Хроники Нордланда. Пепел розы - Н. Свидрицкая

не я странно себя веду. – Огрызалась та. – Это Хлоринги – канальи и зануды! Герцог раскусил нас в первый же день, а второй… О-о-о, как я его ненавижу! – Амалия тряхнула головой. – Это бесчувственная колода, да, я верю, что он содомит – я не видела в нем ни унции интереса к какой либо другой женщине, кроме этой маленькой негодяйки!

– В таком случае, я его назову содомитом, он бросит мне вызов, я его убью. И мы отправимся домой.

– Герцог этого так не оставит!

– тем лучше. Убью и его, и поедем домой. Мне осточертел этот Остров, меня бесит унылое безвременье, которое они называют летом, и пугает перспектива задержаться здесь до зимы. Я слышал, в период равноденствия здесь начинаются ужасные шторма, и корабли встают на якорь до апреля месяца. Не обрекайте меня на прозябание в этой дыре на такой долгий срок!

– Не волнуйтесь. Еще до отъезда братьев в это их Междуречье я все устрою.

– Как? Если ни один из них не поддается вашим чарам? Уж не стареете ли вы? – Насмешливо поинтересовался дон Хуан Фернандо, и Амалия гневно сверкнула глазами. Чувствуя, что никак не может найти подход к Гэйбу Хлорингу, она с некоторых пор и сама начала со страхом думать о том же, подолгу разглядывая себя в зеркалах, когда оставалась одна. В ее годы большинство женщин теряли и стройность, и привлекательность, но это, как она поняла, не относилось к эльфийкам. И даже к полуэльфийкам… Те были хороши вечность, и это казалось Амалии несправедливым. Она смогла выяснить, с кем спит Гарет Хлоринг, помимо двух вертихвосток в Рыцарской башне, и была поражена: толстушка с телячьими глазами, дама Мерфи! В первый момент она даже не поверила, но скоро вынуждена была поверить: именно та является его более-менее постоянной любовницей. И это стало последней каплей ее гнева. Братья поплатятся. И не в Междуречье, куда они то ли поедут, то ли нет, толи погибнут там, то ли не погибнут. А здесь и сейчас. Она обязана была взять реванш!

– Не переживайте. – Холодно ответила она своему мужу. – В ближайшие дни все будет сделано.

– Пока герцог поправляется в Тополиной Роще?

– Что ж. – Сморщила носик Амалия. – Нам было поручено избавиться от одного из братьев. Одним и ограничимся. Поверьте: этого будет вполне достаточно.

На площадке у городских ворот, недалеко от лавки Франтика и кузницы, жонглеры соорудили временный помост и устроили представление. Заинтересовавшись, Амалия придержала коня. На помосте играющий девочку мальчик в скромном белом платьице так трогательно упрашивал дракона – дымящееся чудище, сооруженное из двух бочек, просмоленной ткани и головы из папье-маше, – не убивать его (ее) что в толпе даже всхлипывали.

– Пожалейте сироту, – мальчик явно был очень талантлив, и играл так, что засмотрелась и Амалия, – я не знаю ни отца, ни матери, всюду встречаю одни проклятия и побои! не сделав в жизни ни одного дурного дела, что я видела от судьбы? Неужели я умру, не услышав и слова любви, и никто не прольет ни слезинки, когда меня не станет? Мастер дракон, сжальтесь, умоляю! Некому защитить меня, некому пожалеть, никто не придет на помощь! Что вам за честь, убить сироту?

– Замолчи! – Гулко прогудело откуда-то из драконьего пуза. – Что ты просишь меня, я злобный гад и таким создан людям на погибель! Мне что сирота, что принцесса, все едино, лишь бы брюхо набить! Не жаль мне твоих слез! Почему не просила людей в городе, чтобы пожалели тебя?

– Не нашлось никого, кто пожалел бы сиротку. – Скорбно закрыл лицо руками мальчик. – Нет в этом мире для одинокой беззащитной сироты ни жалости, ни защиты, ни милосердия! Видно, придется мне принять страшную мою смерть, и пусть Господь возьмет мою душу к себе, и согреет меня своей бесконечной любовью! Только там, подле него найду я защиту и ласку, подобно всем, кто, как и я, не дождался крохи добра на земле!

Дракон, под протестующий гул зрителей, гулко захохотал из своего деревянного нутра:

– Готовься принять смерть свою в моем чреве, жалкая девчонка! Нет никого, кто заступился бы за тебя! Оглянись кругом: где рыцари, где герои?! Не родился еще на свет герой, который одолел бы меня! Я могуч! Я страшен! Я ужас всех земель ближних и дальних!

– Действительно, ужас. – Усмехнулся дон Хуан Фернандо. – Кто придумывал им текст?

– Погодите… – Амалия остановила его касанием руки. – Мне кажется, я знаю, кто сейчас появится.

– Все придут ко мне на поклон, и лорд, и смерд! – Куражился дракон. – Все падут передо мной! Все понесут ко мне своих детей, а кто не понесет, тот погибнет в драконьем огне! Прекращай ныть, глупая девчонка, пора умирать!

– Стой, дракон! – на помост запрыгнул молодой парень, в кольчуге, причем настоящей, и с настоящим мечом в руке. И так принялся фланкировать им, что толпа взревела от восторга. – Рано ты торжествуешь победу, сразись-ка со мной!

– Кто смеет бросать вызов дракону?! – Взревела бочка, дым из всех щелей, а заодно и из картонной пасти чудовища, повалил гуще, и дети в толпе закричали от страха. Для них дракон был настоящий. – Кому не терпится умереть?

– Я – сын его высочества, благочестивого нашего принца Гарольда Элодисского, и правнук доброго и отважного короля Генриха, сэр Гэбриэл! – Воскликнул парень, и толпа взревела от восторга, заставив Амалию нахмуриться, а дона Фернандо – задумчиво прикусить губу, а заодно и приглушив драконий кашель внутри деревянного чрева. – Господь поставил меня для защиты добрых жителей нашего Острова, нет на нем места гаду, вроде тебя!

– Вы видите? – Амалия стиснула в руке ременный повод. – Он уже стал героем местного фольклора! О нем уже сочиняют пьески и песенки!

– Это естественно. – Приподнял брови дон Хуан Фернандо. – Он убил дракона! Которого видел каждый в этом городке. А парень умеет обращаться с оружием! Слишком ловкий для актера.

Толпе мастерство парня тоже очень нравилось. Собственно, больше половины зрителей собирались именно ради него. Поэтому сцена затянулась надолго. Дракон угрожал, пускал дым, парень крутил мечом, перекидывая его из одной руки в другую, подбрасывал, ловил, пропускал за спиной, мальчик заламывал руки и умолял спасти его.

– Не бойся, девочка! – Наконец-то обратил на него внимание парень. – Я спасу тебя! – И все-таки снес дракону картонную башку под одобрительный рев и аплодисменты толпы.

– Но что я вижу?! – Парень, играющий Гэбриэла, прикрылся от мальчика, играющего девочку, рукой. – Нет! Не может быть! Почему твое лицо мне так знакомо, дитя? Кто ты?

– Я не знаю, сир. – Потупился мальчик. – Я сирота, мой