Кот, который там не был - Лилиан Джексон Браун

Вспоминая поездку по Шотландии, Квиллер искал ключ к тайне исчезновения шофера в поведении Ирмы и Брюса. Возможно, магнитофонные записи смогут воскресить какие-то забытые детали. Записи предназначались для рубрики «Из-под пера Квилла», но сейчас их можно было бы использовать для другой цели… Журнал упал ему на колени, Квиллер погрузился в сон и проснулся лишь тогда, когда салон опять заливал солнечный свет и им снова предлагали поесть.

К тому времени как самолёт приземлился в Чикаго и они получили багаж, выполнив таможенные и иммиграционные формальности, было уже слишком поздно, чтобы лететь в Мускаунти. Они переночевали в гостинице аэропорта и отправились утренним рейсом. В мускаунтском аэропорту их ждал белый седан Квиллера, оставленный на долгосрочной стоянке, представлявшей собой комфортабельный ангар, построенный благодаря субсидии Клингеншоеновского фонда.

– Я помню те времена, когда аэровокзал был просто хибарой без стульев внутри, а туалет находился во дворе, – сказала Полли.

– А я помню времена, когда мы ставили машины на поле, где паслись коровы, и должны были соблюдать предельную осторожность, – ответил Квиллер, – и было это всего лет пять назад.

– Я прямо не могу дождаться момента, когда увижу Бутси, – сказала она по дороге в Пикакс.

– Я тоже предвкушаю встречу с двумя своими негодниками.

Когда они добрались до апартаментов Полли, она побежала наверх, а Квиллер шёл следом с вещами.

– Бутси! – воскликнула она. – Как поживаешь, малыш? Ты скучал по мне?

Здоровенный сиамский кот с любопытством приблизился к ней, смерил её холодным оценивающим взглядом, затем резко повернулся и пошёл прочь, оставив обожающее его человеческое существо совершенно потерянным.

– Это тебе наказание за то, что ты покинула его, – сказал Квиллер. – Когда он решит, что ты достаточно настрадалась, он успокоит тебя своей любовью. Думаю, нечто подобное ждёт дома и меня.

После двухнедельного лицезрения шотландских замков он успел забыть, каким шедевром архитектуры является его амбар для хранения яблок. Этот восьмигранник был возведён на фундаменте из необработанного камня подобно постройкам тринадцатого века в Шотландии, а пострадавшую от времени кровельную дранку недавно заменили шифером. Квиллер посмотрел на окна – никто не шпионил за ним. Сиамцы в это время находились в кухне, где с довольным видом сидели на холодильнике,

наблюдая, как Милдред Хенстейбл ставит керамическую кастрюльку в духовку. Коты покровительственно посмотрели сверху на вошедшего Квиллера.

– Добро пожаловать! – приветствовала его Милдред. – Как прошла поездка?

– Ещё никто не говорил, что путешествие легкое дело.

– Как насчёт чашечки кофе?

– Сразу же, как занесу в дом вещи. – Он втащил свои сумки по пандусу на второй этаж, а когда вернулся, в его кармане лежала маленькая белая коробочка с монограммой «ЧРМ» на крышке. Сиамцы по-прежнему сидели на холодильнике, загадочные, как сфинксы.

– Нашли тело Ирмы? – спросил Квиллер, садясь за столик.

Милдред налила две чашки кофе.

– Да, и вчера её похоронили, но были ещё неприятные моменты. Братья Динглберри сказали Роджеру – конечно, не для печати, – что миссис Хасселрич яростно настаивала на том, чтобы Ирму кремировали.

– Некролог вышел?

– Да. На первой странице. Я оставила его на журнальном столике… Он чудесно написан… Ну а если отвлечься от этой драмы, Квилл, как прошло путешествие?

– Я лучше пойму это после ночи в собственной постели.

– Ты купил себе шотландскую юбку?

– Нет, только пару галстуков в духе Макинтоша из шотландки. Если уж речь зашла о Макинтоше, то вот тебе сувенир из Глазго. – Он подтолкнул к ней белую коробочку.

– О, Квилл! Большое спасибо! – воскликнула она, увидев серебряную в форме павлиньего пера брошку. – Как называется этот камень?

– Это дымчатый топаз, который, по-моему, можно найти только в Шотландии.

– С твоей стороны так мило подумать обо мне.

– А с твоей стороны, Милдред, было верхом великодушия взять на себя заботу о сиамцах.

– Вот уж нисколько! Жить в амбаре захватывающе интересно, а киски оказались чудесной компанией. Я бы не отказалась иметь точно такого же кота, как Коко.

– Точно такого, как Коко, не существует, – просветил он её. – Он Шекспир среди котов, Бетховен среди котов, Леонардо среди котов!

Услышав, как его имя произносят с одобрением, Коко поднялся, вытянул задние лапы, затем передние с выпущенными когтями, после чего с глухим стуком спрыгнул с холодильника, невольно издав ворчливый звук, и неторопливо направился к Квиллеру, дабы вдохнуть заграничные ароматы. Кто мог знать, какие запахи уловил этот подергивающийся нос? Старинные замки? Вереск? Шотландский мясной бульон? Рыбачьи посёлки? Овцы? Завод по приготовлению виски? Кости древних королей? Поля сражений, двести пятьдесят лет назад пропитанные кровью?

– Они безобразничали? – спросил Квиллер.

– Кто-то из них стащил у меня целую пачку пилочек для ногтей, уволакивал тайком, по одной.

– Мелкие кражи – это по части Юм-Юм. С меня пачка. Я вычту стоимость из содержания Юм-Юм. А как насчёт Коко?

– Он перепугал меня однажды, – сказала Милдред. – Я собиралась принять таблетку для похудания, а он бросился и схватил её. Я испугалась, что он съест и отравится, но он лишь разгрыз её.

– Да, он любит хватать зубами мягкие, липкие вещи типа конфет «желейные бобы», – объяснил Квиллер. – Не доносится ли до меня из духовки запах макарон с сыром? Всё это время, пока я питался обжигающим мясным бульоном, пирогами с бараниной, варёными бараньими языками и рубцами с луком, я тосковал о макаронах с сыром.

– Это нам на ланч, – сказала Милдред. – Кстати, для кошек остаётся кое-что в холодильнике: колбасный хлебец, пирожки с треской, индюшка, а для тебя там есть тушёная говядина. Пока тебя не было, я, надеюсь, не уморила кошек голодом.

После ланча Милдред отправилась восвояси, а Квиллер закрылся в кабинете и пребывал там до тех пор, пока кошачий дуэт за дверью не напомнил ему, что пора, пожалуй, и пообедать. Все трое подкрепились, причём обед прошёл в самой непринужденной обстановке. Затем Квиллер лениво развалился в своём любимом кресле, не имея желания ни читать газету, ни слушать музыку, ни писать писем, ни гулять, ни звонить кому-нибудь. Его охватила апатия, которая нередко нападает после отпуска.

Когда сиамцы окружили его, милосердно прощая почти двухнедельное отсутствие, он слегка погладил Юм-Юм и без особой убежденности сказал Коко, что он красивый парень.

Коко импульсивно спрыгнул с ручки кресла и целенаправленно отправился к большому квадратному журнальному столику, на котором Милдред оставила экземпляр «Всякой всячины». Вспрыгнув на столик, он близоруко уставился на газету. Затем, выгнув спину, распушив хвост и прижав уши, он медленно и важно обнюхал передовицу. Он кружил и кружил вокруг неё, совершая уже не раз виденный Квиллером ритуальный танец, от которого волосы вставали дыбом. Это означало, что необычные способности кота позволяют ему почувствовать какое-то отклонение от нормы, недоступное восприятию людей.