Бумер. Книга 1. Звонок другу - Андрей Троицкий

Все утро он вел переговоры с бригадой каменщиков и сварщиками с местной автобазы. Строителям предстояло восстановить рухнувшую стену, починить крышу, укрепить фундамент гаража. Работяги заломили несусветную цену, но обещали управиться за три дня. Новые ворота будут готовы уже послезавтра. Охрипнув от яростного спора, Ольшанский сказал напоследок: «Если через три дня, я засекаю время, минута в минуту, что-то не будет готово, обижайтесь только на самих себя. Вместо окончательного расчета получите по пуле. У вас нет гробов? Жалко. Советую запастись заранее. Будет куда лечь». Работяги, отступив назад, долго переглядывались, соображая, что это: угроза убийством или просто неудачная шутка. Ольшанский отсчитал деньги на материалы, выдал аванс и, сев в БМВ, укатил в «Карамболь».

По дороге Толмач сказал себе, что прямо сейчас, не откладывая дела в долгий ящик, надо завернуть в автосервис, поставить на БМВ лучшую, самую дорогую систему безопасности. Но после минутного раздумья решил, что все это вздор и чепуха, плод ночных переживаний. На любую хитрую жопу есть хрен с винтом, а на охранный комплекс найдутся умелые руки наших доморощенных мастеров, которые вскроют напичканную электроникой тачку за пять минут. И даже не испачкаются. «Лучший способ спасти машину от похищения — залить ее бетоном», — сказал себе Ольшанский. И никуда не стал сворачивать.

Теперь, допивая коньяк, он думал о том, что слишком накрутил себя. Если разобраться, дело с гаражом — пустяковое бытовое происшествие. И нечего себе кровь портить из-за такого дерьма. Пару ночей машина постоит под открытым небом, ничего с ней не случится. Он взял трубку, покопавшись в записной книжке, набрал телефон Татьяны Мотиной.

— Это я, — сказал Ольшанский, услышав в трубке женский голос. — Татьяна, милая моя, хотел спросить одну штуку. Сегодня вечером ты не ждешь никого в гости? Нет? Даже меня? А я как раз собирался приехать.

Он подумал, что Мотина дамочка не первой свежести, бэушная, поменяла кучу мужей и любовников, короче, лежалый товарец, на любителя. Здоровые сиськи, толстые губы. Она похожа на мамочку из публичного дома. Кажется, баба до сих пор не успокоилась, все еще ищет своего сказочного принца. Мужика без материальных проблем и сексуальных комплексов. Надежду захомутать Ольшанского она, трезво оценив свои шансы, давно похоронила. И вот вспыхивает призрачный лучик надежды.

— У меня есть бутылка бурбона пятилетней выдержки из Кентукки. И разумеется миллион… Нет, не баксов. Всего-навсего алых роз. Впрочем, цветов у меня тоже нет.

Мотина засмеялась. Он подумал, что на розы тратиться не имеет смысла. Татьяна придет в восторг от пучка чахлых кладбищенских хризантем. Лишь бы заполучить Ольшанского хотя бы на одну ночь. И хрен с ней, пусть получит, чего желает. Главное для него — не оставлять «БМВ» в своем дворе до тех пор, пока не закончится ремонт гаража и не будет установлена новая, на этот раз активная система защиты. Дом Мотиной в центре, тихий дворик, буквально через улицу посольство какой-то африканской страны. Там ночами менты не водку хлещут и не в карты режутся. Они бдят. Двор Мотиной — лучше охраняемой стоянки или подземного гаража.

— Значит, договорились? — прощебетал Ольшанский. — Ровно в десять я у тебя. Как водится, без опозданий. Только не готовь ничего такого… Жареное мясо, картошка. Я на диете. Захвачу каких-нибудь салатиков. Мне не мешает сбросить пяток килограммов. Ты же любишь худощавых мужчин? Ах, ты любишь не жадных… Учту. Ну, пока, целую ноги.

Бросив трубку, Ольшанский уставился на экраны мониторов, укрепленных на специальной консоли под потолком. Все, что происходит в зале игровых автоматов, души касалось вскользь. Всякие придурки в надежде получить мифический выигрыш вытряхивают из карманов рубли. Терзают «одноруких бандитов» и, разочарованные, направляются к кассе за следующей порцией жетонов.

Вот бильярдная — это другое дело. Она открылась всего час назад, поэтому посетителей мало. Свободны два стола из четырех. Когда на мониторе показалась физиономия Пети Рамы, Ольшанский едва не вздрогнул. Похоже, этот студент опять приперся сюда, чтобы обуть какого-нибудь лоха гринов на двести. И партия в самом разгаре. Петя замер у борта, отвел кий назад, прицелился и сыграл свояка в среднюю лузу. Хороший удар. И чужой встал в растворе угловой лузы. Еще один прицельный удар, и студент кончил партию.

Ольшанский отставил в сторону недопитый стакан и подался вперед, ближе к монитору. Партнер студента, довольно молодой малый, отошел к стене, снял с вешалки матерчатую куртку. Раскрыв бумажник, набитый зеленью, отсчитал пятнадцать бумажек по сотне. Даже глазом не моргнул. Ого, а сегодня студенту сказочно везет. И ставки взлетели под небеса. Ольшанский почувствовал зуд в ладонях. Вот чего ему не хватает: путной партии в бильярд, хорошего партнера, с которым можно немного повозиться, а потом раздеть как липку.

Этот студент не такой уж дурак, каким кажется с первого взгляда, умеет в руках кий держать. Парень в самый раз. Ольшанский поднялся из-за стола, надел пиджак и, перед тем как покинуть кабинет, выглянул через забранное решеткой окно. Накрапывал дождь, в тесном пространстве внутреннего дворика стояли бок о бок шестисотый мерс и его любимица БМВ. По тачке барабанили тяжелые дождевые капли.

— Замерзла, красавица? — спросил он.

У Ольшанского давно вошло в привычку разговаривать со своей машиной, словно с живым человеком. Нет, не с человеком. Человеческий мир — слишком дерьмовое место. Вокруг не люди, а в основном, на девяносто девять процентов, человеческий мусор. Иногда кажется, что проваливаешься в эти нечистоты по самые ноздри, тонешь в них. Любовь к машине это нечто другое. Это выше… Толмач не довел мысль до конца. Он просто почувствовал потребность объясниться машине в своей любви.

— Все у нас будет клево, — сказал он ей.

Появившись в бильярдной, Ольшанский не стал подходить к игровым столам. Устроился на одноногом табурете у барной стойки. На соседнем месте сидел студент Петя. После выигрыша он наслаждался пивом. Делая глоток из запотевшей кружки, закрывал глаза и балдел потихоньку. После такого выигрыша не грех побалдеть. Малый, которого студент опустил на полтора штукаря, как ни странно, не ушел заливать свое горе водярой. Он топтался у дальнего стола, наблюдая за чужой игрой. Ольшанский сделал вид, что не заметил Петра.

— Эй, Рембо, — сказал он, обращаясь к бармену. — Налей кружку светлого. На твой вкус.

Рембо был хромоногим стариком, щуплым и низкорослым. Из правого уха выглядывал микрофон слухового аппарата. После закрытия заведения Рембо, сменив белую рубашку, галстук бабочку и черный жилет на замасленную робу, подрабатывал здесь же уборщиком.

— Привет, — Ольшанский повернулся к Пете. — Где ты научился так играть? Совсем недавно мне казалось, что в Москве не так уж много приличных игроков. Бильярд это искусство. Это тебе не наперстки на барахолке крутить. За неделю не научишься.

— У меня отец был директором Дома офицеров, — Рама выложил заранее приготовленную ложь. — Мы жили в небольшом закрытом городке под Сергиевым Посадом. И там была шикарная бильярдная. С настоящими шарами из слоновой кости, а не из пластика, какие делают сейчас. Я еще мальчишкой начал. Сначала меня учил отец, а мастерство оттачивал, играя с офицерами.