Сейчас или никогда - Бриджит Берд

Дождь то капал, то прекращался. Из-за облаков временами проглядывало солнце. Дул свежий осенний ветер, на улице было холодно.

Анджела достала длинную твидовую юбку и шотландский пуловер грубой вязки. Из обуви у нее имелись очень удобные и теплые ботинки на шнуровке. В такой экипировке не страшны никакие ветра, и можно долго гулять вдоль моря в любую погоду.

На берегу в это время дня никого не было. Анджела мерила шагами песчаный пляж и представляла, что делает в этот момент Тим. С момента получения письма две недели назад Анджела о нем ничего не слышала, но ей его не хватало. Ее тело тосковало по нему. Каждую ночь она мечтала о том, чтобы оказаться в его объятиях, иногда видения их близости были настолько реалистичными, что Анджела просыпалась от сладостных конвульсий.

Внезапно она услышала лошадиное ржание. Вдали показался всадник. Он тоже заметил женщину, пришпорил коня и галопом поскакал к одинокой фигуре, стоявшей на берегу…

Анджела замерла, не смея поверить своему счастью. Пять минут спустя прекрасный принц спрыгнул со спины Рамона и раскинул руки.

— Анджела! Ведьмочка моя, где ты бродишь? Я объездил все окрестности, но ты как сквозь землю провалилась.

Анджела бросилась ему на шею.

— Ты! Я мечтала о тебе сегодня ночью.

— Я это почувствовал. — Тим засмеялся, прижимая ее к себе.

Он дотронулся до ее бедер, потом опустился перед Анджелой на колени. Подняв край длинной юбки, он коснулся ее ног, и его теплые ладони стали подниматься все выше и выше, лаская ее тело. Колени Анджелы задрожали. Она глубоко вздохнула, почувствовав, как запылали щеки. В этот момент Тим отстранился и быстро поднялся на ноги.

— Поедем ко мне. Я не могу больше ждать.

Он помог своей спутнице забраться на лошадь. Только сейчас Анджела заметила, что на Рамоне нет седла, а на его спину просто наброшен толстый шерстяной плед.

— Не бойся, — проговорил он. — Тренер хорошо выполняет свою работу. Рамон кроткий, как овечка. От меня он, кроме ласки, ничего никогда не видел. Ты мне веришь?

Анджела прислонилась к плечу Тима и засмеялась. Он притянул ее к себе и с жаром прошептал в ухо:

— Ты скучала без меня? Скажи, Анджела…

— Я мечтала о тебе каждую ночь, — прошептала она в ответ. — Иначе бы я не выдержала.

Он коснулся губами мочки ее уха, потом плавно ввел кончик языка в ушную впадину и в следующий миг чуть прикусил зубами нежную кожу. Анджела закрыла глаза, стремясь не упустить даже малой толики наслаждения, которое она испытывала от этих волнующих прикосновений. Налетел резкий порыв сурового северного ветра, больно обжег лицо холодом, и тут же Анджела почувствовала, как где-то в области затылка навстречу стихии поднимается волна тепла, которая странным образом уравновешивает внешнюю температуру воздуха и внутренний жар, что идет от самого сердца.

Веки Анджелы стали тяжелыми, сил разомкнуть их не было. Она млела в объятиях Тима, который, крепко обнимая любимую левой рукой спереди и все целуя и целуя ее ушко, щечку, шейку, незаметно проник ладонью под ее плотную куртку, проскользнул под толстый грубый свитер и, к своему удивлению и радости, обнаружил, что под ним на Анджеле ничего нет.

Сильные пальцы сжали одну грудь, потом вторую. Анджела, не в силах больше удерживать прямую посадку, откинула голову назад и положила ее на плечо Тима. Она млела и томилась, она отдавалась и трепетала. У Тима же, казалось, с каждой минутой только прибавлялось энергии. Его ладонь, досконально изучив все тайные уголки верхней части туловища Анджелы — от шеи до тонкой талии, — пустилась странствовать дальше, точнее, ниже.

В сторону широкий пояс крестьянской клетчатой юбки! Прочь, условности! Кто сказал, что любовью нельзя заниматься на спине горячего скакуна, пританцовывающего под своими седоками? Разве до них хоть одна пара пробовала сделать это?

Анджела поняла, где будет происходить последняя сцена ее эротического триллера, и, уже отключаясь, успела мысленно посочувствовать Ширли и ее партнеру по будущему фильму. Та к лошадям относилась с опаской, о чем предупреждала всякого режиссера, что работал с ней. В сценах, где героиня скакала верхом, Ширли всегда заменяла дублерша.

А вот Анджеле дублерша была совершенно не нужна. Ей не понадобилось даже привставать на стременах. Тем более что ни стремян, ни седла на Рамоне не было. Тим просто плавным движением проник ладонью под ее ягодицы, двинулся дальше, попутно убедившись, что влажное лоно трепещет от нетерпения. Средний палец он ввел глубоко внутрь, так что Анджела глухо застонала, а указательным легонько прошелся спереди, нащупывая вожделенную точку, от прикосновения к которой его рыжая ведьмочка прикусила губу, чтобы не вскрикнуть и не напугать лошадь.

Возбуждение Тима нарастало. Понимая, что сам он, сидя верхом на коне, получить разрядку не сможет, всадник решил вначале доставить удовольствие женщине, а потом пустить коня галопом к коттеджу, где, как он догадывался, его ожидало незабываемое эротическое празднество. А пока Тим продолжал ласкать Анджелу, сам поражаясь собственной изобретательности.

Не спугнуть лошадь — это сейчас главное. Значит, не делать резких или чересчур быстрых движений. Слава Богу, женщине совсем не обязательно, чтобы достичь оргазма, совершать акробатические пируэты. Тим это превосходно знал, и потому, касаясь бутона чувственности своей партнерши, он не забывал горячо шептать ей в самое ушко, покрасневшее не то от холодного ветра, не то от удовольствия:

— Как ты меня заводишь… У тебя такая грудь… Я хочу ее видеть… Ты мне снилась, вся голая, сидела в кресле, раскинув ноги… Я хочу трогать тебя всю… Я хочу ввести внутрь… Ты красивая… Мне так хорошо было с тобой… Не могу терпеть… ведьмочка моя…

Эх, запомнить бы то, что он говорит, чтобы потом не мучиться, выдумывая, какие слова любви вложить в уста героя, что пытается соблазнить свою девушку! Эх, снабдить бы роман диском, на котором для пущего возбуждения читателя записать этот текст так, как его произносит Тим, — с хрипотцой, с напором! Что может завести сильнее голоса влюбленного и изнывающего от желания мужчины! Какой поступок считать благороднее, чем добровольный отказ от секса — когда ради того, чтобы ублажить женщину, мужчина согласен ждать! Эх, если бы… Но Анджела не сделает этого, потому что она не согласна делить такого любовника с другими, и потому, что она уже не владеет собой, не может ничего запоминать, потому что перед глазами у нее рассыпается сноп цветных искр и, как она ни сдерживается, из груди вырывается крик. И судорожно сжимаются бедра, успевая запечатлеть и повторить миг блаженного удовольствия, и Анджела резко дергается еще и еще раз, потому что это делает не она, тело решает за нее…

Рамону наконец надоело то, что происходит у него на спине (хорошо, что не за спиной, успела подумать Анджела, возвращаясь с небес на землю), и он нетерпеливо забил копытом. Тим понял, что конь выходит из повиновения, пришпорил его, и жеребец рысью поспешил к дому.