Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929) - Михаил Алексеев

В Пекине имелись серьезные, кардинальные противоречия в части оценки обстановки в Центральной и Северной части Китая между полпредом Л. М. Караханом, с одной стороны, и военным атташе А. И. Егоровым82 и его помощником В. А. Трифоновым83, с другой.

Секретарь ЦК А. С. Бубнов, проводивший с Трифоновым переговоры о направлении на работу в Китай, «…гарантировал создание в Китае Революционного] Воен[ного] Совета для военно-политического руководства там». Крупный государственный деятель Трифонов, являвшийся в прошлом членом РВС армий и фронтов, дал согласие на командировку в качестве члена планируемого Реввоенсовета с формальным зачислением на должность помощника военного атташе при полпредстве РСФСР. В дальнейшем ЦК РКП(б) отказался от идеи создания в Китае Реввоенсовета, что, «естественно, вызвало осложнения во взаимоотношениях» и с полпредом Л. М. Караханом, и с военным атташе А. И. Егоровым. Должность помощника военного атташе была слишком незначительной для человека такого масштаба.

В своей записке, поданной в Политбюро ЦК ВКП(б), Трифонов писал, что, по мнению советского полпредства в Пекине, задачу содействия национальному объединению Китая можно разрешить следующим образом: «Китайскому генералу-«феодалу» нужно «помочь» превратиться в вождя национального движения; этому вождю нужно помочь организовать армию; этой армии нужно помочь организовать национальное правительство, а правительству – завоевать Китай». Руководителей советского полпредства, замечал Трифонов, «…при этом не смущает… если этот генерал не будет ни левым в политическом смысле, ни национально настроенным, – под давлением материальной заинтересованности и соответствующей обработки, под влиянием растущего национального движения генерал этот, по мнению руководителей полпредства, будет неизбежно эволюционировать в нужную сторону».

В качестве генерала, над которым следовало «экспериментировать», отмечал Трифонов, полпредство «взяло Фына» – Фэн Юйсяна. «В Центральном Китае Фын является главной фигурой, вокруг которой полпредство ведет свою военно-политическую работу. Ему уделяется львиная часть помощи, в его распоряжение передаются большинство инструкторов, ему уделяется максимум внимания». В части характеристики креатуры советского правительства и полпредства Трифонов писал: «В Китае как у коммунистов и гоминьдановцев, так равно [и] в широких массах населения у Фына твердо установившаяся репутация: типичный китайский милитарист, решительный и бесцеремонный в достижении личных выгод; многократно предавал тех, с кем он был связан узами дружбы и совместной работы; человек, которому верить нельзя; христианский генерал, воспитывающий свою армию в духе христианского послушания; в политическом отношении нечто в высшей степени бесформенное; как и большинство китайских генералов, в политической борьбе он видит главным образом средство к наживе, герой первоначального накопления; к общественному движению относится вполне отрицательно, хотя и пытается использовать его в своих корыстных интересах путем подкупа, угрозы насилия». Жесткая и, как показало развитие событий, справедливая оценка.

«Если бы советское полпредство хотя бы небольшую часть тех денег, которые сейчас тратятся на поддержку военных авантюристов, истратило на помощь компартии, на подготовку опытных и знающих партийно-политических кадров, на помощь китаеведам, на литературу, то польза для революционного движения была бы неизмеримо большая, а Советская Россия сберегла бы свои миллионы, – отмечал в своей записке помощник военного атташе. – Надо ведь помнить, что мы сейчас ведем работу в Китае, совершенно не зная Китая, не владея языком, располагая всего 3–4 знающими язык переводчиками. Уже одно это обстоятельство должно было внушить нашему полпредству большую продуманность в его чрезвычайно ответственной работе».

Однако наряду с обликом типичного китайского милитариста существовал и другой Фэн Юйсян, который не мог не привлечь внимание Л. М. Карахана. Популярность Фэн Юйсяна в середине 1920-х гг. могла сравниться только с известностью Сунь Ятсена. Китайский милитарист обладал необыкновенной харизмой и способностью управлять людьми. Имя Фэна получило широкую известность благодаря его заботе о простом солдате и системе военной подготовки, основанной на нравственных ценностях христианства и традиционной китайской морали, сочетавшей в себе патриотическое воспитание в духе антиимпериализма и борьбу за «исправление сердец», а позднее и «народные принципы» Сунь Ятсена.

Еще в 1922 г., являясь дуцзюнем (военным и гражданским губернатором) в Хэнани, Фэн Юйсян сформулировал десять основных направлений свой деятельности:

– помощь людям, пострадавшим от войны, потерявшим кров;

– упорядочение финансовой и налоговой системы;

– регистрация населения с целью борьбы с бандитизмом;

– реорганизация системы таможенного контроля;

– арест коррумпированных чиновников, наведение порядка;

– создание предприятий в целях ликвидации безработицы;

– ремонт и строительство дорог, ирригационные работы;

– запрет азартных игр, проституции и опиекурения;

– введение бесплатного образования, повышение уровня грамотности;

– уничтожение пережитков ношения кос и бинтования ног.

И эти направления деятельности не только декларировались, но и предпринимались попытки их проведения в жизнь. Средства на оказание помощи людям, пострадавшим от войны и потерявшим кров, были получены Фэном в Хэнани в результате конфискации имущества и ценностей бывшего губернатора, частная собственность которого оценивалась в 2 5 млн долларов США. Планы реформ Фэн Юйсяна потрясали воображение как китайцев, так и иностранцев. Да и как было не попасть под обаяние такого единственного в своем роде милитариста-«революционера» на китайской внутриполитической сцене.

Разногласия между советскими представителями в Китае, в данном случае не доведенные до конфронтации, существовали и на Юге Китая между главным политическим советником национального правительства и ЦИК Гоминьдана М. М. Бородиным и Н. В. Куйбышевым, ставшим после отъезда В. К. Блюхера руководителем южнокитайской группы военных советников и главным военным советником национального правительства. «Считаю, что Бородин со своими застывшими приемами работы становится все вреднее и вреднее, – писал Н. В. Куйбышев военному атташе А. И. Егорову. – Не отрицая, а наоборот, подчеркивая большие заслуги Бородина по нашим достижениям в Китае в прошлом, считаю, что он свое сделал и на большее не способен».

Стремление Москвы разобраться «на месте» в том, что же действительно происходит в Китае, оценить тенденции и перспективы развития событий побудило Политбюро ЦК ВКП(б) уже в январе 1926 г. принять решение о посылке в Китай инспекционной комиссии, наделенной широкими полномочиями. Председателем комиссии был назначен секретарь ВКП(б), начальник Политуправления РККА А. С. Бубнов. В состав комиссии Бубнова, работавшей в Китае с начала февраля по конец апреля 1926 г., были также включены Н. А. Кубяк84 [член ЦК ВКП(б)], И. И. Лепсе85 и Карахан, советский полпред в Пекине, весьма субъективно оценивавший ситуацию в Китае. Перед комиссией ставились следующие задачи: «1) выяснить положение в Китае и информировать Политбюро, 2) принять на месте, совместно с т. Караханом, все необходимые меры, поскольку они не нуждаются в санкции Политбюро, 3) упорядочить работу посланных в Китай военных работников и