Закон "Дегтярева" - Дмитрий Силлов

Чернота тоннеля вовсе не была абсолютной, как нам показалось со свету. Под сводчатым потолком спуска тускло горели лампы. Старые светильники времен Второй мировой войны, упакованные в решетчатые кожухи. Свет едва пробивался сквозь толстые стекла, добросовестно засиженные мухами и оплетенные толстыми слоями паутины. Но он – был! И все лампы – работали! Абсолютно все!

– Ты это видишь? – выдохнул я, показав глазами на потолок.

– Вижу, – прохрипел Фыф, которому приходилось тяжелее всего в силу коротких ног, отсутствия сил после ментального сдерживания ктулху и последствий выпитого накануне. – Сказано же было… время тут… остановилось…

Шам был прав. Время зависло в этом тоннеле, словно комар в паутине, полностью покорившийся судьбе. Оно глядело со стен глазами нарисованных политруков, призывающих с плакатов быть бдительными. Оно шуршало под ногами случайно задетой самокруткой, свернутой «козьей ножкой», вероятно, выроненной бойцом по пути наверх или вниз. Оно тускло, но уверенно светило на нас лампами, которым давным-давно было положено перегореть… А мы бежали, продирались сквозь него, буквально кожей чувствуя плотность десятилетий, сконцентрированных в этом тоннеле… Хотя, возможно, все эти ощущения были просто последствиями отравления затхлым воздухом, провонявшим гнилью, который действует не хуже угарного газа слабой концентрации…

Наконец, тоннель расширился, и мы вбежали в огромный зал с высоченным потолком, теряющимся во мраке. Лампы, здесь намного большие по размерам, были заляпаны грязью и паутиной гораздо сильнее – серые рваные клочья, не выдержавшие собственного веса, свисали книзу с решетчатых кожухов, словно полотнища истлевших флагов, на которых уже никогда не разобрать ни надписей, ни гербов. На многих из этих обрывков сидели огромные пауки величиной с суповую тарелку, замершие в предвкушении добычи либо деловито высасывающие соки из пойманных жертв, все еще трепыхающихся в надежде вырваться из лап членистоногих убийц.

Потенциальных летающих обедов для пауков здесь было много. Жирные квазимухи лениво летали по залу, наполняя воздух монотонным гудением крыльев. Им было чем поживиться, ибо в зале находилось предостаточно трупов – и относительно свежих, и полностью высохших, а также уже переваренных, валяющихся на полу в виде внушительных куч дерьма.

Также здесь присутствовали и производители этих куч. Особей пять или шесть были заняты делом – одна пара нежно ласкала морды друг друга щупальцами, местами переплетенными в экстазе. Трое жрали, присосавшись со всех сторон к свежему человеческому телу. А один стоял в задумчивости, почесывая щупальцем переносицу, словно прикидывая – то ли присоединиться к обедающим сородичам, то ли превратить обоюдные ласки влюбленной пары в оргию, добавив себя любимого в качестве третьего партнера по взаимному шуппингу.

На наше появление ктулху отреагировали вяло, так же, как и люди, на которых вдруг нежданно-негаданно свалилось неожиданное. Милующиеся замерли, будто не веря собственным ушным отверстиям, жрущие как чавкали, так и продолжали чавкать, слишком занятые для того, чтобы отвлекаться на всякую ерунду. Только философ развернулся в нашу сторону и уставился на нас красными зенками. На его морде явно было написано: «Ну ни хренассе!!!» А говорят, что у ктулху с мимикой проблемы. По-моему, все у них с этим в порядке, особенно когда в их логово нагло вваливается жратва и чуть сама в пасть не лезет.

– Огонь! – взревел Дегтярь, послав концентрированный пунктир свинца прямо в удивленную морду ктулху. Та, понятное дело, тут же взорвалась ошметками щупалец и мозгов – своим оружием бывший полковник владел виртуозно, ибо держать на весу дергающийся пулемет Дегтярева и класть пули практически в одну точку – большое искусство.

Через долю секунды практически обезглавленное тело ктулху грохнулось на бетонный пол… и за этим ничего не последовало. Влюбленные дернулись было, но их подвели хитро переплетенные ротовые щупальца, которые для преследования супостатов требовалось сначала расплести. Похожая проблема была и у чавкающих – для того, чтобы отлепить все присоски щупалец от плоти жертвы, любому ктулху требуется пара секунд. Которых мы монстрам не дали…

Нет, мы не стали расстреливать замешкавшихся, ибо по-любому такая процедура ничем хорошим для нас не закончилась бы. Ну, покрошили б мы за пару мгновений двоих-троих, благо не требуется большого ума для уничтожения неподвижных мишеней. После чего остальные совершенно точно разорвали нас на бастурму.

Потому как остальных в зале было много. Еще штук десять как минимум. В тот момент, как мы ворвались в их логово, они просто дрыхли – нормальное занятие для охотников, привыкших в основном добывать пропитание по ночам.

Сейчас они суматошно вскакивали со своих мест, совсем по-человечески протирая зенки когтистыми лапами и пытаясь понять со сна, что же это грохочет такое у них над ухом? Не приснилось ли?

Короче, у нас было несколько лишних секунд до неминуемой смерти, и мы их использовали на всю катушку, так, как проинструктировал нас Дегтярь. А именно – рванули вглубь зала, вдоль высоченных стеллажей, забитых ящиками, заботливо окрашенными в зеленый защитный цвет и столь же тщательно промаркированными черными трафаретами. Причем выглядели те ящики абсолютно новыми, словно их вчера загрузили на склад – если, конечно, не считать слоев пыли и паутины, над которыми не властно даже остановившееся время.

На бегу я отметил, что некоторые ящики были сорваны с полок и разбиты – наверно, ктулху искали в них съестное. Но поняв, что ничего калорийного деревянная тара в себе не содержит, мутанты быстро потеряли к ним интерес. А на полу так и остались валяться измазанные засохшими фекалиями разорванные укупорки и остроконечные патроны, напоминающие выпавшие зубы какого-то древнего чудовища.

– Быстрее! – прохрипел Деглярев, явно теряя силы от сумасшедшего бега. – Там… впереди…

И тут я увидел то, что было там, впереди…

Оно было громадным. Его верхняя часть почти касалась потолка зала, теряясь во мраке, сгустившемся под этим потолком. А еще оно было бесформенным, похожим на огромный кожаный мешок, который некий великан прислонил к каменной стене склада, да так и забыл о нем. Правда, приглядевшись, я сумел рассмотреть большие когтистые лапы, сложенные на морщинистом брюхе, и понять, что каждый из этих когтей длиной с мою руку… Я продолжал бежать следом за Дегтярем, и по мере приближения к когтистому мешку мне открывались новые детали.

То, что находилось возле дальней, тупиковой стены склада, несомненно, не было статуей. Оно было живым. И оно спало, стоя на коленях, словно уснуло посреди молитвы перед каким-то пустым сосудом или жаровней на подставке, стоящей возле тех коленей. Складки на животе монстра, поросшем многослойной коркой грязи, мерно вздымались и опускались. Оно дышало… С плеч чудовища на пол спадали складки темного плаща, некоторые фрагменты которого прикрыли пах и часть груди, вследствие чего невозможно было определить пол невиданного ранее порождения Зоны. А еще я не мог разглядеть его голову, полностью утонувшую во мраке, – видимо, самый крайний потолочный плафон чудовище раздавило, чтобы свет не мешал спокойно отдыхать.