Дневники полярного капитана - Роберт Скотт

При виде первой пролитой крови налетают большие поморники, и начинается пир. Замечательно, что присутствие их, по-видимому, не возбуждает собак; поморники просто садятся в нескольких шагах от них и выжидают свою очередь, ругаясь и ссорясь между собой по мере того, как прибывает добыча, Такие случаи беспрестанно повторялись и сильно расстраивали собак, отвлекая их от дела. Мирз то и дело выходил из терпения.

После полудня моторные сани уже бегали и, несмотря на небольшие неудачи, возили изрядные тяжести.

Следующая очередь была за домами, и весь лес был выгружен в течение дня, так что вечернее солнце сегодня освещает совсем уже не такое положение, какое было 48 часов или даже 24 часа назад.

Я сейчас вернулся с берега.

Место для дома выровнено, и строители поселились на берегу в большой зеленой палатке, получив провизию на восемь дней. Лошади привязаны на удобном снежном склоне так, чтобы им нельзя было есть песок. Оутс и Антон [конюх] ночуют на берегу, чтобы за ними присматривать. Собаки привязаны к длинной цепи, протянутой на песке; они лежат свернувшись, после долгого дня, и уже глядят бодрее. Мирз и Дмитрий[23] ночуют в зеленой палатке, чтобы не терять их из виду. Двое моторных саней благополучно доставлены на берег.

Недурно для первого дня. Работа опять начнется завтра в 6 часов утра.

Отрадно видеть, наконец, результаты стольких месяцев, проведенных в приготовлениях. Вокруг меня, в то время как я пишу эти строки (в 2 часа пополуночи), храпят люди, утомленные целым днем тяжелой работы и готовящиеся к другому такому же дню. Надо и мне поспать, так как я провел 48 часов без сна, – но могу, по крайней мере, надеяться на приятные сны.

Четверг, 5 января.

Все были на ногах сегодня в 5 часов утра и за работой в 6 часов. Никакими словами не выразить усердия, с которым каждый трудится и благодаря которому работа постепенно организуется. Я сегодня немного опоздал и потому был свидетелем необыкновенного происшествия. Штук 6–7 косаток, старых и молодых, плавали вдоль края ледяного поля впереди от судна. Они казались чем-то взволнованными и быстро ныряли, почти касаясь льда. Мы следили за их движениями, как вдруг они появились за кормой, высовывая рыла из воды. Я слыхал странные истории об этих животных, но никогда не думал, чтобы от них могла грозить опасность. У самого края воды лежал наш проволочный кормовой фалинь[24], к которому были привязаны наши две эскимосские собаки. Мне не приходило голову сочетать движения косаток с этим обстоятельством, и, увидев их так близко, я позвал Понтинга, стоявшего на льду рядом с судном. Он схватил камеру и побежал к краю льда, чтобы снять косаток с близкого расстояния; но они мгновенно исчезли.

Вдруг вся льдина колыхнулась под ним и под собаками, поднялась и раскололась на несколько кусков. Слышен был глухой гром каждый раз, как животные одно за другим поднимались подо льдом и стучались об него спинами, страшно раскачивая его. Понтинг, к счастью, не свалился с ног и мог бежать от опасности. Благодаря счастливейшей случайности трещины открылись кругом и между собаками, а не под ними, так что ни та, ни другая не упали в воду. Видно было, что косатки удивились не меньше нас, потому что их огромные безобразные головы одна за другой через открывшиеся трещины вертикально высовывались из воды футов на 6–8, так что можно было различить бурые отметины на их головах, их маленькие блестящие глаза и страшные зубы. Нет ни малейшего сомнения, что они любопытствовали поглядеть, что сталось с Понтингом и собаками. Последние были ужасно напуганы, рвались с цепей, визжали; голова одной косатки была, наверное, не дальше пяти футов от одной из собак.

Затем, потому ли, что игра показалась им неинтересной, или по чему другому, только чудовища куда-то исчезли, и нам удалось выручить собак и, что, пожалуй, еще важнее, спасти керосин – целых пять или шесть тонн, стоявших на припае[25], не оторванной от главной массы.

Нам, конечно, было известно, что косатки водятся у краев льдов и, несомненно, схватят каждого, кто имел бы несчастье упасть в воду; но чтобы они могли проявлять такую обдуманную хитрость, чтобы могли расколоть лед толщиной не меньше 2 1/2 футов, действуя притом сообща, – это было для нас новостью. Ясно, что они обладают замечательной сметливостью, и мы отныне будем относиться к ним с должным уважением.

Заметки о косатке (Orca gladiator) из описаний разных зоологов.

«Одна была убита в Гриниче; длина – 31 фут; длина зубов – 3 1/2 дюйма».

«Косатка свирепостью и прожорливостью превосходит все прочие виды китов.

В желудке экземпляра, имевшего 21 фут длины, были найдены останки 13 дельфинов и 14 тюленей.

Бывали случаи, что касатки загоняли в бухту стадо белых китов и буквально разрывали их на клочки».

«Собираются стаями для охоты на китов любой величины и истребляют их».

«Три или четыре, не задумываясь, соединенными силами нападают на обыкновенных китов самых больших размеров, и те так цепенеют от ужаса, что часто даже не пытаются спастись бегством.

Бывали и такие случаи, что несколько косаток осаждали китов, буксируемых китобойным судном, и уносили их, несмотря на наносимые им при этом с лодок раны».

* * *

Вчера Понтинг пришел в восторг, увидев наше судно из большой пещеры, открытой им в айсберге, и успел снять несколько крайне удачных фотографий. Сегодня я с ним пошел туда– и действительно, редко видал что-нибудь похожее по красоте. Это была собственно громадная трещина в полуопрокинутой горе, параллельная ее бывшей поверхности. Отверстие с задней стороны было как бы завешено тонким, прозрачным слоем льда, сквозь который видно было небо; оно казалось фиолетового цвета – вследствие ли контраста с голубизной пещеры или вследствие оптического обмана, не знаю. Из более широкого входа в пещеру были видны, тоже отчасти сквозь лед, судно, Западные горы и лиловое небо – картина дивной красоты.

Ложусь весьма довольный сегодняшней работой; но надеюсь достигнуть еще лучших результатов при усовершенствованной организации и большем знакомстве с условиями работы.

Сегодня мы выгрузили остальной лес для дома, весь керосин, парафин и всякого рода масла; также большое количество овса и разную мелочь… Завтра лошади начнут работать; сегодня они еще бездействовали; зато моторные сани хорошо поработали, без задержек. Однако я все еще боюсь, что они не снесут таких тяжелых грузов, как я надеялся. Для собак дневная работа слишком тяжела, и Мирз думает перевести их на ночную.

Сруб дома почти уже поставлен. Работали до 1 часу пополуночи и опять с 7 часов утра; это дает понятие о том, каким духом все воодушевлены. Дом, насколько могу судить, будет стоять футах в 11–12 над водой. Не думаю, чтобы брызги доставали так высоко в таком укрытом месте, даже если бы подул сильный северный ветер, когда вскроется море.