Свистопляска с Харриет - Дороти Кэннелл

Папа поджал мясистые губы:

– У Харриет была великолепная фигура.

– Тогда для неё нужно что-то с изящными линиями, а не эти нелепые бугристости. Не хочу корчить из себя знатока, – внезапно заскромничала миссис Мэллой, – но я точно помню: когда у меня увели третьего мужа…

– Что сделали?

От моего удивлённого возгласа Бена едва не облился кипящим маслом. Однако реакция Рокси и отца оказалась ещё более выразительной. Пап остолбенел, а миссис Мэллой сочувственно похлопала его по руке и с непередаваемым сожалением в голосе сказала:

– Вашим родственничкам это свойственно. Прокрадываться втихомолку на кухню, словно они здесь всем распоряжаются. И подслушивать чужие разговоры. Но, видимо, это та цена, которую приходится платить за завтрак. Хоть детишки сегодня не путаются под ногами. Я, конечно, не могу сказать о них ничего дурного, ни об одном из троицы. – На лице Рокси расцвела блаженная улыбка, и я поняла, что она думает о Розе, которая была бы её внучкой, если б моя кузина Ванесса не наставила рога её сыну Джорджу. – Жизнь временами бывает просто отвратительна!

– Так что вы хотели сказать о своём третьем муже? – напомнила я, пока Бен перекладывал яичницу на тарелку. – Как это его у вас увели?

– Пришли двое полицейских и увели. Ввалились во время ужина и даже не дали Альфи (или это был Берти?) доесть колбаску в тесте. Вот что бывает, когда транжиришь деньги на свиную колбасу, хотя говяжья ничем не хуже. Именно это я себе тогда и сказала. – Рокси покачала головой, досадуя на превратности жизни. – Эти гады в форме обвинили его в торговле краденым. Но скажите мне, сколько дурачок мог напродавать, если не заработал себе на велосипед, не говоря уж о машине! Разумеется, теперь, когда я оглядываюсь назад, некоторые его подарки выглядят немного странными. Детская коляска на мой пятидесятый день рождения, форма стюардессы к очередной годовщине нашей свадьбы, парикмахерское корытце на Рождество. Но мужчины ведь понятия не имеют, что надо покупать, верно?

– У меня хватает ума ничего не покупать для кухни. – Бен как-то рассеянно улыбнулся мне, свалил на тарелку несколько ломтиков бекона, пару кусочков подрумяненного хлеба и большую ложку обжаренных грибов.

– А Альфи… или Берти… угодил в тюрьму? – спросила я, ставя перед миссис Мэллой тарелку.

– Вспомнила! Это был Джерри. – Она взялась за нож и вилку. – И к вашему сведению, миссис Х., каталажки он избежал. Его адвокат попросил присяжных взглянуть на своего подзащитного и спросить себя, может ли у такого человека хватить ума, чтобы отпарить почтовую марку, после того как на неё поставили штамп. Чтобы вскипятить чайник, нужно осуществить мыслительный процесс, а некоторые люди просто на такое не способны. Он назвал Джерри самым большим простофилей, с которым ему когда-либо приходилось сталкиваться.

– Ужасно, когда тебя обманывают, – пробормотал отец, окунув свой аристократический римский нос в апельсиновый сок.

– Я вот к чему упомянула о Джерри, – продолжала распинаться Рокси. – Когда он помер, его жена – та, на которой он женился после того, как наши жизненные пути разошлись как в море корабли, – взяла и кремировала его. Сказала, что это гигиенично и всё такое. Глупая корова! Это же всё равно что оставить тело в гостиной, а самой усесться в мягкое кресло и смотреть телевизор. Она просто не хотела тратиться на нормальные похороны. Как я и ожидала, она купила урну на распродаже. Мне ничего не оставалось, как преодолеть наши разногласия и приобрести сосуд, достойный моего бывшего мужа. Эта была ваза из толстой латуни. Надеюсь, что теперь всякий раз, когда эта мерзавка поднимает взгляд на каминную полку, она благодарит Рокси Мэллой за то, что не позволила ей приобрести репутацию первой скряги на свете.

– А я не вижу ничего плохого в урне Харриет.

– Да окажись я в подобной посудине, только гордился бы. – Бен принялся жарить очередную яичницу.

– Почему бы вам не рассказать моему отцу о пьесе, – предложила я миссис Мэллой. – Вдруг это поможет ему отвлечься от грустных мыслей?

Честно говоря, меня не покидало чувство, будто у нас в доме поселилось привидение. Час за часом присутствие Харриет становилось всё ощутимее. Ещё немного, и придётся отвести ей место за столом, а входя в ванную, вдыхать аромат её духов. Олеандр, подумалось мне, скорее всего, это будет олеандр. Я открыла окно, чтобы впустить свежий воздух, и колючий ветер пахнул в лицо влажной землёй и хризантемами. Пряный запах траурных осенних цветов привёл меня в чувство. Сегодня во второй половине дня приедут родственники Харриет. Они заберут урну. А папа, исполнив обещание, продолжит жить. Возможно, он даже встретит кого-нибудь ещё. Какую-нибудь милую и разумную женщину. И звать её будут Агнес или Мэри. Она станет готовить ему здоровую пищу и напоминать про шерстяной шарф в плохую погоду.

Заняв место за столом, я ещё раз попросила миссис Мэллой рассказать отцу о пьесе.

– Думаю, вряд ли это его развеселит. – Бен со скрипом пододвинул стул ко мне поближе и уселся. – Боюсь, после этого он уже никогда в жизни не притронется к цыплятам. А именно сейчас это было бы совершенно некстати, потому что сегодня я проснулся среди ночи с готовым рецептом в голове. Там было всё, вплоть до четверти чайной ложки розмарина. Я даже придумал название блюду. Цыплёнок а-ля Мария-Антуанетта.

– Роскошное название! – Я с ещё большим рвением принялась ковыряться в яичнице с беконом.

– И к утру вдохновение меня не оставило!

– Мне не терпится прочесть этот рецепт, когда ты перенесёшь его на бумагу.

– Наверное, толчком послужила мысль о том, что мы не едем во Францию.

– Как говорится, нет худа без добра.

– Для украшения я, пожалуй, воспользуюсь крошками от кекса «Мадейра». – Бен отправился за кофейником. – Приправлю апельсиновой цедрой и свеженатёртым имбирем. А во время жарки буду поливать цыплёнка кунжутовым маслом. – Бен вновь сел и проткнул кусочек бекона. – Дорогая, ты не сочтёшь меня эгоистом, если после завтрака я запрусь в кабинете? Хочу поколдовать над рецептом, пока он не выветрился у меня из головы.

– Ты просто должен так поступить.

Сказать ему, что собираюсь ненадолго в Старое Аббатство, я не успела – меня отвлёк голос миссис Мэллой. Она всё-таки вняла моим словам и теперь пичкала папу подробностями пьесы.

– На данный момент, мистер Саймонс, у меня нет крупной роли. Но я выжала из неё всё, что можно было выжать. И я буду играть Бастинду Стилуотерс, если с леди Гризуолд до премьеры что-нибудь случится. Так что остаётся лишь надеяться, не так ли? Надеяться, что с её светлостью не стрясётся никакой неприятности, – благочестиво добавила Рокси. – Разумеется, я нахожусь в более зрелом возрасте, чем её светлость. Хотя многие это вряд ли заметят. Мне всегда дают лет на двадцать меньше. И как говорит миссис Эмблфорт, мы с её светлостью обе темноволосые и потрясающе красивые женщины. В нас есть какой-то налёт тайны, а зрители от этого просто балдеют. Миссис Эмблфорт выбрала меня в качестве дублёрши, когда услышала, как отлично я подражаю кошачьему мяуканью. Я всю душу вкладываю в это мяуканье. Хотите послушать? – И, прежде чем папа успел ответить, кухню огласили пронзительные звуки. Тобиас немедленно высунул нос из кладовки, чтобы засвидетельствовать своё отвращение. – Понимаете, кот знает, что Бастинда отравила Кларабеллу, как до этого и майора Викториуса. И теперь пытается запихнуть её в тот же сундук, где спрятала его. Но у неё возникают сложности…