Зиккурат - Юрий Максимов

– Был несчастный случай. Пришелец упал с крыши и разбился. Машины землян восприняли это как нападение и выступили против нас.

– Где сейчас другие пришельцы? Почему они не дадут машинам приказа остановиться?

– Эти вопросы выходят за рамки того, что мне положено знать, юный господин, – с плохо скрываемым раздражением крикнул старший командир. – Я убедительно прошу вас уйти в безопасное место. Я готов выделить для вашей переброски один из лечебных летателей. – Нарам-суэн решительно мотнул головой в сторону рабов.

Энмеркар поклонился и пошел обратно. Минуя неподвижных воинов, он думал о словах Нарам-суэна. Машины… Нападение на город, никогда не знавший войн! Гибель пришельца! Странное возбуждение Нарам-суэна… Ах да, воины впервые за множество поколений получили возможность соответствовать своему предназначению…

Оставив за спиной солдат и ревущую на тысячу голосов дымную тьму, он подошел к ближайшему рабу и передал приказ Нарам-суэна. Раб молча поклонился. Где-то Энмеркар уже видел это широкое, изуродованное шрамом лицо.

Они ступили на летатель, и едва тот взмыл вверх, сзади раздался сухой грохот двух разрывов. Энмеркар дернул головой и у того самого места, где они только что стояли с командиром, увидел две огромные пробоины в стене, сквозь которые виднелись мелькающие в чаду тени и вспышки. Плиты были усеяны обломками и каменной крошкой. Трое солдат, ближе всего находившихся к пробоинам, лежали в нелепых позах. Двое шевелятся. К раненым тотчас побежали рабы. Нарам-суэн успел отойти от опасного места и теперь что-то кричал солдатам. Те сдвигались плотнее возле пролома.

– Куда лететь? – бесстрастно спросил раб.

– К Главному Контактеру, – приказал Энмеркар.

Просторная и пустая каменная комната с высоким потолком. Одна из стен прозрачна, но непроницаема для любого движения изнутри. Сквозь нее виден коридор, он ярко освещен, но свет оттуда к нам едва проникает. Остальные стены – «глухие», ни окна, ни двери. И вот здесь, в полутьме, мы и сидим впятером…

Точнее, сижу я, Сунь и Бонго. Зеберг ходит взад-вперед, а Тези Ябубу лежит на спине, поддерживая сломанную руку с «шиной». Ее наложил Бонго, скрепив корпуса наших раций.

Даже здесь, за метровыми стенами, мы слышим отдаленную канонаду и ощущаем сотрясения от взрывов. Так продолжается уже минут десять.

– Вся наша надежда только на «искателей», – в десятый раз повторил немец, сжимая кулаки, и я в десятый раз мысленно ответил, что надежды наши пусты, и Бонго в десятый раз покачал головой, и Сунь как обычно вздохнул, и Тези Ябубу, как и прежде, остался безучастен.

Не верилось, что капитана больше нет. Сознание по привычке думало о нем как о живом: просто он сейчас не здесь, где-то в другом месте… Неужели и мы отправимся вслед за ним? Неужели и я? Неужели это все на самом деле? Так отчаянно хотелось уповать, что пронесет и теперь. Сон, кошмарный сон… Прислушиваясь к каждому новому разрыву, ощущая спиной, как вздрагивает стена сангнхитской пирамиды, я, как и все, томился ожиданием.

Наконец пришла эта страшная минута, когда все стихло. Мы молчали, и молчание тянулось бесконечно и однообразно, как поросшая водорослями сельская река, пока течение ее не нарушили гулкие, отдающие эхом шаги по коридору. Шаги приближались. Я инстинктивно прижался к стене. Наконец, показалась фигура в темно-синем балахоне из гобеленовой ткани, богато расшитой золотом и серебром. Шаги стихли – пришедший остановился. Повернулся к нам.

Это был Набу-наид.

Что-то темное болталось у его левой руки. Сангнхит размахнулся и швырнул это в нас. Перелетев невидимый барьер, предмет с металлическим грохотом ударился об пол, подпрыгнув, грохнулся еще раз и, проскрежетав немного по инерции, замер. На нас уставились погасшие глаза-диоды «искателя». В этот же момент в другом конце пола зазвенело.

Правой рукой Глава воинов молча перебрасывал к нам в камеру помятые пластинки из белого металла – одну за другой, так что еще не стихал звон от одной упавшей, как падала следующая. Вторая. Третья. Четвертая. Пятая. Шестая. Звон умолк. Мы сидели не шелохнувшись, искоса наблюдая за неподвижной фигурой в расшитом золотом и серебром одеянии. Наконец донесся знакомый голос:

– Вассиан!

Я поднялся и неторопливо пошел к незримой линии. По пути взгляд скользнул по разбросанным металлическим пластинкам: С-401, С-405, остальные лежали надписью вниз, но и без того все было ясно. Я остановился и посмотрел в огромные глаза сангнхита. Мы стояли друг против друга, лицом к лицу.

– Вассиан! – шепотом повторил Набу-наид. – Сегодня после захода Уту состоится Гарза, Большой Контакт. Анаким хотят забрать моего сына. Вассиан! Прошу тебя, он один у меня… Если ты не хочешь отдавать нам секрет – пусть будет по-твоему. Я помогу бежать тебе и твоим друзьям. Только спаси моего сына! Я все для тебя сделаю, только помоги!

– Очередная попытка вытащить из меня то, чего у меня нет?

– Нет! Я прошу от себя. Это правда…

– Да? Неужели ты, Глава воинов, не можешь просто приказать подчиненным защитить сына?

– Увы. Воины слушают прежде слова своих анаким, а уже потом – мои.

– Ну и? Вы же, кажется, все хотите освободиться от них? Так говорил Кудур-мабук, или как его там. Что же вы за столько-то веков не освободились? С вашими-то знаниями?

– Знания и есть та цена, за какую мы себя продали. Ловушка. Жадность познания бездонна – в эту пропасть можно падать бесконечно. Как соленая вода – чем больше ее пьешь, тем сильнее становится жажда. И другой воды у нас нет. А у тебя есть, Вассиан. Вода истины. Истинное знание.

– Опять ты за свое! Какая еще вода, какое знание?

– То, что может дать истинную свободу. Мы сидим во тьме лжеименного знания, которое лишь порабощает и засасывает в себя…

– И виноваты, значит, анаким? А зачем им вообще власть над вами? Какой с вас прок?

– Им нужна власть как доказательство реальности их бытия. Я ведь говорил тебе, что они мертвы. А они все пытаются доказать себе, что живут, потому-то завидуют нашей жизни и паразитируют на ней, увлекая нас в свою погибель…

– Я больше не верю тебе. Вы убили одного из нас и ранили другого. Ты допустил это. Ты привел меня туда. Ты не предупредил о том, что меня ждет. Я не настолько глуп, чтобы не разглядеть дел за словами. Даже если бы у меня было то, о чем ты говоришь, я бы не помог тебе.

– Вассиан, поверь, я не знал, что так случится! Я виноват лишь в том, что пытался дать тебе напиток Перехода под видом тщая. Я каюсь. Прости меня, я выполнял приказ…

– И сейчас тоже выполняешь?

Набу-наид сжал кулаки и наклонил голову. Затем сдержанно продолжил:

– Вассиан! С юности я мечтал о свободе. Ты не знаешь, что мне пришлось вынести. И какую цену заплатить, чтобы вы здесь оказались… Я вытерпел. Остался собою. И что? Я живу как здоровый среди безумных, трезвый среди пьяных. Безысходный кошмар, без надежды на пробуждение. Одна отрада – Энмеркар. Мой сын. Молитва дала рождение его жизни. Я решил помолиться, как древние. Не этим… с этими можно лишь торговаться… да и то себе в убыток… Я Тому… – Набу-наид зашептал так, что стало едва слышно, – о Ком… не говорят! Попросил… И у меня родился сын! Луч спокойствия среди страшного сна. Но анаким не оставили этого так. Они мстят мне, как и другим бесконтактным. Пять лет назад забрали мою жену. А теперь хотят отобрать последнее. Сегодня! Вассиан, пожалуйста, спаси его! Я никогда никого из людей не просил. Тебя прошу…