Мятежное сердце - Пенелопа Уорд

— Нет. Ношу дома купальники. Остальная одежда уже слишком узка.

Джиа просунула палец за край бикини, который скрывался под ее прелестным пухлым животиком.

— Как будто в белье, но более прилично.

Я уже и забыл, что творят со мной изгибы ее тела. Глядя на ее обнаженный, чуть выдающийся живот, полную, почти вываливающуюся из купальника грудь, по правде говоря, я стал сомневаться, так ли уж хороша была идея прийти сюда.

— Умираю от голода. — Джиа облизнула губы. — Неужели и баклажаны здесь?

— А как же.

Она практически вырвала у меня из рук сумку и убежала, оставив стоять у двери. Я было ухмыльнулся, а потом увидел ее со спины.

Дьявол. Совсем не смешно.

Наверное, я должен был сыграть роль курьера, такого незаметного винтика. С небольшим эротическим шоу вместо чаевых.

— Раш, — крикнула Джиа откуда-то из глубины дома. — Где же ты?

Подняв глаза к небу и прокляв себя за дурацкую идею заявиться сюда, я прошел на кухню.

К тому времени Джиа уже открыла два контейнера и взяла вилку.

— Голодная? — Я поднял бровь.

Она наколола на вилку маленький рулет из баклажанов и отправила себе в рот. Закрыв глаза, она почти застонала.

— Мммммм… как вкусно!

— Оххх ты, боже мой. — Я нервно сглотнул.

Стоял и, как гребаный извращенец, возбуждался от каждого звука, который издавала Джиа, уплетая баклажаны. В какой-то момент капля упала на ее декольте. Смахнув соус пальцем, эта девчонка обсосала чертов палец.

Откашлявшись, я с трудом произнес:

— Почему бы тебе не накинуть что-нибудь сверху? Прикрыться немного, а?

Надув губы, Джиа оторвалась от баклажанов.

— Потому что я толстая?

— Совсем наоборот. Потому что убиваешь меня в этом бикини.

Она осмотрела себя.

— Ох.

Вроде до Джии дошло, что к чему, и она ретировалась в спальню.

Через некоторое время вернулась в халатике и в молчании прикончила баклажаны. Я доскреб немногочисленные остатки.

— Мне жарко. Наверное, дело в специях. Сниму этот халат, ладно?

Ага. Я вот тоже весь горю. И дело вовсе не в специях.

Джиа сбросила халатик, и мой член моментально затвердел. С последнего раза ее грудь стала еще больше. Господи Иисусе, насколько еще она может увеличиться?

Черт. Я так хочу тебя, Джиа.

Оставалось только смириться.

— Конечно. Все в порядке.

Думая о смирении, я бы все отдал, чтобы прижаться губами к этим выпирающим через спандекс купальника соскам. Старался не прикоснуться к ней и при этом горел в аду.

Выпуклость ее гладкого загорелого живота манила неудержимо. Такой маленький купол с идеально прекрасным пупком. Даже ужасное сознание того, что моя девочка носит ребенка Эллиота, не могло остановить круглосуточное желание обладать ее телом. А уж когда Джиа была рядом, становилось в десять раз хуже. Невозможно представить, как бы я возбудился, если бы этот ребенок был мой. Хотя больше и так немыслимо.

Чтобы отвлечься от своей физической потребности, я завел беседу.

— Как продвигается книга?

Продвигается. Незамедлительная реакция на это простое слово напомнила о наших играх на стойке бара.

— Веришь или нет, лучше, чем когда бы то ни было. Сейчас я в середине грустной части, где пара не может быть вместе.

— Да ты никак начала писать автобиографию, дорогая?

Неудачная попытка обратить все в шутку.

— Нет, просто искусство подражает жизни. — Джиа улыбнулась.

Ее улыбка окончательно выбила меня из седла. Закрыв глаза, я попытался преодолеть неудержимое желание всю ее к черту расцеловать.

— Когда думаешь закончить? Хочу прочесть — посмотреть, не записала ли ты меня в злодеи.

— О, себя-то ты непременно там обнаружишь, — рассмеялась эта плутовка.

— Что ты говоришь? — Я поднял бровь.

— А как же… с тех пор, как я лишена секса в реальности, использую воспоминания в качестве вдохновения для создания постельных сцен.

Черт.

— Используешь мои штучки, Мирабелли? Разве это не нарушение авторского права?

— Ничуточки. Ты мне их подарил. Теперь это и мои штучки. — Она подмигнула.

Был бы счастлив подарить тебе еще. Прямо сейчас, в эту минуту.

— Только что отослала первую часть книги своему агенту. Пара глав реально горячие. Наверное, у нее глаза будут по пять копеек. Через пару дней поеду в город, пообедаю с ней, поболтаю о том, что получилось. Уверена, она не будет скрывать, как ко всему этому относится.

Я был счастлив, что книга наконец пошла. Джиа так долго мучилась с ней. По крайней мере, хоть что-то в нашей жизни идет хорошо.

— Отлично. Удачи!

— Благодарю.

Решив, что не помешает плеснуть в лицо холодной воды, пошел отлить в ванную за спальней Джии.

На обратном пути, бросив случайный взгляд в комнату, заметил несколько стоящих там коробок. От этого зрелища заныло внутри.

Зашел внутрь, осмотрелся. Все было серьезно.

Когда вернулся в гостиную, Джиа сидела с закрытыми глазами. Похоже, задремала.

— Вижу, ты коробки собираешь.

При звуке моего голоса глаза Джии открылись.

— Эмм… ну да… надо потихоньку собирать вещи. Я же говорила тебе… возвращаюсь в город. Уведомляю тебя как раз за две недели. Отчаливаю после вечеринки — прощания с летом.

Чувство было такое, будто Джиа высыпала мне на голову тонну кирпичей. Слова вылетели из головы. Она предупреждала меня, что уедет. Я знал, что это произойдет. Надеялся, что придумаю, как ей помешать. Но мог ли я?

Я хотел Джию в любом состоянии, но, по ходу, так и не смог решить, в состоянии ли быть отцом ребенку Эллиота. Не мог даже представить. И пока не решусь на это, не имею права руководить каждым ее шагом. Правда, до сих пор лимит времени для решения не был определен.

Теперь у меня оставалось две недели.

В ресторанчике-кафетерии был самый разгар обеденного времени.

Весь последний час я посвящала своего литературного агента Тэли Бернштейн в перипетии моей личной жизни за прошедшее лето. Тэли была юна и продвинута, так что не должна была осудить меня.

Опустив связь с Эллиотом, я рассказала, что беременна от парня на одну ночь. И что потом, до того как узнала о беременности, влюбилась в другого. И что сейчас наши отношения под угрозой. Несмотря на всю ее «крутость», по мере углубления в историю у Тэли все больше и больше отвисала челюсть.