Моссад. Самые яркие и дерзкие операции израильской секретной службы - Нисим Мишаль

Сыновья Эйхмана искали его в больницах, моргах и полицейских участках; обратились за помощью к фашистско-перонистской молодежной организации «Такуара», которая присоединилась к поискам. Сыновья вскоре пришли к выводу, что их отца, скорее всего, похитили израильтяне. Затем они попытались, но не смогли убедить профашистские организации предпринять какие-то решительные действия, возможно, похитить израильского посла и удерживать его до тех пор, пока их отец не будет освобожден; но аргентинцы отказались.

Иссер проинструктировал своих людей о том, что делать, если их убежище будет обнаружено полицией. Если на «Базу» будет совершен налет, сказал Иссер, Эйхмана следует срочно поместить в секретную комнату, обустроенную внутри дома. Если полиция задастся целью провести тщательный обыск, Эйхмана нужно быстро вывести из дома через боковой выход, специально предназначенный для чрезвычайной ситуации. Нескольким агентам предстояло бежать с Эйхманом, в то время как остальные должны были сделать все возможное, чтобы помешать поискам, несмотря на возможный риск.

Тот агент, который будет с Эйхманом, сказал Иссер, должен следовать следующей инструкции: «Если полиция найдет убежище и ворвется внутрь, нужно пристегнуть себя наручниками к Эйхману и выбросить ключи, чтобы они не могли оторвать его от агента. Скажите им, что вы израильтяне и вместе со своими друзьями захватили самого страшного преступника в мире, Адольфа Эйхмана, чтобы привлечь его к суду. Затем сообщите полиции мое настоящее имя — Иссер Харель, а также мое вымышленное имя и название отеля, где я остановился. Если они схватят Эйхмана и приставленного к нему агента — пусть арестовывают и меня».

Несколькими днями позже Эйхман согласился подписать документ, в котором говорилось, что он готов быть доставленным в Израиль и предстать там перед судом. Документ гласил:

Это заявление, конечно, не имело юридической силы.

САМОЛЕТ ПРИБЫВАЕТ

18 мая 1960 года, 11:00. Официальная церемония состоялась в международном аэропорту Лод неподалеку от Тель-Авива. Многие высокопоставленные лица, в том числе начальник Генерального штаба генерал Ласков, начальник главного управления Министерства иностранных дел и посол Аргентины в Израиле приехали проводить впечатляющую делегацию в Аргентину на празднование сто пятидесятой годовщины независимости. Самолет авиакомпании El Al Бристоль «Британия» взлетел, также перевозя нескольких обычных пассажиров, которые должны были сойти на транзитных остановках по пути следования самолета.

Мало кто из пассажиров заметил, что в Риме на борт поднялись еще трое гражданских лиц. Через пару часов эти новые пассажиры стали членами команды El Al и двигались по проходам в форме El Al. На самом деле они были агентами Моссада, направлявшимися на помощь своим коллегам в Буэнос-Айресе. Одним из них был Йегуда Кармель, лысый мужчина с орлиным носом и тонкими усами. Он был не особо доволен тем, что ему пришлось участвовать в этой поездке. Он знал, что его выбрали не из-за талантов, а из-за внешнего вида. Несколькими днями ранее его вызвали в кабинет начальника, где он увидел на столе две фотографии — свою и еще одну неизвестного ему человека. Они были очень похожи. Когда ему сказали, что неизвестный — Адольф Эйхман, он вздрогнул. Он был еще более потрясен, когда ему сказали, что его выбрали в качестве двойника Эйхмана. План Иссера состоял в том, чтобы привезти Кармеля в Аргентину в качестве члена экипажа El Al, забрать его форму и документы, а затем использовать их, чтобы посадить накачанного наркотиками Эйхмана в самолет. У Кармеля был израильский паспорт на имя Зеева Зихрони.

Иссер также подготовил запасной план. Через посредника он вызвал молодого члена кибуца Меира Бар-Хона, который гостил у родственников в Буэнос-Айресе. Меира попросили прийти в бар Gloria на Бартоломе Митре авеню, где его ждали два человека: Иссер и доктор Элиан. Иссер проинструктировал его: «Когда вы вернетесь в дом своих родственников, позвоните врачу и скажите, что попали в автомобильную аварию, симптомы — головокружение, тошнота и общая слабость. Врач, скорее всего, придет к выводу, что у вас сотрясение мозга, и отправит в больницу. Утром 19 мая скажете ему, что чувствуете себя намного лучше, и попросите отпустить вас домой. Вас выпишут, и больница предоставит документ, подтверждающий, что вы лечились от сотрясения мозга». Затем доктор Элиан проинформировал Меира о конкретных симптомах сотрясения мозга, которые тот должен назвать.

После беседы в баре Gloria Меир последовал инструкциям Иссера. Три дня он, стеная, пролежал в одной из больниц Буэнос-Айреса и 19 мая был выписан. Через час Иссер держал в руках официальный больничный документ, выданный Меиру Бар-Хону, удостоверяющий, что тот был выписан после травмы, полученной в автомобильной аварии.

Если бы план тайно вывезти Эйхмана из Аргентины в качестве члена команды El Al сорвался, его бы положили на носилки и отнесли в самолет как Меира Бар-Хона, все еще страдающего от серьезного сотрясения мозга.

19 мая. В этот день самолет El Al приземлился в Буэнос-Айресе. Сотрудники протокольной службы Министерства иностранных дел, полные энтузиазма местные евреи и дети с маленькими сине-белыми флажками стояли по обе стороны красной ковровой дорожки, проложенной у трапа.

Пару часов спустя Иссер посовещался с пилотом Цви Тохаром и представителем El Al и назначил время вылета — 20 мая, в полночь.

Иссер изложил свои планы. После короткого обсуждения они согласились действовать в соответствии с планом «А»: Эйхмана доставят на борт в качестве заболевшего члена экипажа. Его двойник, Йегуда Кармель, уже передал команде Моссада свою форму и документы на имя Зеева Зихрони, штурмана El Al. Шалом Дани, специалист по подделке документов, отретушировал его документы так, чтобы они идеально подходили Эйхману. Кармелю дали новые документы и сказали, что через некоторое время он покинет Аргентину.

В тот же вечер на «Базе» началась бурная деятельность. После недели напряженного ожидания агенты Моссада вернулись к жизни. Эйхман был накачан наркотиками и уснул. Агенты тщательно обыскали дом. Вся аппаратура была разобрана, личные вещи упакованы, дом принял прежний вид. К предрассветным часам не осталось ничего, что могло бы намекнуть на роль, которую вилла играла последние восемь дней. То же самое было сделано на всех остальных конспиративных квартирах.