Мой любимый босс - Шэрон Кендрик

— Давай оставим в покое наше самолюбие и будем просто придерживаться фактов, Рафаэль, — холодно произнесла она.

Бывали такие моменты, вот как этот, когда Наташа заставала его врасплох. На мгновение Рафаэль подумал с чем-то, близким к восхищению, что она говорит в точности как его адвокат.

Думал ли Рафаэль, что Наташа может смягчиться на обратном пути в Лондон? Что рука, небрежно лежащая на соблазнительной шелковистости бедра, заставит ее признаться, неровно дыша, что она не может дождаться, когда они приедут домой и окажутся в постели?

По правде говоря, да, думал. Но реальность оказалась совсем другой.

Наташа была холодной, вежливой, отстраненной. Вначале Рафаэль делал вид, будто не замечает этого, но когда они прибыли в пустой дом и она отвернулась от его слегка нетерпеливого поцелуя, его глаза сузились — сначала подозрительно, затем с едва сдерживаемым гневом.

— Мы собираемся закончить этот фарс сейчас? Думаю, ты выразила свое намерение более чем ясно.

— И что же это за намерение, Рафаэль?

— Не знаю, cara, — вкрадчиво проговорил он. — И, честно говоря, мне все равно. Есть только одно, что меня интересует в данный момент, и мы оба знаем, что это.

Она уставилась на него, вздрогнув от холодной отчужденности в его глазах. Как легко было бы позволить ему целовать себя, позволить его чувственным губам и умелым рукам прогнать все ее сомнения. Но и глупо тоже. Всякий раз, входя в ее тело, он добавлял еще одно звено к той цепи, которой приковал ее сердце. Каждый поцелуй был как клеймо, которое никто не видел, но которое она будет носить до конца жизни.

— Я сказала тебе в Марокко, что мы продолжим нашу предполагаемую помолвку, но секс прекращается. Должен… прекратиться, — слабо закончила она.

— Не хочешь сказать мне почему? — протянул он, игнорируя внезапный призыв в ее глазах. — Потому что Сэм должен вернуться?

Наташа поморщилась. Его волнуют только практические вопросы, ничего больше.

— У нас в Англии есть выражение, что не стоит играть с огнем, поскольку можно обжечься.

Его губы скривились в жесткой усмешке. Когда он склонил свою темную голову ближе, то заметил инстинктивный трепет ее тела, и на мгновение чуть не поддался соблазну. Как легко было бы принудить ее взять свои слова обратно, заставить умолять, чтобы он занялся с ней любовью. Но Рафаэль никогда никого не просил. И никогда не тратил время на того, кто намерен играть в игры.

— Значит, держись подальше от огня, — с издевкой проговорил он. — Пусть лучше твое тело заледенеет, Таша.

Желание покинуло его смуглые черты так же резко, как и вспыхнуло прежде, и Наташа с ужасным дурным предчувствием смотрела, как он уходит от нее. Ей хотелось окликнуть его, побежать за ним, но она знала, что если сделает так, то навсегда пропала.

— Я лечу в Париж, — прорычал он.

— Когда?

— Сегодня вечером. Сегодня?

Сэм прибыл из дома Сержа, полный энергии и энтузиазма. Он даже выглядел по-другому, словно они не виделись несколько месяцев, а не пару дней. Но расставание заставляет многое переоценить и на многое посмотреть по-другому, осознала Наташа.

Ей не следует пытаться жить только своим сыном, твердо сказала она себе. Мальчику нужно давать больше свободы. Она должна научиться отпускать его. Его — и кое-кого еще.

Рафаэль позвонил один раз из Франции и говорил отрывистым, сухим тоном. Теперь, когда их короткая любовная связь закончилась, он отдалился от нее, и это было неизбежно. И все же Наташа впервые осознала, что, изменив их отношения, она сама все разрушила. И что больше они уже никогда не будут прежними.

Неужели она действительно думала, будто сможет жить как раньше после всего того, что было между ними? Подавать ему кофе и пытаться забыть ту чувственную интимность, которую они вместе испытывали…

По крайней мере, новости из клиники были хорошими. Элизабетта набрала вес и стремительно шла на поправку. Скоро девушку переведут в частную закрытую клинику в Штатах, где ее никто не потревожит.

В фальшивой помолвке больше не было необходимости. Мир не стоял на месте, новые сенсации вытесняли старые.

Наташа чувствовала себя какой-то неприкаянной. Все валилось у нее из рук, она не знала, что ей делать, как жить дальше. А что же будет, когда Рафаэль вернется?

Что-то нужно было решать, и Наташа подумала над тем, что сказал ей директор школы. Она решила непременно поговорить с ним.

Однажды вечером на следующей неделе хлопнула дверь. Наташа подняла глаза, и сердце ее заколотилось при виде входящего Рафаэля. Старая любовь наполнила сердце, только теперь она была гораздо сильнее, обостренная разлукой, знанием его губ и тела — и маленьким глотком жизни в качестве женщины Рафаэля. Она смотрела на него, не осмеливаясь ни пошевелиться, ни заговорить из страха, что совершит что-нибудь унизительное — например, станет умолять его поцеловать ее. Отнести наверх, в свою постель.

Рафаэль медленно снял пальто, думая о том, какая она бледная. Он не отрывал взгляда от лихорадочно пульсирующей жилки у основания шеи, вспоминая, как целовал ее.

— Ну, как дела, Таша?

Простой, формальный вопрос, отметила она.

— Хорошо. А у тебя? Удачно съездил?

— Продуктивно, — коротко ответил Рафаэль и отвернулся.

Он сделал несколько звонков, затем спустился вниз, на кухню, где в кастрюльке что-то булькало и пахло рагу. Наташа испуганно вскинула глаза.

— Хочешь… кофе?

Обычно она никогда не спрашивала. Он покачал головой.

— Вообще-то мне надо выпить. Выпить?

Прежде он не пил перед обедом.

— Ты не сказал мне, что приезжаешь.

— То есть не предупредил? — Он невесело усмехнулся. — Хотел сделать тебе сюрприз.

Наташа решила, что больше не может ждать.

— Послушай, Рафаэль, мне надо с тобой поговорить.

— В чем дело, Таша? — спросил он, налив вина и сделав глоток. Богатый букет напитка слегка ослабил напряжение, которое железным обручем сжимало лоб.

— У меня есть кое-какие новости.

Его пальцы сжались вокруг бокала, и он поставил его.

— Ты не беременна?

Она услышала ужас, который заморозил его голос, и этот ледяной тон подтвердил все ее худшие опасения. Заставил осознать, что решение, принятое ею, является лучшим для них.

— Нет. — Наташа покраснела, злясь на него за то, что заговорил об этом, когда она так отчаянно старалась забыть. Она должна забыть. — Я пью таблетки. — Она сделала глубокий вдох. — Послушай, на днях я разговаривала с директором школы, в которой учится Сэм.