Однажды я тебя найду - Ричард Мэдли

Может, в этом причина? Она отдалась Джеймсу, потому что знала: через несколько дней они станут мужем и женой, а значит, такое нарушение правил не в счет? Диана улыбнулась про себя.

Диана обвела взглядом спальню. Едва поступив в Гиртон, она выбросила бо́льшую часть своих детских вещей, но комната все равно выглядела наивно. Туалетный столик с зеркалом в розовой раме; книжные полки, уставленные старыми сказками вперемежку с привезенными из Кембриджа научными трудами; махровый халатик на двери… Когда она в последний раз его надевала? Три года назад. Или четыре.

«Для первой ночи с мужчиной существуют на свете места получше», – с сожалением подумала Диана.

Пусть так. Ни малейшего раскаяния она не чувствовала – только глубокое удовлетворение и полную уверенность в том, что встретила свою судьбу. Акт любви потряс ее. И некоторым образом сделал более совершенной. Она всегда инстинктивно знала, что так будет.

Сексуальная Диана. Чувственная Диана. Ведь она существовала всегда? Терпеливо ждала. Возможно, в этом кроется еще одна причина, почему она не чувствует за собой вины: положа руку на сердце, она осталась в полном восхищении от приобретенного сегодняшней ночью опыта.

Они не предохранялись. Ей и в голову не пришла такая мысль. И опять – никаких сожалений. Будут последствия, нет ли, затаенное страстное желание иметь детей позволяло не думать об этом; она даже надеялась забеременеть – чем быстрее, тем лучше.

Будильник на прикроватной тумбочке показывал половину шестого. Скоро встанет Люси.

– Джеймс.

Он что-то пробормотал и притянул ее еще ближе.

– Джеймс, – она легонько потрепала его волосы. – Тебе пора уходить, милый.

Он открыл глаза.

– О… Привет.

– Привет.

– Мы скоро поженимся.

– Да.

– Отлично. – Он поднял голову и поцеловал ее. – Спасибо, что сказала да.

– Спасибо, что сделал предложение.

Он сладко потянулся.

– Я точно должен уйти?

– Боюсь, что «должен» здесь определяющее слово. Если мама узнает, что ты был в моей постели, она очень рассердится. И папа тоже. Ну же, Джеймс, давай не будем ничего портить.

– Конечно. – Он выскользнул из постели и как ни в чем не бывало встал перед ней голый, почесывая щетинистую щеку. – А где моя одежда?

– Вон она, сзади.

Он хмуро посмотрел на спутанный ворох на полу.

– Форма помялась. Бог знает, что твои родители обо мне подумают.

– Скажешь, что уснул одетым, – улыбнулась Диана. – Джон даст тебе что-нибудь из своего, а Люси пока отутюжит твой китель.

– Допустим. – Джеймс обвел взглядом комнату. – Ого. При дневном свете выглядит совсем иначе. Не очень-то подходит для… Мне очень жаль, Диана. Ты заслуживаешь осыпанного лепестками будуара, а никак не детской.

Она вновь улыбнулась.

– Не такая уж это и детская. В любом случае у нас еще будет время.

Одеваясь, он смотрел на нее.

– Диана, спасибо за… В общем, ты знаешь.

– Тебе спасибо, милый. Это было прекрасно. Увидимся за завтраком. Тогда и расскажем родителям новость, как думаешь?

– О свадьбе – да. А о том, как их дочь коварно соблазнила бедного, невинного гостя в родительском доме, пожалуй, умолчим.

– Невинного? – Она изобразила возмущение. – После сегодняшней ночи одно я знаю о вас точно, командир авиазвена. Вы так же невинны, как… как…

Он приложил палец к ее губам.

– Тс-с. Возможно, все самое скверное во мне пробуждаешь ты.

Диана с усмешкой смотрела, как он театрально выходит из комнаты.

– Надеюсь, что так.

Оливер и Гвен восприняли известие о женитьбе спокойно – как-никак, они этого ждали. Зато их сын был потрясен. Он выронил ложечку, которой ел яйцо, и разинул от удивления рот.

– Все это случилось, пока я спал? Как Рип ван Винкль нашего времени, продрых последние двадцать лет? Черт побери, Джимми, ну ты и гусь! Ди, и ты тоже хороша. Вот так дела!

Джон подскочил с места и поспешил обнять и поцеловать сестру.

– Заботься о ней как следует, – сказал он, глядя поверх плеча Дианы на ее возлюбленного. – Только попробуй обидеть, лично тебя прикончу.

Затем подошел к Джеймсу и крепко потряс его руку.

– Поздравляю, Джимми. Добро пожаловать в семью. Когда свадьба?

Диана ответила за них обоих:

– Мы хотим получить специальное разрешение. Нас могут расписать уже через три дня. Джеймс собирается все разузнать сразу после завтрака, как только Люси выгладит его форму. Сегодня вторник, так что, думаю, в субботу утром мы поженимся в Танбридже.

В комнату вошла Люси.

– Сэр, мадам, я включила приемник. Кофе подавать в гостиной, как обычно?

– Не надо, спасибо, Люси. Давайте откроем шампанское, – сказал мистер Арнольд и кивнул в сторону Дианы и ее жениха, которые, держась за руки, сидели у противоположного конца стола. – Эти двое поженятся на выходных. Чудесно, правда?

Скромные планы Дианы и Джеймса на короткий медовый месяц в Костволдсе нарушили события во Франции. За сутки до свадьбы пришло сообщение, что немецкие войска вступили в Париж. В день самой церемонии французы уже просили Гитлера о перемирии. Великобритания осталась в полном одиночестве: континент сдался.

Тем временем за Ла-Маншем к загсу Танбридж-Уэлса подъехала маленькая свадебная процессия. Мистер Арнольд привез дочь в украшенном белыми лентами «Хамбере», следом за ними прибыли Джеймс и Гвен в «Миджете», замыкал колонну мотоцикл свидетеля жениха.

Времени рассылать приглашения не было. Тем не менее компания оказалась не самой малочисленной. Когда они впятером направились к зданию, из главного входа вышла счастливая молодая пара: невеста вся в белом и жених в коричневом саржевом костюме, перетянутом офицерской портупеей. Они были совершенно одни. Спускаясь по ступеням, мужчина внезапно достал из нагрудного кармана пригоршню конфетти и подбросил над головами. Компания Арнольдов захлопала, а молодожены радостно помахали им на прощанье.

– Боже! – воскликнул мистер Арнольд и высморкался, чтобы скрыть предательские слезы. – Что же за времена настали? Ну и времена…

В загсе их ожидал регистратор – невысокий вертлявый человек в темном костюме. Жирные волосы были зачесаны назад, лишь со лба низко свисала длинная челка. Злополучное сходство дополняли маленькие усики.

– Весьма любезно со стороны фюрера заглянуть сюда и совершить ритуал, – прошептал Джон отцу. – Будто других забот у него сегодня нет.