Изменишь однажды... - Диана Ярук

Накануне вылета обратно мы с Аней оставляем детей, берём машину Драгоша, едем на рынок и затариваемся на год вперёд всей этой вкуснотой, которой так будет не хватать нам дома. Покупаем ароматные старые сыры и нежные молодые. Много оливок и оливкового масла. Сладкие и кислые фруктовые сиропы. Ветчину и острые колбаски. Маринованные виноградные листья. Липковатую пастилу. Мы ходим с ней по рынку, наслаждаемся царящей вокруг суетой и обещаем себе обязательно переехать сюда в старости. Станем двумя смешливыми сплетницами, будем смотреть «пляжное кино», попивать домашнее вино и покрикивать на непоседливых внуков.

В день отлёта мы с Максом сначала провожаем Аню с семьёй, а через несколько часов мама с Драгошем привозят и нас на ночной рейс в Москву. В аэропорту как всегда, долго не можем расстаться. Мама обнимает то меня, то Тимофея и обещает прилететь зимой. Максу тоже достаётся от неё нежностей. В конце концов, мы обнимаемся в последний раз, и, пройдя рамки металлодетектора, машем друг другу на прощание.

Сдав багаж и получив посадочные талоны, мы с Максом и Тимом направляемся в зону дьюти фри. Я сразу вручаю Тимофею набор лего и теперь он не может дождаться посадки на рейс, чтобы начать собирать конструктор. Максим хочет купить себе солнцезащитные очки. Свои он, кажется, посеял где-то на пляже. Мы идём к стойке Ray Ban и Макс по очереди примеряет разные пары. Я никак не могу определиться, какая модель ему подходит больше: та, в которых он — сексуальный интеллектуал из шестидесятых годов прошлого века или таинственный полицейский из фильмов про погони. В итоге он останавливается на интеллектуале, а я тайком прихватываю пару а-ля «полицейский». Подарю ему при случае.

Теперь мы идём к стойке с ароматами. Хочу купить себе туалетную воду. Всё время, пока я жила с Артёмом, я не могла пользоваться парфюмами из-за его ненависти к сильным запахам. Но сейчас у меня больше нет ограничений и я точно знаю, что мне нужно. Однажды, ещё в Екб, я как-то долго шла вслед за незнакомой женщиной, за которой вился шлейф удивительного аромата. Словно собачка, я бежала за ней, пытаясь не упустить ни крупицы этого сводящего с ума запаха. Наконец, расхрабрившись и поняв, что никогда не прощу себе, если не узнаю, что это за духи, я остановила её, немало напугав, и задала вопрос.

Так что, вот они. Her от Нарцисо Родригеса. Слегка дрожащими руками я брызгаю на блоттер из минималистичного прямоугольного флакона, немного трясу бумажку, чтобы подсушить ее, и приближаю к носу. Это оно. Чистое блаженство. Пахнет чем-то древесным и цитрусовым. Потом раскрываются нотки фруктов и ванили, а ещё — пачули и лёгкий аромат амбры. Все вместе — это тёплая летняя ночь, светящиеся звёзды, роса на траве и предвкушение лучшего свидания в жизни.

Я брызгаю из пробника на запястье, промокаю им второе, а потом провожу остатками влаги за ушами. На коже аромат ощущается ещё невероятнее, и я предлагаю оценить запах Максиму. Он берёт руку, глубоко вдыхает, а потом вдруг подтаскивает меня к себе, втягивает воздух за моим ухом и целует чувствительную кожу так, что я еле сдерживаю стон.

Макс берёт со стойки флакон с самым большим объёмом, и мы идём на кассу. Он отказывается от моих денег и оплачивает все наши покупки. Хорошо, что у меня есть секретный ответ в виде очков загадочного полицейского.

В самолёте Тимофей не отлипает от Макса. Тот вскоре запихивает в кармашек переднего кресла свою толстую книжку в мягком переплёте с таким же бородатым мужиком на задней обложке как сам и принимается помогать моему мальчику собирать лего. Потом они долго обсуждают какие-то важные для четырёхлетнего человека вопросы. Изучают картинки в книжке про Шмяка. Играют в аркаду на дисплее в спинке кресла. Смотрят мультфильм, разделив наушники. Тим категорически отказывается спать сам, не давая уснуть и нам. И вот, к концу полёта, за час до рассвета, когда я совершенно измучена попытками его усмирить, Тимофей, наконец, вырубается на середине предложения.

Конечно, он не реагирует на мои попытки разбудить его после посадки, так что Макс берёт Тима на руки и так мы проходим паспортный и таможенный контроль. Я качу наши чемоданы по кафельному полу аэропорта, когда вижу в зале прилёта знакомую фигуру.

Артём тоже издалека замечает нас и подходит быстрым шагом.

— Надин, — кивает он мне. Смеривает взглядом Макса и тянется к Тимофею, — я возьму сына.

Я, наверное, похожа на выброшенную на берег рыбу, беззвучно хватающую воздух.

— Артём, что ты здесь делаешь? Я ведь сказала, мы приедем на такси.

— Я посмотрел во сколько рейс из Подгорицы. Спасибо за помощь с ребёнком, — кивает он Максу. Мы уходим, — говорит мне и идёт к выходу.

Я в панике поворачиваюсь к Максиму.

— Всё в порядке, — заверяет меня он. — Я позвоню тебе из дома.

Я оставляю его чемодан и несусь вслед за Артёмом.

Глава двадцать пятая

Артём садится вместе с Тимом на заднее сиденье машины, пока его водитель помогает мне загрузить наши чемоданы в багажник. Я сажусь вперёд в полной прострации.

— Зачем ты приехал за нами в аэропорт? — снова спрашиваю я.

— Соскучился по сыну, — отвечает мне Артём, — хочу забрать к себе на выходные.

— Но ты ведь несколько месяцев вообще не вспоминал о нашем существовании! — протестую я.

— Надин, я не собираюсь здесь выяснять отношения. Мы сейчас поедем ко мне домой и там всё обсудим.

Я задыхаюсь от возмущения и твёрдо говорю, что мы едем домой ко мне и только там я согласна о чём-то с ним разговаривать. Артём недовольно вздыхает и командует водителю ехать на мой адрес.

Дома я указываю на кровать, чтобы уложить туда Тима. Благодарю водителя за помощь с чемоданами и закрываю дверь.

Мы проходим с мужем на кухню и там, сцепив руки на груди, я жду объяснений.

Первым делом он обращает внимание на грифельную доску, которую я перенесла сюда из прихожей и повесила вместо безвкусной картины с натюрмортом. Перед отъездом, дурачась с Тимофеем, мы нарисовали на ней солнце, облака, море и две человеческие фигурки. «Жди нас, бабушка!» — написала я над картиной. «Я тибя люблю!», — добавил внизу корявыми буквами сын.

— Когда он научился писать? — спрашивает Артём и я слышу ревность в его голосе.

— Весной, наверное. Буквально в один день начал складывать слова из магнитных буковок на холодильнике. —