Буржуй ищет таланты - Вероника Терентьева

class="p1">А Хорошая очнулась, хлопнула себя по лбу и бросилась узнавать, как там, все живы? Примчалась через две минуты. Одной рукой схватилась за бок, другой за дверной косяк, еле дышала.

— Едят! — с восторженным ужасом выпалила она. — Едят! Представляете, им все нравится.

Томми выслушал это с достоинством. Они к тому времени уже все вернулись на кухню. Томми, уставившись в миску, взбивал венчиком яйцо и думал, что этот обед он не забудет никогда в жизни.

А остальные молчали как мышки, чтобы его не тревожить, и ждали, что он, наконец, скажет. Томми еще какое-то время постоял, приходя в себя, смахнул со лба испарину. Потом, ни слова не говоря, подошел к духовке и вытащил пирог. Долго в него вглядывался.

— Ну, что ж… Если еще и десерт их не прикончит, то я уже не знаю, что с ними делать…

…И уже после трудов праведных, когда Томми сварил себе эспрессо и с наслаждением откинулся на стуле, а Веро, замерев от волнения, пирог нарезала, пришла Лошадь.

Сунула в открытое окно свою нескромную морду, внимательно всех оглядела и грубовато спросила:

— Я вообще не понимаю, вы сюда в отпуск приехали?

— Ох, Лошадь! — обрадованно помахала ей Принчипесса. — А где Росомаха?

Она тогда в таз воды наливала, чтобы Буржуя простирнуть. Тот сопел, не хотел мыться, требовал кораблик. Хорошая, хлопая дверьми, все еще с тарелками бегала.

И лишь Максимильян никого вокруг не замечал, подперев голову, он недоуменно сидел за столом. Он только что поделил золотые монеты поровну и поэтому никак не мог понять, почему его стопка все равно больше всех оказалась.

— Я удрала от Росомахи, — не вдаваясь в подробности, бросила Лошадь и лизнула подоконник. — Думаю, она мне это не простит, потому даю вам на сборы десять минут и никого уговаривать не буду.

После этого Хорошая пошла Удава провожать. Парни собирались медленно, не знали, как ведра с ягодами к седлу прикрепить. Лошадь от нетерпения стала копытом бить, и Томми пришлось пойти на крайние меры: он ее завлек в сарай пирогом и, заперев дверь, замок повесил.

— Двадцать минут у нас есть, — хладнокровно предупредил он всех и, не обернувшись на рев Лошади, пошел Удаву пирог в дорогу заворачивать.

— Да не надо мне, не надо, — как мог отбивался Удав, но в душе был растроган.

— Берите-берите, — настойчиво совала пакет Хорошая. — Неприлично из гостей с пустыми руками уходить.

Все знали, что Удав за фигурой следит. И Томми как раз от души постарался — пожирнее кусок отрезал.

Но Удав сам уже не хотел ехать. Ему все понравилось, он немного переел, ему бы хорошо было полежать где-нибудь в тенечке, пока брусника в ведрах не настоится.

— Но… — развел он руками, — дела.

И уже отъехав, обернулся и бросил разомлевший взгляд на Хорошую.

— Если захочешь к нам во дворец — милости просим. У нас на кухне текучесть большая, на прошлой неделе двух поваров вздернули… А что это, кстати говоря, за вопли?

Лошадь, не сумев сбить замок, подрыла подкоп под дверью и ревела уже оттуда, грозя всем страшной местью.

Тут уже Хорошая не знала, что ответить. Она так устала, у нее плечи и руки от тарелок ныли, она предпочла бы, чтобы Удав сам что-нибудь придумал. И он не разочаровал.

— Наверное, белки… — сказал он проникновенно и посмотрел вверх…

…Проводив Удава, сами стали в дорогу собираться. Уезжали, оставляя за собой беспорядок. Веро так и не домыла четыре сковородки.

— Не буду, — шипела она. — Вон на грядках следы от ботинок, вы же не пойдете их перекапывать. Да бросьте! Росомаха в любом случае недовольна будет.

Остальные малодушно кивнули.

…Росомаха всегда со всеми расставалась плохо.

— Да пусть катится! — швырялась она, а саму трясло всю. — Предатели! Обойдусь! Незаменимых нет! Да кто она такая, возомнила о себе невесть что! Я ее через неделю и не вспомню!

А потом успокоится, обойдет два раза ресторан и опять заведется по-новому:

— Я в нее столько вложила! Она в списке двухсот самых ничтожных людей, которых я встречала!

Веро это как-то раз услышала, открыла рот и со свойственной манерой все представлять увидела, как Росомаха сидит ночью со списком и напротив пронумерованных фамилий крестики ставит. Образ был настолько впечатляющим, что потом еще недели две, заведомо выпросив на кухне у Томми зубчик чеснока, Веро шарахалась к стенке, когда Росомаха мимо проходила. И лишь однажды вскользь она спросила у Принчипессы:

— Ты думаешь, с тобой расстанутся по-другому?

— Конечно, — с уверенностью ответила Принчипесса. Но голос почему-то дрогнул.

… И когда уже все загрузились в телегу и ждали только Буржуя — он бегал с курицей прощаться — на крыльце, хлопнув дверью, показалась Туша.

Все обмерли.

Очень старательно, высунув язычок от напряжения, кошка тащила за собой большой розовый чемодан.

— Я думала, она с Росомахой, — еле вымолвила Хорошая.

— Она, наверное, вещи собирала, — пробормотала Принчипесса.

— Мы ее брать не будем! — взвилась Лошадь.

А Максимильян больше всех восхитился.

— Вы только гляньте! Гляньте, как смотрит. Аж за душу берет.

Кошачий взгляд беспокойно метался, выискивая Буржуя. Она, казалось, не замечала никого другого. В ее глазах была неподдельная тревога. Туша так искренне переживала, что больше не увидит Буржуя, что все, кто был в телеге, не сговариваясь, почувствовали некоторое неудобство, не зная, как облегчить страдания влюбленной кошки. Все, кроме Лошади: ей уже все давно откровенно надоели, и она стояла злая как черт.

А Буржуй, не подозревая о бушующих страстях, радостно примчался, с лету забрался в телегу и только тогда, заметив гнетущее молчание, удивленно обернулся. Увидел кошку, розовый чемодан и от неожиданности завалился набок.

— Ой, — сказал он, но прошло мгновение, пес поднялся и, сделав над собой усилие, честно посмотрел кошке в глаза… И вдруг неожиданно, в ответ на эту упрямую преданность, в сердце пса впервые шевельнулось что-то нежное.

— Ну уж нет, — зашипела Хорошая и свесилась с телеги, — только собако-кошачьих романов нам не хватало! Росомаха тогда точно всем голову оторвет. Кыш-кыш, Туша! Иди домой!

Глаза кошки наполнились мольбою.

— Давай, давай, иди! Хозяйку жди! — повторила Хорошая, но уже не так уверенно.

Буржуй вздохнул.

Томми в который раз перекрестился. От облегчения. У него на кошек аллергия была.

Принчипесса старалась казаться бесстрастной, но потом не утерпела, достала платок и громко высморкалась.

А Веро за последние четыре часа перемыла миллион сковородок, у нее ломило поясницу, и ей было наплевать на всех кошек в мире. Она доползла до Максимильяна, потому что рядом с ним лучше всего было, и в блаженстве