Имперский крест - Антон Грановский

Страх в глазах доктора Мореля сменился удивлением.

– С кем вы разговариваете, гауптштурмфюрер? – изумленно спросил он.

– Профессор! – снова позвал Волчок, не обращая внимания на лейб-медика. – Долго еще будет продолжаться этот спектакль? Я готов к возвращению!

И тут что-то изменилось. Воздух лаборатории дрогнул, запахло озоном, замерцало маслянистое, жаркое марево, а вслед за этим воздух сгустился, и прямо перед Егором в воздухе повисла небольшая коробка с полупрозрачными стенками, по которым то и дело пробегали радужные волны. Это был «почтовый ящик» профессора Терехова, квантовое устройство, позволяющее перемещать во времени небольшие предметы.

Егор протянул руку и нажал на едва заметную серебристую кнопку на панели ящика. Передняя стенка беззвучно поднялась, и Егор швырнул браслет в ящик.

– Отлично! – сказал он. – А теперь – поехали!

Ящик стал стремительно выцветать, теряя контуры, и когда от него почти ничего не осталось, Егор почувствовал, что сознание его пошатнулось и стало уплывать, подхваченное ветром времени.

Последним, что он увидел, было перекошенное от ужаса лицо Мореля с выпученными глазами и блестящим от пота лбом.

За мгновение до того, как потерять сознание, Егор успел прошептать:

– Прости, Грофт… Дальше тебе придется выпутываться самому.

Профессор Борис Алексеевич Терехов сидел в кресле с бокалом вина в руке и время от времени бросал внимательные, озабоченные взгляды на ванну, в которой лежал Егор. С начала перемещения прошло уже восемь часов. Но это здесь, а там, где пребывало сейчас сознание парня, время текло иначе. Там прошло не меньше недели.

На панели управления находилась специальная лампочка вызова. Как только Егор раздобудет циркониевый браслет и позовет Терехова на помощь, устройство считает сигнал с подкорки Егора и передаст его на панель управления. Сигнальная лампочка вспыхнет, Машина даст гудок, и это будет означать, что пришло время отправить за браслетом «почтовый ящик», а затем и вытащить из тела нацистского агента Георга Грофта сознание самого Егора.

Рядом с Машиной, на ореховом комоде, стоял старенький ламповый радиоприемник «Рассвет» с маленьким циферблатом на панели. От приемника к Машине тянулись несколько тонких на вид, но чрезвычайно прочных разноцветных проводков.

Профессор Терехов отпил вина, и тут шкала приемника осветилась желтым светом. Динамик зашуршал помехами, и сквозь эти помехи пробился слабый человеческий голос:

– Борис… Борис, ты слышишь меня…

– Я здесь! – крикнул Терехов и, уронив бокал с вином на ковер, бросился к приемнику.

В последнее время сеансы связи с пропавшим братом становились все реже и короче. Объяснения этому факту профессор не находил, как не находил он объяснения и тому, что брат, пропавший из нашего мира больше двадцати лет назад, общается с ним при помощи старого приемника.

– Саша, ты слышишь меня? – крикнул профессор Терехов.

– Да… – отозвался далекий, кажущийся нереальным голос. – Как продвигается работа по сбору предметов?

– Я над этим работаю, Саша! Есть уже три предмета, и сейчас мой парень отправился за четвертым!

– Пусть твой парень поторопится… я стра… но… уже не… – Треск помех стал громче и практически заглушил последние слова Александра Терехова.

Потом приемник замолчал, и панель его погасла так же внезапно, как загорелась. Несколько минут профессор стоял возле комода, сунув руки в карманы своего красного восточного халата и напряженно глядя на приемник, потом вздохнул и вернулся в кресло. Вероятно, связи с братом сегодня больше не будет.

Александр Терехов исчез в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году вместе с передвижной лабораторией и всем, что там находилось. Через несколько минут лаборатория вновь вернулась в наш мир, но Александра там не было. Не– доставало и нескольких вещей, которые Александр сложил перед экспериментом на железный столик.

Много лет Борис пытался определить, в какую точку пространственно-временного континуума переместился брат, однако попытки эти оставались безуспешными. До тех пор, пока Александр не объявился сам – пусть всего лишь в виде далекого голоса, доносившегося из динамиков старенького «Рассвета».

Профессор Терехов много раз пытался узнать у брата, где тот находится, однако стоило ему заговорить об этом, как сеанс связи тут же заканчивался, и приемник снова умирал.

Борис Алексеевич много об этом размышлял и в конце концов пришел к выводу, что таинственная сила, обеспечившая ему связь с братом, тщательно следила за тем, чтобы Александр не сболтнул лишнего. О причинах подобного подхода можно было только гадать.

Профессор взглянул на осколки бокала, нахмурился, но поднимать не стал, а просто задвинул их под столик ногой, обутой в мягкий кожаный тапок с загнутым кверху носком. Купленные пятнадцать лет назад на стамбульском рынке, тапочки до сих пор служили Терехову верой и правдой.

Все еще бросая на приемник быстрые взгляды (привычка, приобретенная за долгие годы), профессор подвинул к себе новый бокал и наполнил его вином почти доверху.

Потягивая вино, он припомнил слова брата, которые когда-то удивили и заворожили его.

– Изучая двойные звезды, – сказал тогда Александр, – я обратил внимание на одну странную особенность: хотя «связаны» друг с другом светила разных классов, многие характеристики у них совпадают. И чем старее этот «дуэт», тем таких совпадений больше. И тогда я предположил, что большая звезда воздействует на малую, превращая ее в свое подобие. Но какими средствами? Не время ли переносит информацию, заставляющую одну звезду принимать облик другой? Чтобы выяснить это, я навел на звезды телескоп, объектив которого закрыт так, чтобы ни свет, ни какое-либо другое излучение не влияли на показания приборов. И приборы показывали удивительные вещи. У окуляра телескопа, наведенного на звезду, изменилась частота колебания кварцевых пластинок. А у гироскопа, подвешенного к весам, изменилась масса. Тогда я навел телескоп на ту точку неба, где звезда, по расчетам, должна находиться сейчас. И снова зафиксировал тот же «поток времени».

– Саша, а где доказательство, что именно поток времени идет от звезд? Может, это и не время вовсе, а какое-то новое, незнакомое нам явление?

– Возражение справедливое, Борис. Но тут важно другое: что-то все-таки со звезд приходит. В том числе и оттуда, где звезда была раньше. Какая-то информация. А это значит, что прошлое живет рядом с нами, только в другом измерении, и когда-нибудь мы сможем пересекать реку времени в любых направлениях.

– Прошлое существует в единственном варианте. Его нельзя изменить.

– Надеюсь, что кто-нибудь когда-нибудь докажет тебе обратное.