Все без ума от Евы - Ольга Хмельницкая

Чабрецов и Рязанцев вздохнули и переглянулись.

– Алексей, – сказал Денис, – пожалуйста, расскажите, что происходило в отделе после того, как Василий ушел в магазин за печеньем. Вы куда-нибудь звонили?

– Да, – ответил Белобородов, доставая телефон. – Одной знакомой даме. Спрашивал, как у нее дела.

Чабрецов понимающе приподнял бровь.

– Кто еще куда-либо звонил или отправлял сообщение? – спросил полковник.

– Да все подряд звонили, – пожал плечами Алексей, – мы же работали несколько часов не разгибаясь, а тут решили прерваться, попить кофе и чаю, печенье съесть… Все тут же бросились звонить. Я точно слышал, как кому-то звонил Копейкин, по-моему, сыну; Сичкарь звонила ухажеру, судя по ее сюсюкающим интонациям. Кстати, – добавил он после небольшой паузы, – по-моему, Степан тоже звонил. Маме. Он все время ей звонит, маменькин сынок.

Ева осуждающе посмотрела на Алексея Михайловича. Тот закашлялся.

– Извините, – пробормотал он. – Искренность меня раз за разом подводит.

– То есть, – продолжил расспросы Чабрецов, – звонили все, кроме Захаровой?

– Да, – кивнул Белобородов. – Похоже, что так. Потом мы решили сесть пить чай, не дожидаясь Васю, но обнаружили, что в отделе нет ни Даши, ни чайника.

– И что вы сделали?

– Отправили Степана на девятый этаж за альтернативным чайником, конечно, – сказал Алексей. – Касьянов повздыхал, но сходил, причем принес чайник уже с водой. А что? Раз он ухаживает за нашей Захаровой, то пусть участвует в жизни коллектива. Не все же ему люки производить канализационные! В общем, Степа принес электрический чайник, мы его вскипятили, потом достали старые сушки и засохшее варенье и сели за стол. При этом Сичкарь сказала, что Юдина только за смертью посылать.

Даша вздрогнула.

– Мы выпили чай, сгрызли сушки, Степан варенье съел, а тут и вы пришли с рыдающей Дашкой, – завершил свой рассказ Белобородов.

Рязанцев делал на листе бумаги какие-то пометки.

– Спасибо, – сказал он, – подождите в отделе, никуда не уходите. Возможно, у нас еще появятся вопросы.

Дверь за мужчиной закрылась.

– Знать бы, куда и зачем повезли Васю! – вздохнул Чабрецов, проводив Белобородова взглядом. – Если его попытаются вывезти за город, наши ребята из ГИБДД их остановят.

– Давай поговорим с Копейкиным, Сичкарь, Захаровой и Степаном, – сказал полковник. – Может, нам удастся что-то нащупать. Если мы выясним, кто имеет отношение к происходящему, мы сможем прикинуть, где сейчас Василий и какая судьба ему уготована преступниками.

Чабрецов кивнул. Ева позвала Алену Сичкарь.

Грязная, заляпанная грязью «копейка» остановилась в темной подворотне, подальше от любопытных глаз. Из автомобиля вылезли четверо.

– Он там жив? – глухо спросил один из мужчин. – А то, если вдруг он окочурится, у нас будут проблемы.

Багажник со скрипом открылся. Внутри лежало скорченное тело Юдина. Длинный палец высокого и худого человека бесцеремонно уперся в вену на шее астронома.

– Жив. И, судя по всему, вполне нормально себя чувствует. Через час примерно очухается. Бугай-то здоровый, весит небось килограммов сто! Надо будет дать ему повторную дозу.

Толстяк, громко сопя, вытащил из машины две пятилитровые баклажки с водой и тряпку. Несколько минут спустя машина была отмыта дочиста и приобрела неброский синий цвет. Лысый заменил пробитое колесо запаской, толстяк привинтил на радиатор фальшпанель, имитирующую шестую модель «ВАЗа». На багажник пристроили припасенное заранее антикрыло. Картавый стоял рядом и давал советы. Его поврежденное Васей запястье все еще болело.

– Отлично, – сказал длинный, прихрамывая, – теперь поехали.

Они выехали из подворотни и тут же наткнулись на милицейский патруль.

– Проверим? – спросил молодой лейтенант, кивком головы показывая на машину.

– Мы что, – накинулся на него коллега постарше, – все «Жигули» проверять будем? Сказано же в ориентировке – грязная, вся в глине, номеров не видно, «копейка». А это «шестерка», чистая, да еще и с антикрылом.

Молодой сглотнул и не посмел перечить старшему товарищу. Хотя интуиция его просто вопила о том, что именно эту машину надо проверить в первую очередь, никаких оснований настаивать на своем у лейтенанта не было. Что-то его в этой «шестерке» смущало. И только через полчаса страж порядка понял, что машина была мокрой, а ее задние фонари были вовсе даже не от «шестерки».

Большие глаза Алены были бездонными и светло-голубыми. Рот она держала закрытым, стараясь поменьше демонстрировать большие комичные зубы, делавшие ее похожей на зайца. На ногтях – свежий маникюр цвета фуксии.

– Что-то случилось? – спросила Сичкарь с таким наивным видом, что так и хотелось поверить в ее невинность и неосведомленность. На девушке был игривый джинсовый костюмчик с вышивкой.

– Алена Борисовна, – обратился к Сичкарь полковник, – мы же все тут знаем, что вы – ученый вполне мирового уровня, недавно написавший, но еще не защитивший диссертацию об использовании преобразований Фурье для анализа цикличности излучения пульсаров. Так что в наивность можете не играть. Фотограф, возможно, и поверит, но не мы.

Сичкарь опустила глаза.

– Вы звонили кому-то сразу же после того, как Юдин отправился за печеньем. Кто был вашим абонентом? – спросил Чабрецов.

Глаза Алены, и так достаточно большие, расширились еще сильнее.

– Дайте телефон, – потребовал полковник.

Сичкарь пожала плечами, вынула из нагрудного кармана жакета мобильник и отдала его полковнику, бросив на Дашу короткий холодный взгляд. Рязанцев проверил список исходящих вызовов. Там было два номера. После ухода Васи Алена звонила дважды.

Денис и Володя переглянулись.

– Это все она виновата, – вдруг сказала Алена, показывая пальцем на Дашу, – толстая курица!

На бледных щеках Сичкарь появились красные пятна.

– Я не курица, – громко сказала Дарья. – Не смей так меня называть!

– Ну как же! Даша у нас с трудом окончила пединститут, еле-еле читать и писать умеет, на компьютере печатает одним пальцем, – добавила Алена. – У нас в отделе над ней все смеются. Кроме, разумеется, Васи, который обнаружил в ней другие таланты. Большую грудь, например, и губы в пол-лица. В сочетании с маленьким мозгом это, наверное, особенно пикантно!

Никто не засмеялся. Даша смотрела на Алену и тяжело дышала. Ее круглые глаза горели от бешенства. Ева повернулась к Сичкарь.

– А вы, дорогая, ревнуете? – спросила Ершова. – Выбрали, похоже, не вас? При всех ваших больших и блестящих, извините, мозгах?

Сичкарь слегка приподняла брови.

– Ну что вы, – ответила она, – у меня есть замечательный молодой человек, модный фотограф. А Вася при всех его интеллектуальных и, я надеюсь, постельных достоинствах ездит на работу на маршрутке и ест по выходным картофельное пюре с капустным салатом, которое ему готовит простая, как три копейки, Дашка. Так что я не ревную, а просто констатирую факт.