Слезы русалки - Надежда Виданова

исчезла, принц готов был отдать полцарства лишь бы ее нашли. Он горестно бродил вдоль берега моря, пока не увидел уродливое отталкивающее существо с острыми клыками. Несчастный принц не испугался, вместе с душой он утратил полноту своих чувств, теперь внутри была лишь пустота. Он спросил не видела ли эта тварь его прекрасную деву. Тварь рассмеялась и ничего не ответила, но принц заметил на костлявом пальце кольцо своей жены. В ужасе и гневе принц хотел убить эту тварь, думая, что она погубила его красавицу, он занёс кинжал и вонзил прямо туда, где у любого живого существа должно быть сердце. Тварь издала истошный нечеловеческий крик. Перед принцем лежала его мертвая жена, раненная кинжалом в сердце. Из-за кармический связи, порождённой этим кольцом, она не смогла оставить принца, как хотела того изначально. Принц был убит горем. Тогда он снял с мертвой русалки кольцо, с которым обручил ее себе и прочитал над ним заклятие. Он пожелал, чтоб душа его русалки навеки перенеслась в это кольцо. Чтобы его желание точно осуществилось, он скрепил его древней и могущественной силой – кровью. Этим же кинжалом, которым была убита русалка, принц убил себя, упав на бездыханное тело возлюбленной. Его кровь смешалась с ее кровью и брызнула на кольцо. Вот так русалка обрела бессмертие. Отныне всякий человек, кто надевал это кольцо призывал мстительный дух русалки, которая сводила человека с ума.

Арсений чуть не задохнулся от восторга.

– Страшно тебе? – Спрашивал он возбужденно.

Вере было страшно, но она не призналась.

– Ну вот. – Арсений был разочарован. – Я в эту сказку верил почему-то. Но, видимо, Саша просто припугнул меня, чтоб я не трогал кольцо. Я реально боялся призвать русалку. А теперь ты надела кольцо и даже не чувствуешь, что сходишь с ума. Значит духа русалки не существует, как и Деда Мороза. Ведь не существует же, как ты считаешь?

Вера уже ни в чем не была уверена.

Мы все хотим миру что-то сказать,

Так много скопилось в душе.

Так как же во всей полноте передать

Все то, что кружит в тишине?

Когда в голове и на сердце свербит,

Идеи остры словно нож,

Берет человек акварель и листы

Его в этот миг ты не трожь.

Возносится ввысь, и подобно Творцу

Создаёт краской новую жизнь,

Такую, что снилась ему одному,

Какую хотел бы прожить.

Глава 9

Саша сидел на валуне дикого пляжа с альбомом на коленях и мягким карандашом в руках. Он сидел так уже полчаса, рука застыла в воздухе, словно онемела прям с основания кисти. Рисовать – единственное, что он умел делать безукоризненно, но даже этот талант его, похоже, покинул.

Поход в церковь повлиял на Сашу странным образом – его стало мучить навязчивое желание написать портрет Лидии, который мог бы ее обессмертить. Саша чувствовал в этом своё призвание, для этого он и родился на свет, для этого и дан Богом талант.

Но с каждой минутой дело его жизни казалось все более невыполнимым. Причина была проста – он совсем не знал Лидию, поэтому было непонятно, как и с чего начать писать.

Саша часами мог смотреть на ее лицо и, в конце концов, запомнил каждую черточку. Саша говорил Лидии, что она может и не позировать, он легко нарисует по памяти. Саша был готов молиться на уникальное сочетание светлых зелёных глаз и черных волос. Ее волосы! Они были такими длинными и густыми, что могли прикрыть наготу. Нос у Лидии с изящно вырезанными ноздрями придавал ей хищный и вместе с тем гордый вид. А полные губы искушали и соблазняли. Она понимала про своё лицо абсолютно все, поэтому редко красила глаза, боясь задавить макияжем их чистоту, но всегда щедро выделяла красной помадой губы, они делали лицо Лидии живым, капризным и страстным.

Сашу как художника поражали и восхищали это противоречия. Верхняя половина лица (глаза!!!) была так чиста и по-детски невинна, а нижняя (особенности носа и рта) казалась развратной и злой. Совсем не просто было передать это на бумаге.

Тело Лидии Саша также досконально изучил пальцами и губами, зная каждый закоулок. Ему казалось такое изучение занятным и увлекательным, Лидия же бесилась и торопила его, обвиняя в медлительности и отсутствии страсти. Она не любила долгих прелюдий. Когда замечала в Саше приливы щемящей трепетной нежности, тут же со злой усмешкой оскорбляла его, выводя из себя. Лидия превращала акт Сашиной любви к ней в животную ярость. Они задыхались, Саша рычал как дикий зверь, пока Лидия жадно ловила губами воздух, тихо вскрикивая, при каждом его толчке.

Лидия была завидной возлюбленной, что и говорить. Она была страстной и готовой на все. На все, кроме близости. Настоящей человеческой близости. Сашины нежные поцелуи и уговоры открыться ему вызывали только раздражение. Она вставала и уходила плавать в море, словно отмывала своё тело от грязи. Саша тоже чувствовал себя оплёванным, он молча следовал в воду вслед за ней. Всякий раз он клялся себе прекратить этот блуд, что приносит лишь стыд и сожаление. И через мгновение забывал свои клятвы, стоило ему ещё раз поглядеть на Лидию. Сама мысль о том, что она принадлежала ему и будет принадлежать впредь вводила Сашу в экстаз. Он был слаб перед Лидией. Он не мог от неё отказаться. И пусть весь мир горит в пламени ее зелёных глаз.

Тот первый уничтоженный Сашей портрет Лидии был ужасен. Сашу до сих пор заливала краска стыда при воспоминании о нем. Переделанный куда лучше, Лидия была неправа, назвав эту картину бредом сумасшедшего. Вот бы написать ещё что-либо подобное, только не столь шокирующее. Беда в том, что это невозможно.

Печально, надо признать, что портрету Лидии в гробу суждено томится в безвестности. И все из-за скудоумия толпы. Масса никогда не признает этот портрет гениальным, попросту испугается приглядеться. Трусливые собаки, чертовы морализаторы. Люди не заслуживают его картины, слишком бедны умом.

Саша вспомнил, как начался его собственный путь художника. А начался он с картины "Девятый вал" Ивана Айвазовского. Шедевр живописи проник пулей прямо в Сашино сердце.

Впервые увидев эту картину, Саша застыл на месте с открытым ртом. Никогда в жизни Саша не знал чего-либо столь грандиозного и впечатляющего. Искусство, меняющее сознание, подумалось ему тогда. Девятый вал – самая грозная волна во время шторма, смыла Сашины былые представления