Ночь с красавицей - Лора Райт

Сердце у нее болезненно сжалось, и она приняла единственно правильное, единственно честное решение:

— Дэн, я должна тебе…

— С тобой что-то не так.

Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони, и при этом прикосновении она растаяла и взмолилась, чтобы Господь позволил ей затеряться здесь навеки.

— Ангел, тебе плохо?

Только продолжай называть меня так, мысленно выкрикнула она. Может быть, так ты поможешь мне забыть, кто я на самом деле.

— Мне вовсе не плохо.

— Точно?

Она кивнула.

— Мне хорошо. Только…

— Хорошо? — Усмехнувшись, он выпустил ее, натянул новый презерватив, снова рухнул на кровать и положил ее на себя. Глаза у него потемнели, приобрели кофейный оттенок. — Тогда займемся хорошим делом, — насмешливо добавил он.

Она вымучила улыбку. Как же неправильно он истолковал ее осторожные слова!

— Я не то хотела сказать… Дэн, это было не просто хорошо, это было намного, намного лучше. Это было что-то удивительное, неземное. Я никогда не думала, что для меня такое возможно…

Он прижал ее голову к себе и закрыл ей рот поцелуем.

— Ангел, в мире существует гораздо большее.

Глаза у нее моментально закрылись. В воображении она сложила ладони, молясь о том, чтобы так оно и было.

Он всмотрелся в нее.

— У тебя что-то на уме.

— Да.

— Рассказывай.

Слова уже вертелись на кончике языка, наподобие злобного бесенка. Она закусила губу.

— Я хочу тебе… Я хочу…

Но слова застряли у нее в горле. Она сама их проглотила. Из трусости.

Дэн ослепил ее улыбкой.

— Не смущайся, Ангел, я тоже опять хочу тебя. — Он приподнял ее и занялся ее телом вплотную. — Всю ночь, весь день.

Она чувствовала, как он пламенеет от страсти. Встретилась с ним глазами и попыталась еще раз:

— Дэн, мне нужно по-настоящему…

Но время ушло, слова уже не рождались, когда Дэн проводил ладонями по ее бедрам, стискивал их, мягко, но настойчиво раскачивая ее.

— Тебе больно?

Она выдохнула и с силой сжала его.

— Нет.

— A раз так, Ангел, я дам тебе то, что нужно.

Луна врывалась в окно, а воздух был напоен любовью. Она видела только своего раскачивающегося Дэна и его меняющиеся глаза цвета кофе.

— Дэн…

Она сама не знала, чего хочет.

— Бери все, что тебе нужно, моя сладкая.

И она сдалась, отдалась ему, взяла его руки в свои и положила себе на груди.

Завтра. Завтра она все ему расскажет.

Она начала двигаться, раскачиваться, извиваться, а Дэн вновь оказался в том месте, затронул ту струну внутри нее. Его мышцы жили своей жизнью под ее пальцами, судорожно сжавшимися при его последних содроганиях.

А когда он играл с ее сосками, бормотал, как она красива, она издала застрявший в ее горле крик, означавший капитуляцию. И он подарил ей землетрясение.

Если он совершил с этой девушкой что-то плохое, пусть его заберет дьявол.

Свет солнца, словно вор, прокрался в комнату и перемещался по ней, не в силах оставить место преступления до тех пор, пока не прибудут законные власти, то есть вечерний сумрак.

Ангел спала возле Дэна, ее рыжеватые кудри ласкали его загорелые плечи, спину, и в эти минуты она была действительно ангелом. Свернувшись калачиком в его руке, она по-хозяйски устроила одну ногу у него на бедрах.

Вспышка огня обожгла Дэна, но он сумел погасить пламя. Одного взгляда на нее, одного прикосновения достаточно, чтобы он вновь загорелся. Как же это случилось? Он крепче прижал ее к себе. Как случилось, что она вновь разбудила в нем живые чувства?

Может, оттого, что она так много отдала ему? Себя?

Накануне вечером она предложила ему свою девственность, и теперь, при ярком свете дня, он обязан был чувствовать себя мерзавцем, потому что позволил себе взять то, чего был не вправе домогаться. Но он не чувствовал. Он испытывал гордость — гордость человека, удостоенного столь драгоценного подарка.

Удостоенного — и жаждущего новых даров.

А время на утоление жажды ограниченно. В городе он узнает ее историю. А когда ее личность будет установлена и он удостоверится, что она находится под надежной защитой, их пути разойдутся. Совершенно очевидно, что они принадлежат к разным, не пересекающимся мирам. Она — сама жизнь, а он… Однако присяжные все еще совещаются, и, пока они не вынесли вердикта, он не вправе хотеть чего-то большего, чем удовлетворение телесных потребностей.

Да он и недостоин такой женщины. Если в нем еще сохранилась хотя бы крупица разума, он немедленно встанет, оденется и поедет в город, чтобы узнать, нашел ли Джек для него что-нибудь новое.

Ангел рядом с ним вздохнула, потянулась и приподняла ногу, коснувшись его самого чувствительного места.

Дэн застонал. Джек подождет.

Ее губы нашли мочку его уха и шепнули:

— Ты проснулся?

— Чертовски проснулся.

Она лизнула его ухо языком.

— Я знаю, как тебя вытащить.

Его уже охватывал нестерпимый жар.

— Мой пистолет в шкафу, — пробормотал он.

— Нет уж, шериф, у меня не то на уме.

Этот сладострастный шепот и смех окончательно разожгли его, раздразнили до крайности.

— И что же у тебя на уме?

Ее маленькая ручка ожила на его груди, и живот у него сжался, когда ее ногти впились ему в кожу. Он задержал дыхание, когда она овладела им, принялась гладить, дразнить его шею легкими, как бабочки, поцелуями.

— Что-то не ангельские у тебя прикосновения, — шепнул он сквозь стиснутые зубы.

Ее божественные ласки то легки, то проникают до костей. А ее голос сохраняет возбуждающие хрипловатые нотки.

— Как я догадываюсь, вы, шериф, не привыкли оказываться на лопатках?

Он стиснул в кулаках края простыни.

Она задвигалась активнее, все более пылко гладя его.

— А еще я догадываюсь, что ты не привык терять голову.

Много она видит, ох, много.

— Да, не привык.

И уже через секунду она оказалась на спине, полностью открывшись ему.

— Есть возражения, Ангел?

Мягкая, ласковая улыбка тронула ее губы.

— Никаких.

Сжав зубы, он непослушными пальцами развернул фольгу.