Кремль 2222. Кенигсберг - Владислав Выставной

Недолго думая, несколькими ударами ноги Книжник сдвинул мощную щеколду, которой запиралась клетка. Открыл дверцу, присел рядом, дружелюбно протянул руку:

– Выходите, малышня!

Дети даже не шелохнулись.

– Эй, я освободить вас пришел! Плохих людей здесь больше нет!

– Я к маме хочу, – тихо всхлипнула какая-то девочка. – Где моя мама?

Книжник смотрел на нее с застывшим выражением на лице. Как объяснишь, что только что сотворили с их родными эти звери в человеческом обличье? Да они и сами все видели – да только, наверное, хочется верить, что все это было лишь страшным сном…

– Не хотите выходить? – устало проговорил Книжник. – Ну, как хотите. Сидите тогда здесь, если не боитесь всех этих мутов. А позже я для вас еды какой-нибудь найду…

Он еще посидел немного рядом, не зная, что еще сказать этим затравленным зверькам, которые не нуждались в его словах. Вздохнул, встал и направился прочь. Через несколько шагов что-то заставило его обернуться.

И точно: по пятам, на некотором отдалении, за ним гуськом шла вся эта компания. Впереди семенили двое тощих мальчишек, за ними девочка постарше вела за руки двух малышей. Книжник приветливо помахал им:

– О, выбрались все-таки?

Дети замерли, настороженно поглядывая в его сторону. Семинарист решил не смущать детей и продолжил путь, ощущая некоторое беспокойство, – как бы малышня, даже при небольшой качке, не скатилась за борт по мокрой палубе. Поймал себя на этой мысли, удивленно хмыкнул: что за болезненная сентиментальность? То, что они уцелели, – уже чудо, радоваться надо, а не превращаться в беспокойную няньку.

Он снова обернулся – малолетнее сопровождение не отставало. Так и дошли до решетчатого основания мостка, где Книжник остановился, уперев руки в бока, и сказал со всей строгостью, на которую был способен:

– А вот дальше со мной нельзя! Сидите здесь тихо и… – он понятия не имел, что еще полагается говорить в таких случаях в воспитательных целях. – И ведите себя хорошо!

Вернувшись на мостик, он ощущал себя уже более собранным и спокойным – будто раздал давние долги. Гул паровой машины стал ровнее, тише – то ли она вышла на некий спокойный экономичный режим, то ли что-то в ней нашаманил Тридцать Третий. Можно не сомневаться: кио вдохнет жизнь в любую, даже самую мертвую технику – примеры бывали.

Зигфрид был уже здесь. Сложив на груди руки, он неподвижно глядел вперед, являя собой довольно величественное зрелище.

– А ты мог бы стать капитаном пиратов, – усмехнулся Книжник.

– Еще не вечер, – отозвался Зигфрид. – Жизнь доведет – стану.

– Не станешь, – тихо сказал Герцог.

Зигфрид смерил его взглядом:

– Поясни!

– Здесь никто не станет Кэпом, кроме Кэпа. И Вольным не станет, если того не предрешено рождением. Даже Червяком не станешь – для этого надо родиться в общине Червей. А у тебя на лице написано, что ты чужак. Тебе место лишь в Гавани. Да и там ты всегда чужаком будешь.

– Странно у вас тут все устроено, – сказал Книжник.

– А у вас не так? – парировал Герцог. – Вот ты, книгочей, сможешь стать настоящим воином или вождем в своем Кремле?

– Князем, – машинально поправил Книжник. Хмыкнул, пожав плечами. – В чем-то ты прав – мне не стать воином, так как у наших ратников ген вживленный особый. И князем можно стать лишь по рождению – из бояр или воинов. Правда, я не думал, что у бандитов тоже свое сословие есть.

– Не в этом дело, – Герцог поморщился, не зная, как объяснить. – Это зреет внутри – и раскрывается в один момент. И ничего с этим уже не поделать – проснулся в тебе Вольный – ты стал Вольным, проснулся горожанин – станешь горожанином, проснется Червяк – делать нечего, будешь всю жизнь в земле ковыряться. Только с пришлыми, вроде вас, такого не случается.

– Удивительно, – проговорил Книжник, не особо веря в слова Герцога.

– Ничего, скоро сам поймешь.

– Вопрос в другом, – сказал Книжник. – Что нам теперь делать с этим кораблем? Куда податься? Где спрятаться?

Зигфрид усмехнулся, гулко ударил ладонью в перчатке по железному ограждению мостика:

– А чего здесь раздумывать? Раз чужакам у вас место лишь в Гавани – правь в Гавань!

– Что это такое? – Книжник указал на бледное свечение, возникшее в тумане прямо по курсу.

– Маяк, – отозвался Герцог. – Впереди Гавань.

Свечение усиливалось и вскоре превратилось в какое-то трепещущее световое пятно.

– Как он работает? На электричество не похоже, – сказал Книжник. Герцог пожал плечами:

– Так откуда здесь электричество? Электричество только на Торге.

В подтверждение его слов по правому борту из тумана выползла приземистая башня, наполовину выкрашенная грязно-красным. На плоской вершине башни полыхал приличных размеров костер, за которым двигался большой металлический щит. Надо думать, зеркало-рефлектор.

– Неплохо придумано, – сказал Книжник. – Похоже, здесь у вас оживленные места.

– Лучше бы они были менее оживленными, – хмуро отозвался Герцог.

Не было похоже, что он рад своему приходу в эти места. Можно было подумать, что в своей железной клетке под властью пиратов он ощущал себя более спокойно.

«Железный Таран» медленно вползал в узкий канал Гавани. Непрекращающийся дождь придавал этим и без того унылым холодным местам еще более мрачный вид. Книжнику уже доводилось видеть древние пристани в Севастопольской бухте. Здесь все было иначе, тесные доки были совсем не похожи на южные просторы. Тесные и мрачные каменные берега сжимали мутные воды реки, впадавшей в Залив. Все здесь носило на себе печать Последней Войны – серые руины и торчащие в небо остатки стен с мертвыми глазницами окон, искореженные портовые краны, несмываемая черная копоть на камнях и бетоне. Даже время не смогло смыть следы огня и смертоносного железа. Воронки, пробоины, останки боевой техники – похоже, бои здесь были не шуточные.

– Даже не думал, что здесь были такие же битвы, как у кремлевских стен, – сказал Книжник. – Выходит, мы вообще ничего не знали о наших дальних рубежах. А ведь вы тоже бились на нашей стороне.

– Дрались насмерть, – тихо сказал Герцог. – Предания говорят, что война здесь продолжалась еще лет пятьдесят после того, как пришли Холода. Да что там, если глубоко копнуть – война до сих пор не закончена.

– Это как же возможно? – не поверил Книжник.

– Потомки защитников города, тогда еще Калининграда, продолжают дело прадедов. Точно так же, как потомки врагов, захвативших Пиллау, – прежде Балтийск. Силы оказались примерно равны, Залив между нами мешал окончательной победе – что их, что нашей, – и ситуация зашла в тупик. Потом пришли Холода – война стала вялотекущей, потом и просто перешла в череду спонтанных стычек. Сейчас мало кто помнит, с чего все началось, – есть просто два враждебных берега – Кенигсберг и Пиллау, как силы Света и силы Тьмы. И «чистилище» между ними – Гавань.