Блажий Омут - Елена Михалёва

После ночного дождя распогодилось. Утро выдалось свежим и ясным. Раскинуло над рекою яркую радугу, как и полагается после дождя. Я заметил её пёстрый изгиб, когда подошёл к окну сразу после пробуждения. Иных интересных изгибов подле меня не нашлось. Рута ушла ещё ночью, да так снова и не возвратилась. Сказала, что нужно помочь отцу в кухне. Спорить я не стал. После долгой дороги, мытья в бане, вкусного ужина и женских ласк мне хотелось только спать.

Поутру я засобирался в путь.

Кот лениво зевал и умывался, пока я одевался. А потом побрёл за мной вниз, в общий зал трактира. Там я наткнулся на Руту, которая подавала гостям кашу на завтрак. Не обошла и меня. Мне досталась плошка наваристой пшёнки, щедро сдобренной маслом, и ломоть свежего хлеба. А ещё лукавая улыбка.

— А когда же будет знаменитое жаркое, красавица? — я улыбнулся в ответ.

Рута смущённо отвела взгляд, точно ничего и не произошло этой ночью. Вероятно, не желала, чтобы кто-то из посторонних смекнул.

А потом она кивнула в сторону открытой двери в кухню. Там суетился весёлый трактирщик, такой же рыжий, как и она.

— Отец будет готовить к вечеру, — сказала Рута, а затем, понизив голос, чуть наклонилась ко мне и добавила: — Если господин пожелает задержаться у нас в Посаде, то сможет отведать и это кушанье.

Кот под лавкой фыркнул, за что немедля получил тычок сапогом от меня.

— Я ещё не решил, задержаться ли у вас на денёк или нет, — зачем-то сказал я.

— А вы на ярмарку бы покамест сходили, развеялись да аппетит нагуляли, а там бы и решили, что к чему, — рыжая бестия продолжала строить мне глазки, стараясь оставаться незамеченной за этим делом другими гостями и обслугой.

— Уговорила, — я подмигнул и принялся за кашу, пока не остыла.

После трапезы мы с варгином отправились на базарную площадь, где вовсю уже кипел торг. Чего здесь только не было! От детских разукрашенных свистулек до тяжёлых доспехов, способных выдержать удар секиры. Только вот оружие местные купцы предлагали самое посредственное, хоть и красивое. Пожалуй, даже чересчур нарядное. С таким только на параде вышагивать да красоваться.

Я подошёл к одному из прилавков. Принялся пристально изучать новенькие мечи. Взвешивал в руке один за одним. Трогал лезвия большим пальцем. И хмурился так, что продавец недовольно заворчал, мол, не будешь брать, уходи прочь. Вмешался другой покупатель. Со смехом спросил, в чём же и правда моё сомнение кроется: мечи как мечи, ни пятнышка ржавчины, лёгкие да ладные. И тогда я принялся рассказывать, называя недостатки клинков на прилавке. Сам того не заметил, как подле целая толпа собралась. Люди охотно слушали. Торговцы бранились себе под нос. А иные знатоки с радостью поддерживали мои речи.

Стоит ли говорить, что оружия я так и не выбрал. Но врагов себе уж точно нажил. И продолжил наживать уже в лавочке местного травника. Бедняга не мог ответить ни на один вопрос толком. Мне даже почудилось, что в снадобьях он не смыслит ничего и с трудом отличит бадьян от баяна. И всё же мне пришлось прикупить пару зелий, который сам же и собирался довести до ума при случае. Мои запасы порядком истощились за последние пару месяцев работы.

— Дотошный ты, Лех, — улучив момент, когда никто на нас не смотрел, фыркнул Кот. — Не мешай людям работать. Не отпугивай покупателей.

— Нечего простой люд дурить, — проворчал я в ответ.

— Что, любезный, говоришь? — вытягивая шею, переспросил травник.

Бедняга не мог дождаться, когда я уберусь из его лавчонки по добру поздорову.

— Говорю, почём отдашь вот это? — я взял с полок, где теснились прочие пузырьки, маленький пыльный флакончик.

Невзрачное мутное стекло украшал символ одолень-травы на сургучовой печати. Пересечение двух коловратов, которое простой травник поставить никак не мог. Могучий, сильный знак. Ставили его умелые чародеи всего на нескольких своих зельях. Наверняка, и травник этот взял его в уплату какой-то иной покупки, сам того не ведая, какое сокровище ему досталось.

Травник назвал совершенно смешную цену, а потом признался, поскольку понимал, что меня ему всё равно не провести:

— Он у меня уже больше года стоит. Не берёт никто. Скис уже поди.

Я сломал печать и откупорил пузырёк. В нос ударил острый запах полыни и зверобоя. Не скис, родимый.

— Возьму, — сказал я и расплатился с травником.

По его забегавшим очам я понял, что мужик решил, что продешевил.

— Не кручинься, — я убрал покупку в свою сумку к остальным зельям. — Это особое зелье. Помогает оно на время вырвать нечисть из человека, коли в том она засела. Но и то лишь на несколько мгновений. Простому народу такое даром не нужно. А мне может помочь жизнь чужую спасти.

Травник лишь вздохнул, но ничего не ответил.

Я вышел прочь довольный покупкой. Кот семенил за мной. Тёрся о ноги и всеми силами намекал, что не прочь бы полакомиться чем-нибудь в мясном ряду. Но туда мы так и не дошли. По дороге за одним из прилавков я заметил Нежану, дочку скорняка Озара, который подвозил нас накануне на своей телеге. Вид у девушки был самый разнесчастный.

— Добрый ли день, красавица? — спросил я, приблизившись.

Нежана нехотя покачала головой. Она поджала губы, чтобы не разреветься ещё пуще, потому что лицо было и так заплаканное.

— Отец вчера ушёл перед сном горло промочить, да так и не вернулся, — призналась она. — Как бы чего худого не приключилось с ним.

— Может, перебрал, да и отдыхает где-нибудь? — предположил я. — Объявится к обеду, глядишь.

Нежанка снова покачала головой.

— Он бы никогда меня надолго не бросил в чужом городе, — девушка всхлипнула. — Что мне делать-то теперь?

— Говорила стражникам? — я нахмурился.

— Говорила, — она шмыгнула носом. — А толку? Осмеяли. Сказали, нажрался папаша твой, деревенщина. Да спит где-нибудь со свиньями.

— В баню не собирался? — на всякий случай уточнил я.

— Нет, — голос девушки задрожал. Она жестом указала на заваленный выделанными кожами прилавок. — И уйти не могу. Как брошу всё? Растащат ведь. А дома матушка и братья младшие. Нас с отцом обратно ждут. С деньгами.

Горючие слёзы снова потекли по покрасневшим щекам.

Я нахмурился ещё сильнее.

— Кончай реветь. Торгуй спокойно. А я родителя твоего отыщу. Скажи, куда он собирался идти?

— Так ведь мы в «Большом котле» остановились на две ночи. Я спать легла, а отец вниз пошёл, в трактир. Я ночью проснулась, а его так и нет, — ответила девушка.

— Торгуй, Нежанка. И не реви, а то весь народ распугаешь, — строго велел я, а сам направился в «Большой котёл».

Трактир тот смотрел фасадом прямиком на главную посадскую площадь. Выделялся обилием народа и острым пивным духом, потому как пиво даже в столь ранний час уже лилось рекою.