Снова с тобой - Эйлин Гудж

– Попроси доктора Рейнолдса осмотреть твою ногу, – посоветовала бабушка, глядя на Ноэль, лежащую на диване.

Ради бабушки Ноэль придала лицу беспечное выражение.

– Обязательно, как только смогу дойти до машины и отвезти тебя к нему. – Она пошевелила ногой, лежащей на пухлой подушке, и поморщилась от боли. Ступня отекла, ремешки сандалии глубоко врезались в кожу, но снять сандалию Ноэль не решалась, боясь, что потом не сумеет надеть ее.

– Еще чего! – возмутилась бабушка. – Ты не в состоянии вести машину.

И не только из-за распухшей ступни. Ноэль было незачем смотреться в зеркало, чтобы понять, что она выглядит ужасно. До дома она добралась чудом.

– Я знаю одно: пешком мне не пройти и двух шагов.

– Тогда давай попросим врача приехать сюда.

– На дом? Бабушка, домашние визиты врачей остались в прошлом, в эпохе лошадей и двуколок. – Если бы не боль, Ноэль посмеялась бы над представлениями бабушки о большом мире, не изменившимися со времен Трумэна.

– Может быть. Но Хэнк Рейнолдс не такой, как все врачи, – упрямо возразила бабушка.

– Потому что не стал уговаривать тебя пройти еще один курс химиотерапии?

– И не только.

– Назови хотя бы одну причину.

– Во-первых, он не гонится за деньгами. Если бы он хотел разбогатеть, он устроился бы в какую-нибудь клинику в большом городе, где за каждый осмотр дерут втридорога. Я ничуть не удивилась бы, если бы он не взял с нас ни единого лишнего гроша, приехав на дом.

Хэнк Рейнолдс был преемником старого доктора Мэтьюза, вышедшего на пенсию несколько лет назад. Ноэль познакомилась с Хэнком, сопровождая к нему бабушку. Молодой интерн произвел на нее столь приятное впечатление, что она уже подумывала сменить своего прежнего врача из Скенектади.

Но сейчас Ноэль было не до того. Ее терзали мысли о собственной опрометчивой выходке. Пренебрегая советом адвоката, она снова попалась в ловушку Роберта. Господи, о чем она только думала?

– Забудь о моей ноге. Мне следовало бы обратиться к психиатру. – Ноэль со стоном села на диван. – Бабушка, я окончательно все испортила, правда?

– Ты не могла поступить иначе, – убежденно отозвалась бабушка. Она не допускала и мысли, что сама она и Ноэль хоть в чем-то виноваты. – Если и существует способ победить, не испачкав рук, то мне он неизвестен.

– А тебе когда-нибудь приходилось защищать маму или тетю Триш? Ты была готова дать руку на отсечение, лишь бы спасти их?

– Триш никогда не доставляла мне хлопот. А вот твоя мать была совсем другой… она вечно неслась куда-то очертя голову, хотя уже не раз набивала шишки. – Бабушка поджала губы, отдавшись воспоминаниям. – Но однажды я вся извелась из-за нее. Я знала, что ей пришлось пережить, но ничем не сумела помочь.

– Это случилось, когда она забеременела мною? – Ноэль встрепенулась. До сих пор она знала только родительскую версию истории своего появления на свет. Бабушка не любила вспоминать о том времени. Послушав ее, всякий приходил к выводу, что внучку ей принес аист.

Бабушка отрешенно кивнула, устремив взгляд вдаль.

– Я думала, что поступаю правильно, ни во что не вмешивалась, ждала, когда она сама попросит помощи. Но теперь я не уверена…

– Но ведь она все-таки обратилась к тебе.

Бабушка рассеянно затеребила верхнюю пуговицу блузки. Она уже приготовилась к поездке к врачу, оделась, даже подкрасила губы. Но светло-голубой брючный костюм висел на ней мешком и усиливал впечатление хрупкости.

– Это случилось зимой 1969 года, которая, помню, выдалась на редкость суровой. У твоих родителей не осталось ни гроша. Что могла поделать твоя мать? – Бабушка покачала головой.

«Она могла остаться с моим отцом», – мысленно ответила Ноэль. Но на беду, Мэри вечно рвалась на свободу. Она сделала все возможное, лишь бы расстаться с Бернс-Лейк и своим мужем.

Ноэль с трудом поднялась на ноги и заковыляла к двери. Опухшая нога отзывалась сильной тупой болью. Взглянув на часы, Ноэль сообщила:

– Пятнадцать минут третьего. Надо поторопиться, чтобы не опоздать. Если доктор Рейнолдс будет свободен, я покажу ему ногу.

– Машину поведу я, – невозмутимо заявила бабушка.

– Ни в коем случае! Ты забыла, что сказал офтальмолог?

– Катаракта у меня только на одном глазу. Вторым я вижу прекрасно.

– В таком случае… – Ноэль задумалась, не желая уступать, и тут же нашлась: – Если уж ты так хорошо видишь, скажи, что написано вон на том фургоне? – И она указала в окно на грузовик, стоящий перед домом Кинанов. По фургону тянулась крупная надпись: «Фигейра. Ремонт бассейнов».

Бабушка прищурилась, крепко сжала губы.

– А, это по поводу дезинсекции! Бетти говорила, что у нее завелись термиты.

– Бери сумочку, бабушка. Я подожду тебя снаружи.

Понимая, что проиграла, бабушка раздраженно фыркнула и направилась в коридор за сумочкой, черным кожаным чемоданчиком, который Ноэль помнила с детства. В этом чемоданчике никогда не иссякали запасы салфеток, пластыря, мелочи и пастилок.

«Бабушка, чем ты попробуешь утешить меня на этот раз?» – в отчаянии думала Ноэль, чувствуя, как ноет сердце. Чем можно успокоить беспечную мать, у которой из-под носа утащили ребенка? Мать, которая пренебрегла разумным советом адвоката?

Спустя некоторое время, сидя в тесной приемной доктора Рейнолдса, Ноэль всерьез задумалась: может, ей следовало принять совет бабушки и остаться дома? Действительно ли все вокруг глазеют на нее, или это игра ее воображения? Ивонна Линч даже не пыталась скрыть жадного любопытства. И Мона Диксон, ждущая второго ребенка… когда-то они вместе учились в школе, но теперь Мона вела себя так, будто была незнакома с Ноэль. А когда двухлетний малыш Моны направился к Ноэль, мать оттащила его в сторону так поспешно, словно ее бывшая одноклассница была источником заразы.

И так вели себя не только Ивонна и Мона. Вчера в магазине «Покупай и экономь» Ноэль столкнулась с соседкой по улице. Пока они болтали, Карен Блейлок то и дело украдкой поглядывала на нагруженную тележку Ноэль, словно ожидая увидеть среди пакетов и коробок упаковку пива или бутылку вина. Не имело значения даже то, что у людей, перешептывающихся за спиной Ноэль, не было ровным счетом никаких доказательств. В городках вроде Бернс-Лейк требовалось доказывать невиновность, а не вину.

Внезапно Ноэль стало жарко. Несмотря на включенный кондиционер, температура в приемной приблизилась к сорока градусам. Ноэль дотянулась до столика с потрепанными журналами, взяла один, начала было обмахиваться им, как веером, и вдруг замерла: сидящая напротив Сильвия Хокмен таращилась на нее в упор. Голова жирной Сильвии сидела прямо на плечах, она напоминала старую толстую кошку, а жесткие волоски, торчащие из многочисленных бородавок у нее на лице, усиливали сходство. Как и подобало владелице единственного в городе магазина подарков «Корзина», Сильвия поспешила раздуть скандал, прошептав, что Ноэль Ван Дорен обливается потом, как осужденный по пути к виселице.