Любимец женщин - Ирен Беллоу

— Что вы делаете?.. — оторопев, спросила та.

— Что я делаю? — переспросил Трэвис. — Я хочу возместить вам хотя бы долю ваших усилий. Расслабьтесь! Мышцы у вас на шее чертовски напряжены!

Его руки были горячи, как огонь. Они прокладывали себе дорогу через полупрозрачные сборки ночной сорочки Сильвии, ослабляя ее сопротивление каждым решительным прикосновением. Каждый нерв в ее теле отзывался на медленное движение его сильных пальцев, массирующих плечи, надавливающих и поглаживающих кожу, вверх по длинной стройной шее и обратно, все снова и снова… Сильвия закрыла глаза, отчаянно стараясь не поддаваться слабости желания в то время, как его пальцы, делая свое дело, касались ее спины. С замиранием сердца она ждала, куда его руки переместятся в следующий раз.

Он выжидал. Затем Сильвия почувствовала влажную теплоту его губ в эрогенной точке у основания шеи и невольно вся задрожала, ее дыхание участилось, когда его руки медленно стягивали тонкое кружево ночной сорочки с ее плеч, обнажая шелковистую кожу, матово блестевшую при мягком освещении спальни.

Он медленно скользил по гладкой коже ее живота, как бы поддразнивая, и неохотно высвобождая ее тело от шелка и кружев.

Пожалуйста! — взмолилась она про себя. Она хотела, чтобы он касался ее снова и снова, хотела, чтобы он целовал ее и обладал ею. Пять лет ничего не изменили. Пять долгих лет одиночества… Оглядываясь назад, сквозь призму времени, она забывала, какими нелестными словами она себя после этого величала: проститутка, дурра и тому подобное. Сейчас, когда его тело было так близко от нее, когда его руки легко касались любой части ее тела, на нее нахлынули воспоминания только о том, что она ощущала тогда, когда ее касался этот мужчина…

— М-мм, как хорошо ты пахнешь! — выдохнул он ей прямо в шею, легко покусывая кожу и проводя кончиком языка по ее плечам, при этом он еще ниже спустил бретельки ее ночной сорочки, обнажая ее груди. — У тебя великолепное тело, Сильвия! Почему ты скрываешь его?

Сейчас оно не было скрыто. Девушка склонила голову, следя за тем, как он проводил пальцем по краям выреза ее сорочки. Знал ли он, что сводит ее с ума? Знал ли он, как она жаждала почувствовать упругость мужского тела, прижимающего ее к себе. Она хотела его, и эта мысль не вызывала у нее стыда — это должно было свершится, но… не свершилось.

Он вновь с силой прижал ее к своей обнаженной груди, Сильвия отклонила свое лицо и посмотрела в его глаза — удивительные темные омуты, на дне которых разгоралось желание, которые, как в зеркале, отражали ее, девушка всмотрелась в блестящие зрачки и увидела незнакомую женщину, женщину, которая начала терять рассудок и находилась на грани полной его потери, если хоть на одно мгновение позволит продлиться этому умелому совращению.

Задыхаясь от муки, Сильвия высвободилась из его объятий, с трудом поднялась с постели, приводя в порядок свою сорочку. Какое-то мгновение она пристально смотрела на Трэвиса, не говоря ни слова, так как у нее перехватило дыхание, а потом, опустив голову и закрыв лицо руками, взмолилась:

— Пожалуйста, уходите! Уходите немедленно!

— Сильвия, что случилось? — Трэвис был поражен неожиданной переменой в ней. — В чем дело? — спросил он, хватая ее за плечи, и девушка, ощутив, как дрожит его тело, поняла, что он страшно разочарован.

— Не прикасайтесь ко мне! — прошептала она, отшатываясь назад. — Я… я не собиралась… Послушайте, простите меня. Ничего такого не должно было произойти…

— Что вы говорите? Почему это не должно было случиться? — воскликнул Трэвис, и его удивленные темные глаза сузились от гнева. — В какую дьявольскую игру вы со мной играете?

Сильвия подняла на него свои бездонные голубые глаза. Она покачала головой, ее трясущиеся губы раскрылись, но она не вымолвила ни слова. Девушка не могла придумать никакой отговорки, которую Трэвис мог бы понять. Сексуальное удовлетворение, точнее, отсутствие его, — вот что его заботило. Поэтому как она могла объяснить ему, какие муки она испытывает в этот момент!

— Это… это не совсем так… — начала было она.

— Что «не совсем так»? — вспылил Трэвис. — Вам нравится ставить мужчину на колени, а потом вдруг — бац! — как ушат холодной воды!

— Как вы можете это говорить? — с трудом проговорила Сильвия. — Вы…

— Очень просто, — отрезал он, прерывая ее. — Именно такой власти вы желаете? Вы знаете, я никогда бы не принял вас за соблазнительницу, никогда в жизни! Но я не могу не верить своим глазам! — воскликнул он, бросая на Сильвию взгляд, от которого она помертвела. — Налицо все приемы, разве не так?

— Я не соблазнительница! — почти закричала девушка. — Как вы смеете говорить мне это! После всего, что вы сделали! После всего, что я пережила!

— О чем, черт возьми, вы толкуете? — раздраженно спросил он, покачав головой. — После всего, что вы пережили?! В ваших устах это звучит так, словно это какие-то страшные муки! Возможно, я не прав, но у меня такое впечатление, что вы испытали такое же удовольствие, что и я!

— Это неправда! — Но это было правдой! Однако она не в силах была признать это. Не могла сказать ему об этом. Сильвия была близка к тому, чтобы обо всем ему рассказать! Губы ее дрожали, и она прижимала к ним тыльную сторону ладони. Почему она не могла понять, что ничего не изменилось? Трэвис Стил хотел ее по одной причине, и только по одной! Почему она упорствует и позволяет себе унижаться?

— Вы используете меня в своих сексуальных интересах!

Он жестко, с недоверием рассмеялся:

— Вы просто закомплексованы на сексе, — язвительно бросил Трэвис, — и сами понимаете это!

— Ах ты, выродок! — выкрикнула Сильвия с яростью, вся дрожа. — Холодный, бесчувственный выродок! — Она повернулась, выбежала в ванную комнату, примыкавшую к спальне, и, хлопнув дверью, заперлась изнутри.

Горькие слезы навернулись ей на глаза и медленно потекли по пылающим щекам. Ей не хотелось ни думать, ни жить. Она хотела его, и он знал об этом, сознание этого наполнило ее жгучим стыдом. Она подошла к ванне, отвернула бронзовые краны и стала ополаскивать лицо холодной водой.

Она ничему не научилась. Пять недель или пять лет — казалось, ничего не изменилось. Она по-прежнему не в состоянии была сопротивляться Трэвису Стилу.

Сильвия сидела на диване у окна в своей спальне и наблюдала, как еще один автомобиль подкатил к подъезду дома.

Весь день она почти не выходила из своей спальни, лежа на кровати, обуреваемая тяжелыми мыслями, после второго завтрака девушка, увидев, что Трэвис и Джейк куда-то вышли, незаметно прокралась вниз и стащила тарелку с едой из кухни, где кипела подготовительная работа к приему.

Дом напоминал улей, в центре которого находилась миссис Уайт. Она, должно быть, за несколько дней готовилась к Рождеству. На подносах громоздились продукты, выложенные из морозильников, наготове стояли батареи бутылок шампанского, и она чувствовала себя в своей стихии, руководя молоденькой Минни, своей помощницей по кухне, которая была в таком возбуждении от предстоящего званого обеда, как будто сама была приглашена на него.