Простые слова - Алиса Гордеева

Внутри замирает каждая клеточка, зубы ритмично стучат то ли от холода, то ли от страха, ноги пристывают к полу, а сердце своим биением заглушает все вокруг. Глубоко дышу, краем глаза замечая, что Нана встала и снова начинает разгоняться, чтобы доказать всем, каждому: она всё может! Она сильная! Смелая! Намного сильнее меня и любого из присутствующих! Хоть и девчонка…

– Какого лешего ты здесь делаешь, Савелий! – из леденящего кровь кошмара меня выдёргивает голос отца. – Мы же договорились, что ты ждёшь меня в машине! Я битый час ищу тебя по всему спорткомплексу!

Папа бесцеремонно хватает меня за руку, холодную и напряжённую, и тащит к выходу. Я упираюсь ногами, пытаюсь объяснить, что там, на льду, этой мелкой мартышке нужна помощь, но голос осип. От проклятого бронхита или всё тех же слез, разрывающих горло, неважно! Отец меня не слышит. Он взбешён и уверен, что прав. И как назло, наши с ним силы не равны.

Дорога до дома кажется вечной. Только в салоне авто начинаю понимать, как замёрз. Меня трясёт, а воздуха мучительно не хватает. Лёгкие горят от желания прокашляться, но сил попросту нет…

– Зачем? – бьёт ладонью по рулю отец, пока мы стоим на перекрестке на красный. – Савка, на тебе же лица нет!

С пассажирского кресла он хватает свой пиджак и бросает мне, чтобы я наконец согрелся.

– Всё нормально, – шевелю губами и даже улыбаюсь. – Пап, я хочу, как Нана, на лед!

– Ну какой тебе лед, Савка? Чувствую, ждёт тебя взбучка от мамы и новая порция микстуры!

– Пап, я серьёзно! Мне надо!

– Ладно, сын. Придумаем что-нибудь. Ты только не раскисай!

Уже позже врачи диагностируют у меня воспаление легких. Четырнадцать долгих дней и ночей я проведу вдали от дома, один на один с уколами и противными таблетками. А после начнется школа и занятия хоккеем. Для фигурного катания мой возраст окажется сродни пенсионному! Но все это будет пустым и бесполезным… Нана уедет из города навсегда, в очередной раз в сухую меня обыграв.

***

¹ – Привет! Я Сава. Мне семь лет. Два года назад я приехал из Белкорта вместе с родителями. Кстати, Белкорт это городок на границе с Канадой, в штате Северная Дакота. У вас остались еще вопросы? (Перевод с английского)

Марьяна.

– Не меня ждёшь? – Нехотя подхожу к Булатову. Изрядно утомившись слоняться без дела, Антон навалился на кирпичную стену лицея в двух шагах от двери и сейчас сосредоточенно строчит что-то в мобильном.

– Явилась, наконец-то! – Он награждает меня беглым взглядом и снова переводит внимание к телефону. Отлично! Поправляю на плече лямку рюкзака и прохожу мимо: если Тоха думает, что я начну извиняться, то сильно ошибается.

– Ты, наверно, решила, что я шутки шучу, Марьяна? – Раздаётся за спиной противный голос. И как я могла считать его волшебным всего несколько месяцев назад? – Я тебя возвожу на пьедестал, а ты откровенно плюёшь в душу!

Не останавливаюсь, хоть и понимаю, что парень идёт следом. Мне нечего ответить Булатову: его пьедестал мне не нужен, как и он сам, но и в яму вместе с Ветровым лететь я не готова.

– Свиридова, я с тобой разговариваю,– взбешенно шипит Булатов и резко дёргает меня за рюкзак.

– Чего тебе? – огрызаюсь в ответ, едва не свалившись. Мне не хватило совсем немного, чтобы улизнуть со школьного двора, а значит, мы – в эпицентре внимания.

– Ты сегодня выставила меня полным идиотом в глазах парней! – Как тряпичную куклу, Антон разворачивает меня лицом к себе. Однозначно работает на публику. Грубо.

– Ты всё сам сделал! – Пытаюсь скинуть его руку, ну куда там. Мёртвой хваткой парень удерживает меня на месте. – Не надо было врать!

– Врать? – Булатов притягивает меня ближе и, раздражая кожу мятным дыханием, цедит:

– А с чего ты взяла, что это неправда? Ты там была? Сама видела, как Симонова бил не я?

– Нет, но…

– Тогда впредь не распускай свой язычок, не подумав, уяснила? – Не позволяет вставить и слова придурок. Его ладонь, ещё секунду назад удерживающая меня за рюкзак, сейчас грубо сдавливает шею сзади. И вроде, не больно, но до рези в глазах унизительно. А ещё обидно, что ничего не могу изменить! Я сама согласилась на эти нездоровые отношения! Кого винить?

– Отпусти! – И всё же дёргаюсь, наивно полагая, что Булатов послушает, но тот, напротив, лишь сильнее сводит пальцы и силой сокращает расстояние между нашими лицами. И если со стороны, мы похожи на влюблённых, губы которых вот-вот соединяться в поцелуе, то по факту подонок просто мстит мне за выходку на русском, в очередной раз смешивая меня с грязью. Антон прекрасно знает, что здесь, возле лицея, всегда дополна зевак, а значит, о его «подвиге» уже завтра заговорят все, разукрашивая правду лживыми красками.

– Какой же ты мерзкий! – срывается с губ. А я глупая, раз в очередной раз трясу красной тряпкой перед носом быка и надеюсь на пощаду.

– Мерзкий, значит? – Губы Булатова растягиваются в ехидной ухмылке. – Хочешь аннулировать наш договор?

– Хоч…

Ответ так и рвётся наружу, но заглушается мимолётным касанием чужим губ.

– Тшш, – мычит Булатов, отравляя своим дыханием. – Условия поменялись, детка! Я за тебя впрягся, репутацию едва не угробил, другу нос сломал, опять же.

Внезапно Антона пробивает на смех. Гнусный. Озлобленный.

– Хочешь уйти – вали! – Он перестаёт улыбаться, а шею с новой силой начинает сводить от давления его пальцев. – На кону твоё доброе имя, Марьяна! Не моё!

– Плевать! – заявляю уверенно и иду ва-банк. – Нет ничего постыдного в том, что Ветров живёт в моём доме. Подумаешь, очередной благотворительный проект матери. Иди, трепли языком!

– Я не об этом, дурочка! – И снова на лице парня недобрый оскал.

– Да всем наплевать, что он беспризорник! – не унимаюсь, хоть и дрожь в коленках становится всё сильнее. Я блефую: мне не плевать! Мне стыдно! И я не хочу, чтобы все вокруг тыкали в меня пальцем и сторонились, как чумной. Но вопреки своим страхам, стараюсь казаться уверенной и лишить Булатова рычагов давления. – Хоть в газете напечатай эту новость! Подумаешь!

– При чём тут Ветров, Марьяна? – Тоха наконец отпускает мою измученную шею, но не меня. – Разве я говорил про него?

– Но…

– Сегодня в семь! – Мои возражения вязнут в приказном тоне парня.

– Что «сегодня в семь»? – Меня воротит от его дыхания и шероховатых пальцев, которыми Антон то и дело касается моей щеки.

– У нас с тобой свидание, – обманчиво нежно шепчет на ухо.

– Ты глухой? Какое ещё свидание? – Руками упираюсь в крепкие плечи, чтобы оттолкнуть придурка от себя, но в очередной раз проигрываю.