«Смерть» на языке цветов - Людмила Мартова

Лиля со вздохом оглядела заваленный бумагами стол и начала собираться. В последнюю неделю она непозволительно забросила свои служебные обязанности, поддавшись искушению вести параллельное расследование дела о маньяке. Помимо того, что это было грубейшим нарушением субординации и вмешательство в епархию следователя Бакланова, она понимала, что поступает непрофессионально. Но не могла заставить себя остановиться.

Это было самое интересное дело за всю ее карьеру. Самое необычное, сконцентрировавшее в себе столько зла, что оно, казалось, пульсировало в прохладном весеннем воздухе черным обжигающим сгустком, шаровой молнией, в любой момент готовой ударить и испепелить дотла. Неведомый преступник был сатаной в человеческом обличье. И эта данность не зависела от того, болен он или здоров. И его нужно было вычислить. Любой ценой.

Дмитрий Ковалев им с Буниным не обрадовался. Это было ясно по кислому выражению его лица. Была бы сметана, свернулась бы.

— Здравствуйте, Дмитрий Валентинович, — сухо поздоровалась Лиля, краем глаза успевшая заметить, что Бунин внутренне собрался, сосредоточившись на лице Ковалева, чтобы уловить малейшее изменение его мимики. — Почему вы не сообщили, что в ваш магазин поступил заказ на букет для меня? Мне казалось, что мы с вами договорились. Вы обещали содействовать следствию.

— Жаль, что я в ответ не взял со следствия обещание не рушить мой бизнес, — язвительно сказал Ковалев. — Читал-читал ваше замечательное интервью в «Курьере». Знаете что, милейшая, в своем стремлении к славе и желании построить карьеру нужно хоть немного думать о чувствах и интересах окружающих вас людей. После этой статьи у нас в магазине значительный отток покупателей. Мы же чуть ли не пособниками убийцы выглядим. Этак, чего доброго, вы еще меня в преступники запишете, только на том основании, что я был на том проклятом конкурсе красоты. Алечка так расстроилась, что я думал, придется «Скорую» вызывать. Слава богу, обошлось.

— Алечка?

— Моя жена. У нее очень подвижная психика. Она человек очень тонко чувствующий и ранимый. Как распереживается, так давление сразу скачет, обмороки, слезы, мигрени. Ужас, в общем.

— Очень сочувствую вашей жене, — сухо сообщила Лиля — но родственникам жертв я все-таки сочувствую больше. Ваше замечание по поводу своей неразборчивости в средствах на пути к славе я тоже учла, хотя не уверена, что вы входите в список людей, которые могут учить меня жить. Но, Дмитрий Валентинович, мы тут не в бирюльки играем. И сотрудничество со следствием является вашей конституционной обязанностью. Так что еще раз вас попрошу, в случае поступления заказов на доставку цветов по любым адресам, вы обязаны сообщать мне или оперативным сотрудникам, телефоны которых вам тоже оставлены. Еще раз подчеркиваю, сообщайте о любых заказах, даже о самых обычных. Лучше поднять ложную тревогу, чем попасть мимо цели. Вы поняли меня?

— Понял, — пробормотал Ковалев, бросив на Лилю взгляд, полный ненависти.

— Не слышу.

— Да понял я, понял, — заорал он. — Господи, ну почему это все случилось именно со мной, с нашим магазином. Неужто мы все это заслужили?

— Да воздастся каждому по деяниям его, — зачем-то процитировала Лиля, после чего они с Буниным покинули «Мир цветов». — Что скажешь? — спросила она Ивана, когда они оказались на улице.

— Скажу, что надо бы к этому мужику присмотреться повнимательнее. И к нему, и к его жене с неустойчивой психикой.

— Зачем? — не поняла Лиля.

— Он знает все о цветах. Букеты заказывают именно в его магазине, и он лучше других знает, как это сделать анонимно. Он был на месте убийства Разумовской, и я тебе скажу, что там можно было убить любую девушку, потому что самонадеянными гордячками можно было назвать каждую из них.

— А Вера? А остальные жертвы?

— Он мог их знать. В таком разрезе же мы не проверяли. Так что ты как хочешь, а я завтра дам задание своим ребятам проверить, не пересекались ли пути четы Ковалевых с каждой из убитых.

— Отработать надо любые версии, — согласилась Лиля. — И ты знаешь, при таком подходе я считаю, что нужно провести проверку и еще одного человека.

— Лаврова, что ли? — спросил Бунин. — Лилька, это не он.

— Да я понимаю, что это не он. Я уже и супружнику своему бывшему отбой дала, так как Сергею адвокат при нынешнем раскладе вообще не нужен. Нет, Вань, проверить нужно не его связи с жертвами, а его матушки, Валерии Сергеевны Лавровой. Все, что ты сказал про Ковалева, на сто процентов подходит и к ней тоже. Она знает все о цветах. Она натолкнула нас на мысль о символах. Она была на конкурсе. По возрасту она вполне может быть знакома с убитой Яновской, в общем, действуй.

— Серега нас убьет за такие подозрения, — сказал Бунин. — Ему и так нелегко пришлось.

— Не убьет. Он опер. А опера бывшими не бывают.

Дело о цветочном маньяке становилось все более запутанным. Как удалось выяснить оперативникам, часть жертв была знакома Валерии Лавровой, часть — Дмитрию Ковалеву. Так, Вера Пушникова приходилась Лавре бывшей невесткой, Людмила Яновская работала учителем биологии и пересекалась с мужем Валерии Сергеевны на курсах повышения квалификации, Ольга Разумовская много общалась с ней при подготовке к конкурсу красоты, а с Ириной Колпиной она познакомилась год назад при организации областного фестиваля учительского мастерства. Вот только с жертвой из больницы, Светланой Панфиловой, Лавра знакома не была.

Ковалев знал Пушникову, потому что она регулярно заказывала в его магазине необычные букеты и любила подолгу сидеть в кофейне, открытой в подвале «Мира цветов», Ольгу Разумовскую видел на конкурсе, Ирину Колпину встречал на заседаниях попечительского совета детского дома-интерната, в котором состоял. Людмилу Яновскую он не знал, но был знаком с ее племянницей, а дочь Светланы Панфиловой некоторое время назад пыталась устроиться в «Мир цветов» продавцом, но потом у нее изменились обстоятельства, и на работу она так и не вышла.

— Господи, что за город, — простонала Лиля, получив эту информацию. — Все живут в одном подъезде и спят под одним одеялом. Не приходится удивляться, что при желании можно обнаружить связь между двумя любыми людьми. Если бы это еще хоть что-нибудь доказывало.

Она не верила, что Лавра, подвижная, несмотря на возраст, с огнем в глазах, уверенная в себе, совершенная до кончиков пальцев Лавра действительно может иметь отношение к кровавым убийствам. Эту версию можно было исключить, но привыкшая доводить все до конца Лиля могла это сделать, только основательно все проверив.

Ковалев на маньяка тоже не походил, хотя кому, как не Лиле, было знать о том, что большинство серийных убийц в жизни были милейшими людьми, дружившими со своими соседями и хорошо зарекомендовавшими себя на работе.