Ночь Нептуна - Яна Розова

— Ты что, самый умный?

Ответить Паша не успел, ему на голову уже опускалась бита. Тем не менее, уклониться от удара удалось — спортивный снаряд только скользнул по плечу. А к нападавшему уже присоединился второй агрессор. Он подскочил со спины и молча стукнул Пашу по голове. Пока не сильно, а только для разгону. Несколько последовавших с двух сторон ударов свалили Пашу в дорожную пыль.

Дело было швах. Седов уже ощущал вкус крови во рту и острую боль в правом боку — скорее всего, ребро было сломано.

Седов прекрасно понимал, что этими американскими деревяшками его могут забить насмерть за пять минут. Но также было ясно, что такую цель парни с битами перед собой не ставили. Они хотели напугать свою жертву и причинить ей боль.

Вдруг бейсболисты остановились.

— Ты, козел, — чье-то искаженное лицо склонилось над лицом Паши, — убирайся отсюда, если жить хочешь. Понял?

Ощутив всплеск злобы — давно забытое ощущение из прошлой жизни, — Седов чуть приподнялся и всю нерастраченную в драке силу вложил в один удар правого кулака, точно направленный в ненавистную злобную морду. С чувством глубокого, но недолгого удовлетворения Паша услышал хруст.

Парень отпрянул — слишком поздно для себя — и взвизгнул, издав звук взводящейся бензопилы. И тут Седов понял, что не следовало бы ему сопротивляться — за строптивость его начали просто бить…

Продлилось это недолго — всего пять-шесть секунд и примерно столько же очень ощутимых ударов, и вдруг стал слышен гул мотора. Парни отскочили от своей жертвы, скорчившейся посередине дороги, прыгнули в свою машину, номера которой Паша разглядеть не смог. Иномарка унеслась в сторону поселка, подняв за собой шлейф светлой пыли.

Попытавшись отползти в сторону или приподняться, чтобы привлечь к себе внимание водителя подъезжавшего автомобиля, Паша оперся на левую кисть. Острая боль пронзила его руку и взорвала мозг. Он потерял сознание.

— Эй, мужик. — Чей-то знакомый голос слышался рядом, чьи-то аккуратные прикосновения приводили его в чувство.

Паша открыл глаза. Рядом с ним был Иван.

* * *

В медчасти отеля Седова осмотрел врач. Он был из числа гостей отеля, но откликнулся на просьбу Корины, медсестры, дежурившей этой ночью. Доктор — звали его Сергей Михайлович — поручился за перелом Пашиного ребра, а также правой руки, посоветовав сделать рентген, зато не обнаружил симптомов сотрясения мозга. Он предполагал, что лучевая кость правой руки Павла Петровича сломана. Медсестра Корина измерила Паше давление, зашила рану на темени, перевязала руку.

— Мне нужна будет медицинская справка для милиции, — сказал Паша.

— Я завтра сделаю, — пообещала она, — давайте вы тут, в отдельной палате, переночуете. Я послежу за вами.

— Спасибо, — слабо улыбнулся ей Паша разбитыми губами. — Вы мне просто таблеточек отсыпьте — чтобы спать. И все будет хорошо.

Спаситель Седова, Иван, поджидал в коридоре. По дороге к отелю он ни о чем не спрашивал своего партнера по игре, а только говорил с ним, не позволяя проваливаться в беспамятство.

— Кто ж тебя, брат, так отделал? — спросил он.

— Пока не понял, — ответил Седов. — Если бы ты не подъехал, небось бы меня и убили. Спасибо тебе, Иван.

Бильярдист рассеянно улыбнулся:

— Ну… пожалуйста. Нечисто играли те, кто на тебя напал. Терпеть не могу такого. Это не из-за девушки, что тебя вчера вечером увела? Мне бармен рассказал об этом.

Наморщив свой обгорелый нос, Седов с трудом припомнил, что речь шла о Кире.

— Нет, — усмехнулся он. — Кира тут ни при чем.

— А по-моему, если девушка ведет себя как гулящая, то ничего хорошего не получится. Женщина должна быть чистой.

— Мужчина тоже, — равнодушно ответил Паша.

— Ладно. — Иван тронул ладонью его плечо. — Бывай! Я пойду, дела еще.

Утром Паша проснулся под шум дождя.

Перевернулся на бок и невольно застонал — рана на голове проснулась вместе с ним. Рука и ребро ощущались намного слабее. Ребро так и вообще не ощущалось, если не тыкать в него пальцами.

Приняв вертикальное положение, Паша решил, что напавшие на него мерзавцы — слабаки. Двое одного молотили, да бейсбольными битами, а он живой и почти здоровый.

На тумбочке возле кровати лежали три оранжевые таблетки — это был запас на тот случай, если боль будет невыносимой. Принимать их прямо сейчас Паша не стал, так как знал, что вторая ночь может оказаться хуже первой. У него был весьма обширный опыт физической боли.

В дверь постучали.

Натянув штаны, хозяин номера поплелся к двери.

— Это я… — Голос за дверью явно принадлежал симпатичной блондинке тридцати пяти лет от роду, по имени Виктория. — Паш, ты живой?

— Да, — ответил он, открывая дверь.

— Пашенька, — запричитала подруга детства, — что они с тобой сделали!.. У тебя синяки под глазами, губы разбиты…

Паша покосился на свое отражение в зеркале стенного шкафа прихожей.

— Ну и рожа… — сказал он, действительно впечатленный. — Я сегодня, пожалуй, из номера выходить не буду.

— Я тебе завтрак сюда закажу, — заботилась о друге Ежевика.

Сейчас она очень напоминала себя маленькую, в те времена, когда Пашка с пацанами играл в войнушку, а Вика была у них санитаркой. Седов грустно улыбнулся и пошел заправлять постель.

Спустя час и одну копченую курицу Пашка достал из холодильника бутылку пива. Плевать он хотел на запреты и недовольный вид санитарки Виктории. Дождь за окном как-то странно его нервировал.

Выбивал из колеи и повисший в воздухе вопрос:

— Паша, это же Яна тебе звонила вчера? — Вика курила на балконе, привалившись плечом к дверному косяку.

Сделав очень большой глоток пива, Паша пробормотал:

— Гос-споди!..

— Я хотела с тобой поговорить, — сказала Вика, стряхивая пепел с сигареты за парапет балкона.

— И о чем ты собираешься говорить?

— Вы серьезно встречаетесь? Ты собираешься на ней жениться? Или просто развлекаешься?

Паша вздохнул. Яна выросла в том же дворе, что и Паша с Викой. Все детство они провели вместе с другими маленькими соседями, а взрослая жизнь развела Седова почти со всеми друзьями и подругами.

В прошлом году Яна появилась на пороге его квартиры и попросила помощи в одном интересном расследовании. Паша помощь оказал. С тех пор Яна взялась заботиться об алкоголике и неудачнике, причем сам алкоголик и неудачник долго старался избегать близких контактов со старым новым другом. Не потому, что Яна ему не нравилась — она не могла не нравиться. Только Паша никаких основательных отношений не планировал и ничего серьезного обещать не мог. Более того, он честно говорил, что жить дальше не собирается, не может, не хочет и не будет. О причинах не распространялся, прямые вопросы игнорировал, на намеки отвечал тем же. И страшно злился на Яну, которая знать не желала о его мрачных планах и беспрерывно боролась с его дурными привычками.