессиям в России, тем более в Москве, не имел. Следовательно, 1937–1938 годы, с повальными арестами, истязаниями на допросах и массовыми расстрелами, — дело других! Если говорить объективно, следует отметить, что с приходом Берии на пост наркома НКВД, в 1939-м, 1940-м и 1941 годах, по его указанию было пересмотрено несколько десятков тысяч дел лиц, отбывающих наказание или находящихся под следствием по статье 58 УК РСФСР (осужденные как враги народа, изменники Родины, шпионы, диверсанты, за антисоветскую агитацию и пропаганду). В результате этого пересмотра несколько тысяч человек были тогда освобождены из-под стражи и вернулись к исполнению своих служебных обязанностей. Среди них были, например, будущие маршалы Советского Союза Рокоссовский и Мерецков, генерал армии Горбатов, сотни других генералов и командиров Красной Армии. По указанию Берии из лагерей были освобождены и в начале войны направлены в Красную Армию 157 тысяч молодых узников. Многие из них стали потом Героями Советского Союза. В их числе писатель Герой Советского Союза Владимир Карпов.

Массовые репрессии 30-х годов, как известно, заполнили заключенными лагеря, начиная от Беломоро-Балтийского канала, Соловков, Пермских лагпунктов до многочисленных сибирских лесоповалов, золотопромышленных ИТЛ на Колыме, шахт Певека и Норильска. Количество их все увеличивалось, а вместе с этим росла смертность среди заключенных. Именно в этих условиях, под непосредственным контролем Берии, во всех лагерях шел усиленный поиск осужденных — специалистов в области авиации, танкостроения, ракетостроения, других видов вооружения и технического прогресса. Они были сгруппированы в так называемые шарашки, где под руководством наиболее компетентных, но также осужденных инженеров, изобретателей, конструкторов создавали для страны боевую технику. В этих «шарашках» жить было намного легче, чем в лагерях. Собрать специалистов, создать условия для выживания, в том числе будущим светилам науки, — это огромная работа. Будущий конструктор космических ракет Королев был, например, разыскан в рудниках Магадана и доставлен в туполевскую «шарашку» под Москвой.