290 миллионов лет назад и далее - Николай Пономарев

– Что же, так и поступим, – согласился дядя Саша. – Как долго нам ещё спускаться?

– Если я верно запомнил дорогу – а уж поверьте, у старины Бена неплохая память, – то мы уже завтра выйдем к месту, где шумит большой водопад.

Ночью пошёл дождь, и решено было переждать непогоду. Хотя шалаш и укрепили дополнительно ветками, всё же с одной стороны он протёк. Костёр не залило, но пришлось сидеть, прижавшись друг к другу. Боббе, несмотря на тесноту, пригласили внутрь. Роботу, конечно, капли воды были нипочём, но держать друга под дождём посчитали неправильным. К тому же он раз в полчаса сообщал, что стабильно принимает сигнал с челнока. Это успокаивало.

Попытались посмотреть на маленьком дисплее робота фильмы, которые Лиза когда-то во время отдыха в Австралии загрузила в его память. Однако для полного их воспроизведения требовалось подключение к всемирной информационной сети. До изобретения этой сети оставалось почти три сотни миллионов лет. Поэтому Боббе показывал только самое начало. Этого хватило, чтобы Бен прослезился. Потом от скуки он принялся рассказывать о своём путешествии на Великое Кузбасское озеро. О том, как переправлялся на бревне через реку, впадающую в Чу-Сарысуйские моря-озёра, и как на него самого охотилось большое зелёное земноводное.

– Это был темноспондил размером со здоровенного крокодила. Старина Бен спиной почувствовал, как эта махина своим крошечным мозгом подумала: «Какая смешная рыба». Но тут я ударил его копьём. Нет, панцирь этой твари я не пробил, но что-то подсказало ей, что старина Бен так просто не сдастся, и земноводное, хоть и тупое, тут же уплыло. А не окажись у меня копья, был бы старина Бен одноногим, как Серебренцев. Если бы выжил, конечно, ведь мне некому было перетянуть рану жгутом.

Бен замолк, припоминая, как он спасал Ивана Серебренцева, и, похоже, жалея об этом.

– А что это у вас за глиняная зверушка? – спросила Лиза.

– А, это Дружок. Видишь ли, старине Бену было очень одиноко. Здесь некого приручать, кроме тараканов. Хотя я с тараканами дружил. Но завести попугая, чтобы он каждое утро тебе говорил: «Здравствуйте, губернатор Пермской земли», увы, невозможно. Нельзя приручить ни котеек, ни козочек. И уточку в пруду не завести. Тогда я слепил из глины Дружка, глиняного пса. Он сопровождал старину Бена во всех походах. А если на него долго-долго смотреть, то кажется, что он лает. И ты ему говоришь: «Эх, Дружок, подожди, прилетит челнок с одним человечком, уж мы его с тобой покусаем, приятно будет взглянуть».

Бен вытащил из котомки свою игрушку и погладил её большим пальцем. Жанна вздохнула, а Арнольд смущённо отвернулся, словно увидел что-то слишком интимное.

А потом дядя Саша поймал жука. Он так вскрикнул, что разомлевший со своим глиняным Дружком Бен подпрыгнул.

– Настоящий чекардоколеус! Всю прошлую экспедицию хотел найти этого жука, чтобы заснять на видео. И вот, когда никакой камеры у меня в руках нет, это жесткокрылое ползает прямо перед носом.

У чекардоколеуса, небольшого, размером с сантиметр, были забавные надкрылья – мелкоячеистые. Будто в сетке этих сот жили микроскопические пчёлы.

– Питается он мёртвой древесиной, поражённой грибком, – сообщил дядя Саша. – А мы его столовую использовали для шалаша.

Лизе припомнилось очередное стихотворение Заболоцкого:

– В этом есть правда, – сказал дядя Саша. – Вот сейчас, в пермском периоде, жук – редкое насекомое. Но мы, люди будущего, знаем, что довольно быстро они разовьются в одно из самых процветающих отрядов наземных животных. Так что этот мелкий поедатель трухлявой древесины сам себе маленький божок.

Лиза взяла смешного жучка из рук дяди Саши. Насекомое не понимало, куда оно попало, и смешно шевелило усами и лапками. Лиза усадила жука на ладонь, и он сразу, отчаянно спеша, пополз прятаться в рукав.

«Давай ты передашь мой привет своим детям, а они своим, а те своим, – прошептала ему Лиза. – И когда я вернусь, мы встретимся с твоими далёкими потомками, а они вернут мне этот привет. Хорошо?»

Жук на мгновение замер, будто согласившись, и Лиза посадила его обратно на жердь. Пусть ползёт.

Ближе к утру подул резкий ветер. Задуваемые им капли дождя падали на спящих и будили их. К восходу солнца тучи тёмной плотной массой уходили на север, скрывая высокие пики Уральских гор. Шалаш разметали по окрестности, угли рассыпали в подлеске. Завтрака не было, добычу на обед решили наловить по пути. Пора было трогаться в путь.

Лиза настояла на том, что уже полностью восстановилась и может идти сама. Путь по лесу был приятен и скор. Несколько раз отряд миновал полностью выгоревшие участки леса, покрытые густой порослью папоротника, молодыми нежно-зелёными вальхиями и тонкими трогательными стволиками молодых руфлорий с пучками листьев, словно прикрученных проволокой к верхушкам. Дядя Саша объяснил, что из-за высокой концентрации кислорода молнии легко вызывают разрушительные пожары. Но, судя по быстро растущим молодым деревцам, восстановление леса здесь тоже идёт очень быстро.

К полудню стало жарковато. Лиза с Жанной впервые с того времени, когда спустились на челноке на Землю, сняли верхнюю часть комбинезонов, оставшись в лёгких хлопковых майках, а остальные и майки стянули.

– А тут купаться можно? – поинтересовался Арнольд.

– Купаться можно, – заверил его Бен.

Река, вобрав в себя множество ручейков, стала заметно шире. И шумела она не постоянно, а только на порогах, перекатах. Но вскоре заслышался гул, превосходивший всё, что они слышали до этого. Словно впереди был космический вокзал с постоянно стартующими кораблями и орбитальными автобусами. Пройдя несколько километров, путники увидели облака мелких брызг, почти полностью окутавших широченный водопад. Лагерь решено было разбить немедленно.

Когда мужчины ушли на охоту, Лиза с Жанной отыскали мелкий речной залив на плёсе между двумя перекатами, с двух сторон закрытый высокими обрывистыми берегами. Там они с наслаждением сбросили одежду, ботинки, искупались в прохладной воде и устроили стирку. Набрав по дороге хвороста, развели костёр, развесили выстиранное бельё и теперь лежали на одеяле и шкурах, словно туристы на пляже южных земных морей.

– Как всё-таки при всей разнице эта Земля похожа на нашу, – задумчиво сказала Жанна. – Хотя птицы не поют, зато и комары над ухом не звенят.

Только подёнки носились над берегом да иногда со стрёкотом пролетала розовокрылая стрекоза, ловя зазевавшуюся мелюзгу.

На обед были, как обычно, насекомые, которых запекли на углях. Подкрепившись, мужчины тоже пошли искупаться, и вскоре раздались их радостные крики и отфыркивание, спорившие громкостью с шумом водопада. Постиранные вещи они превратили в узлы, в которых притащили назад огромное количество двустворчатых моллюсков, похожих на беззубок размером с ладонь. Дядя Саша сказал, что это антракозии. Подбросили в костёр хвороста и на углях запекли их прямо в раковинах. Чтобы мясо не казалось пресным, Бен отколол каждому по кусочку соли. Дальше ели, лизнув соль, а потом откусывая кусочек антракозии. Сам Бен соль есть не стал, зато забавно всех передразнивал. Жанна даже погрозила ему кулаком, закашлявшись от смеха.