Мой любимый босс - Шэрон Кендрик

— У вас есть сын? — удивился Заид.

И это говорило о том, как мало Рафаэль рассказывал о ней шейху. Ничего, в сущности.

— Да, ему пять.

— Пять? — дипломатично переспросил Заид. — Да вы сама еще почти что дитя!

Не без труда Наташе удалось выдержать эту трапезу. Она попрощалась с Заидом и, когда он удалился с террасы в сопровождении слуг, встала из-за стола.

— Куда ты торопишься? — поинтересовался Рафаэль, любуясь ее длинными ногами со своего места на подушках.

— Собирать вещи, конечно же!

Может, потому что ему нравилось быть хозяином положения, теперь он обнаружил, что хочет еще ненадолго задержаться. А может, все дело в утреннем солнце, освещавшем ее так, что она походила на какую-то золотую богиню… Однако Наташа почти демонстративно повернулась к нему спиной и пошла прочь.

Рафаэль встал и последовал за ней, а когда они оказались в своей комнате, схватил ее и развернул к себе.

— Пожалуй, мы ненадолго отложим наше возвращение, — хрипло проговорил он.

С колотящимся сердцем Наташа уставилась на него.

— Вот как? Почему? Что еще ты задумал?

— Это весьма провокационный вопрос, cara. — Обхватив Наташу за талию, Рафаэль улыбнулся и притянул ее к себе, затем закрыл глаза, прижался губами к шее и вдохнул нежный аромат, который был присущ только ей одной — и так знаком ему. — Я мог бы придумать массу вещей, которыми бы хотел заняться прямо сейчас.

И она тоже. И все они имели непосредственное отношение к его теплому прикосновению и тому факту, что она ощущала твердость его возбуждения, как и желание, которое наэлектризовало воздух вокруг них.

— Вот как? — спросила она.

— Мм. — Он покусывал мочку ее уха. — А ты нет?

— Рафаэль, пожалуйста…

— Пожалуйста — что, cara?

Наташа хотела сказать: «Пожалуйста, перестань прикасаться ко мне так», но, по-видимому, у ее тела были другие идеи, ибо оно упивалось восторгом его прикосновения. Наташина голова откинулась назад, рот приоткрылся, когда Рафаэль задрал подол ее платья. Он не тратит время на нежность, в отчаянии подумала девушка, и вот уже прикасается к ней там, где она больше всего жаждет его прикосновения, и делает это как мужчина, выполняющий чувственную миссию. И внезапно стало слишком поздно для чего-то иного. Кроме как громко выдохнуть его имя: «Рафаэль!»

— Да, — сказал он, лихорадочно расстегивая «молнию», и прислонил ее к стене. На мгновение он уставился на ее полуоткрытые губы, перевел взгляд на огромные, потемневшие глаза, а затем вонзился в нее так глубоко, что его вздох удовлетворения превратился в прерывистый и почти беспомощный стон.

Не было времени ни на раздумья, ни на разговоры, ни на возражения, даже на поцелуи. Для Наташи все закончилось так скоро и неожиданно, что она почувствовала себя почти обманутой. Словно он лишил ее чего-то, и она никак не могла понять, чего именно. И большое тело Рафаэля конвульсивно содрогнулось внутри нее почти сразу же, и он стиснул ее в объятиях, бормоча что-то по-итальянски.

Она дождалась, когда он затихнет, а затем слабо толкнула его в грудь, ужаснувшись, насколько чисто физическим был этот акт. Ее сердце упало от отчаяния. Он использовал ее, использовал ее тело, просто чтобы удовлетворить свои потребности. И ты использовала его, язвительно напомнил ей внутренний голос, и она непроизвольно вздрогнула.

— Таша? — Дыхание Рафаэля стало ровнее, но глаза были встревоженными, поскольку то, что произошло минуту назад, застигло его врасплох. — Ты в порядке?

Она была далеко не в порядке. Ей было очень больно и обидно. Но синьор никогда об этом не узнает.

— Да, а почему бы и нет? — Она широко раскрыла глаза. — А теперь я хочу поехать в аэропорт и сесть на самолет.

Рафаэль нахмурился и, зевнув, подумал, что постель сейчас была бы гораздо предпочтительнее.

— Я думал, мы собираемся отложить полет?

— Но в этом нет необходимости. Больше нет. — Она отошла от него.

— О чем ты говоришь?

Сделай это, велела она себе. Выскажи все свои худшие страхи, и тогда они не будут иметь над тобой власти.

— Ну, мы ведь только что удовлетворили свои потребности, не так ли? Значит, можем ехать прямо сейчас. Если, конечно, ты не планируешь провести еще парочку раундов до отъезда.

— Раундов? Мы же говорим не о боксерском матче! — вспылил он. — Зачем же так грубо?

Она потрясенно уставилась на него.

— Ради бога, Рафаэль, нет смысла приукрашивать факты, чтобы сделать их более приятными! Ведь в этом и состояла основная цель этого уикенда, не так ли? Секс, основной человеческий инстинкт, который мы оба удовлетворили.

— Почему ты вдруг так заговорила! — возмутился он.

Потому что она вдруг пришла в чувство.

— Потому что это правда, и ты это знаешь! — И Наташа отвернулась от него и убежала в свою гардеробную, пока он снова не дотронулся до нее.

За прошедшие годы она научилась любить его — это подкралось к ней как-то почти незаметно — и теперь понимала, что ей придется разучиться. Потому что для Рафаэля она всего лишь человек, который может быть ему полезен. Она способна исполнять множество ролей, от бессловесной, послушной экономки до пылкой, удобной любовницы.

Закусив губу, Наташа перебирала в уме возможности, которые у нее есть. Вероятно, единственный способ выбраться из этого, сохранив здравый рассудок, это вернуться к тому, кто она есть на самом деле. Кем всегда была. Его наемный работник — не больше и не меньше.

Она торопливо запихивала свое изящное нижнее белье в чемодан, когда вошел Рафаэль.

— Нам нужно обсудить, что мы будем делать, когда вернемся в Англию, — отрывисто проговорил он. — Ты готова продолжать выполнять нашу договоренность?

Наташа осторожно подбирала слова, чтобы не доставить ему удовольствие узнать, какой уязвимой она ощущает себя в душе.

— Наша договоренность будет продолжаться столько, сколько понадобится, — ровно сказала она. — А поскольку у прессы нет доступа в спальню, они не знают, что это не настоящие отношения, не так ли? Как только Элизабетта поправится и ты решишь, что в этом фарсе больше нет необходимости, все это постепенно закончится само по себе. К тому времени случится какая-нибудь новая история, и мой долг тебе будет оплачен.

Рафаэля поразило выражение ее глаз, которого он никогда раньше не видел и никак не мог определить, что это. Какая-то новая холодность. От привычного обожания не осталось и следа.

— Так вот как ты относишься к тому, что произошло между нами? Как к оплате долга?

Ах, какие мы надменные, с горечью подумала Наташа. А как бы тебе понравилось, если бы я призналась, что ты завладел не только моим телом, но и сердцем в придачу?