Лисье зеркало - Анна Коэн

– Не совсем понимаю, о чем вы.

– Хотел узнать у вас о настроениях в вашем коллективе. Фрекен Монк редко радует нас своим присутствием, а Юнсон скорее философ, чем политик. Вы же наблюдаете изнутри. Так что скажете? Все ли готовы отдать за нас свои голоса? – Он взял Луизу под руку и повел по периметру зала, приглашая к обстоятельной беседе. Его макушка едва возвышалась над ее плечом.

Это был шанс. Единственный реальный шанс помочь фабрике и женщинам, пострадавшим от рук Анхен.

– Герр Йохансон, я бы хотела поговорить… я бы хотела, чтобы вы внимательно меня выслушали… и в первую очередь я прошу, чтобы вы не винили во всем Густава. То есть герра Юнсона. Он здесь совершенно ни при чем.

– Вы меня пугаете. Давайте без обиняков, выкладывайте, в чем дело. – Петрик нахмурился.

Мучительно осторожно подбирая слова, Луиза рассказала ему обо всем, что произошло на фабрике за последние месяцы: о новых правилах, плакатах, укороченном обеде и об отрезанной косе Хелены. Время от времени она возвращалась к тому, что все это происходило без ведома Густава, а работницы так боялись Анхен, что не смели жаловаться. С каждым новым фактом лицо Петрика становилось все темнее от гнева. Если раньше он напоминал забавного зверька, то теперь был страшен, как лесной тролль.

Когда слова закончились и оставалось только ждать, какую бурю они вызовут, Луиза остановилась. Ее собеседник тоже. Он молчал так угрожающе, что рядом с ним было тяжело дышать.

– Фабиан просто осел… – простонал Петрик несколько секунд спустя, ладонью стирая с лица звериную гримасу. – И всегда им был.

– Простите?

– Не обращайте внимания. Вы вовремя успели сообщить мне о проблемах. Еще не поздно все исправить. – Он поднял взгляд к синеватому потолку. – Итак, о фрекен Монк можете не беспокоиться. Ее больше не увидите ни вы, ни ваши коллеги.

Луиза наконец сделала полноценный вздох и смогла расправить плечи.

– И подумайте над тем, чтобы занять ее место. Уж вы-то справитесь с такой работой. Просто подумайте. – Он не дал девушке высказать сомнения. – Теперь прошу меня извинить, я вынужден немедленно заняться вашим вопросом. Мое почтение!

И Петрик стремительным шагом покинул комнату.

Позднее, уже в экипаже, Густав полушутя осведомился у Луизы, о чем таком они говорили с Петриком, что тот вылетел из зала как пушечное ядро. Но ей вовсе не хотелось пересказывать их разговор и портить этот теплый вечер.

– О выборах… и о театре, – уклончиво ответила она.

– Должно быть, он вдохновился вашей беседой и побежал брать билеты на представление, – хохотнул молодой человек, нежно приобнимая ее за плечи. – До чего же несуразный человек…

Луиза ничего на это не ответила. В тот момент ее переполняла такая гордость, точно она собственными руками отсекла дракону голову.

***

Работницы фабрики уже успели забыть, как выглядит их директор. Когда он, умудряясь одновременно протирать платком вспотевшую лысину и одергивать серый пиджак, появился в дверях швейного цеха, все уставились на него, как на чужака. Он не был плохим начальником или самодуром. До того как Комитет начал активно влиять на жизнь предприятий, условия на его фабрике ничем не отличались от других – были не лучше и не хуже. Но когда он пустил все на самотек и скрылся в кабинете, отдав коллектив на растерзание Анхен, к нему стали относиться как к предателю и дезертиру. Было заметно, что он слегка занервничал от враждебных взглядов женщин, но тут же взял себя в руки и заговорил торопливо и громко.

– Объявление! Всем просьба меня выслушать! – Директор встал между рядами в центре помещения, чтобы его было видно и слышно во всех концах зала. – По указу из штаба Комитета по правам рабочих фрекен Монк больше не будет работать над улучшением рабочих условий на нашей фабрике. Временно можете отправлять свои предложения и жалобы мне. Разумеется, в письменном виде. Позже нам выделят другого человека. – Скривившись, он потер грудь. – Можете возвращаться к работе.

Неопределенно махнув пухлой рукой, он удалился. Застучали иглы о плотную ткань. Цех безмолвствовал, как и неделями до этого. Казалось, все осталось по-прежнему. Вдруг одна из работниц рывком встала с места. А с ней еще две или три. Не сговариваясь, по-прежнему молча они подошли к плакатам, написанным рукой Анхен, и содрали со стен последние знаки ее присутствия и власти. Кто-то истерично всхлипнул. Кто-то залился смехом. А потом раздались отдельные хлопки, моментально разросшиеся до аплодисментов, которые отражались от высокого потолка цеха и вновь обрушивались на швей, удвоенные эхом.

– Твоя работа, я это знаю. – Хелена полуобернулась к Луизе, когда все стихло. – Тебе удалось.

– Прости, я так долго не решалась, – виновато улыбнулась та. – Не думала, что меня услышат.

– Все мы хороши, – встряла в разговор Маришка. – Боялись этой стервы до икоты, будто она тут хозяйка! А если следующая тоже начнет выкаблучиваться, то мы уж знаем, что с ней делать, верно, девочки?

Теперь, когда все было позади, Луизе не терпелось поделиться своей победой с Густавом и рассказать ему, что ей удалось за всех постоять. День прошел в бесконечных разговорах: они накопились, как дождевая вода в бочке, а теперь переливались через край.

Когда смена кончилась, Луиза первая поспешила к столовой, чтобы успеть до лекции перекинуться с молодым человеком парой слов. Но двери были заперты. В проходе очень быстро образовалась толпа, прижавшая Лу к стене. Швеи, стоящие в конце коридора, громко вопрошали у первых рядов, что происходит и почему все стоят. Им так же громко отвечали, что лектора, видать, нет на месте. Может, опаздывает. Может, захворал. А может, выгнали его, за компанию с фрекен Монк.

В очереди злорадно рассмеялись. Луиза знала, что это невозможно, а потому стала уговаривать остальных подождать герра Юнсона. Но они все равно начали расходиться. Наконец в коридоре у дверей столовой не осталось никого, кроме нее. Подождав еще немного, она утешила себя мыслью, что его, вероятно, вызвали в штаб по какому-нибудь важному вопросу. И что завтра все будет по-прежнему.

У ворот фабрики Луиза обнаружила поджидающую ее Хелену. Придерживая уголки шали, та критически рассматривала носы своих туфель.

– Пойдем домой? – окликнула ее Луиза.

– Ты ведь влюбилась в него, – не отвлекаясь от своего занятия, отозвалась Хелена.

– Похоже на то.

– Храбрая стала. Он вернется. – Она пару раз отряхнула подол и подала Луизе руку. – Пойдем.

Вдали двигалась группа работниц с фабрики, на всю улицу распевая шуточные куплеты и перекрикивая далекий звон трамвая. Впервые за долгое время у них выдался свободный вечер, и они хотели сполна им насладиться, а радость Луизы была омрачена.

– Хочешь последние новости? – Хелена вспомнила о своей роли вестника. – Свадьба принцессы и выборы в парламент назначены на один день! Ну, почти, – тут же поправилась она. – Выборы проведут днем ранее, а результаты объявят почти одновременно с венчанием. – Она хитро глянула на подругу. – Вот если бы тебя пригласили… куда бы ты пошла? На торжественную церемонию или на политическое мероприятие?