Неотразимый обольститель - Бетина Крэн

– А вы не очень-то романтичная особа, верно? – Адвокат, криво усмехаясь, поднялся.

– Романтизм – это синоним иллюзии, мистер Барроу. К счастью, у меня нет никаких иллюзий, касающихся отношений между полами.

– Вы не верите в настоящую любовь? Беатрис помолчала, тщательно взвешивая ответ.

– Я считаю, что настоящая любовь – вещь исключительно редкая.

– Ну и как, по-вашему, Присцилла сможет узнать о любви и замужестве, если не будет иметь никакого опыта в этой области?

– Она научится, наблюдая за ошибками других, слушая разумные советы и оставаясь незамужней до тех пор, пока не станет личностью, обладающей всеми правами.

– Ерунда.

– Что?

– Это ерунда, – повторил Коннор более мягким тоном, с теми волнующими ирландскими интонациями, которые заставляли Беатрис прислушиваться и ожидать продолжения. – Любовь – это не тот предмет, которому обучаются, наблюдая за другими. Этому учатся, занимаясь самостоятельно.

– Мистер Барроу, – сверкнув на него глазами, Беатрис отвернулась к окну, – я не желаю слушать о ваших похождениях с этими несчастными созданиями в...

– В самом деле, миссис фон Фюрстенберг. Откуда ваша племянница узнает, что такое замужество, пока не выйдет замуж сама? Сколько бы она ни наблюдала и ни слушала, это не поможет. – Коннор подошел и стал позади нее, и теперь, когда он говорил, Беатрис чувствовала, как его дыхание колышет волоски у нее на шее. – Как она сможет познать блаженство, которое дарит один только любящий взгляд, когда находишься в обществе других людей? Как сможет испытать глубокую, тихую радость, наблюдая за сном любимого в предрассветный час? Откуда узнает, как утешает объятие любимого, когда, кажется, весь мир ополчился против тебя? – Коннор придвинулся ближе, и неясное предчувствие заставило Беатрис ощутить покалывание во всем теле. – Как она сможет испытать наслаждение оттого, что мужское тело прижимается к ее телу?

Спиной и плечами Беатрис почувствовала нежное прикосновение. Она задержала дыхание, его тепло проникало сквозь ее одежду.

– Как узнает; что такое трепет от умелой ласки?

Его рука легла ей на плечо и медленно двинулась по направлению к шее. Когда он дошел до голой кожи, Беатрис едва сдерживала дрожь.

– Как сможет ощутить болезненное желание, такое сильное и глубокое, что оно становится частью тебя, кровью, которая бежит по твоим жилам, так, что невозможно описать это словами?

Он медленно провел рукой по ее шее. Зной и холод одновременно пробежали по ее позвоночнику.

– Как она познает сладкий ужас от того, что отдаешь всего себя в руки другого человека?

Коннор скользнул пальцами по ее уху, по щеке. Беатрис казалось, будто ее кожа тает под его прикосновениями, а все нервы обнажены для его ласки. Это была ласка... предназначенная для того, чтобы дарить наслаждение. Только внутреннее сопротивление женщины создавало напряженность и дискомфорт. Голос Кон нора прошелестел возле самого ее уха:

– Как она сможет открыть для себя блаженство от легких поцелуев, которыми мужчина осыпает твою шею... без всякого повода, только потому, что его переполняет счастье?

Беатрис прерывисто вздохнула и почувствовала нежное, влажное прикосновение к шее. Потом еще одно, и еще. Ее голова склонилась набок, позволяя ему двигаться дальше. Она и не осознавала, что закрыла глаза, до тех пор, пока, открыв их, не обнаружила его темноволосую голову, склонившуюся над ее плечом. Он обнял ее, локтем отодвигая ткань ее турнюра, чтобы плотнее к ней прижаться. Она отвечала на его ласки, словно давно знала, что надо делать, прогибаясь, приникая к нему и чувствуя себя такой защищенной, как никогда прежде. Состояние, испытанное ею в «Восточном дворце», вернулось, но теперь оно было намного сильнее. Ноги Беатрис ослабели, кожа горела там, где Коннор целовал ее. Что-то пробуждалось в ней... что-то мощное, горячее... поднималось из самой глубины ее существа... Ее губы пылали. Она повернула к нему голову как раз в тот момент, когда он оторвался от ее плеча. В глазах Коннора появился темный блеск, а губы, казалось, припухли и стали мягче.

– Как она научится подобным вещам, дорогая Беатрис? А как вы им научились?

Все, что могла Беатрис, – это повторить его последние слова:

– А как вы им научились?

– Опыт. – Он хитро улыбнулся. – Как же еще?

Адвокат неожиданно отступил, и ей пришлось ухватиться за тяжелую бархатную штору, чтобы не упасть. Она боролась с головокружением, пытаясь вернуться к реальности. Прошла целая минута, прежде чем до нее дошел смысл слов Коннора. Опыт? В семейной жизни? У нее чуть не остановилось сердце.

– Но вы же сказали, что миссис Барроу не существует.

– Не существует. – Его лицо все еще было возбужденным. – Она умерла.

Внезапно все те чувства и ощущения, какие он только что в ней пробудил, показались ей постыдными. Что в нем было такого, что заглушало все доводы рассудка и губило все ее благие намерения? Подлый обольститель! Политическая арена – самое подходящее место для его сладких речей. Это предположение наконец отрезвило ее.

– Сочувствую вам, – проговорила Беатрис, успокоившись. – Это, однако, не имеет никакого отношения к моей взбунтовавшейся племяннице и ее безмозглому избраннику. Ваши аргументы только еще раз доказывают, насколько Присцилла не подготовлена к такому тяжелому и изнурительному испытанию, как замужество.

– Вот что такое для вас замужество? Тяжелое и изнурительное испытание? – Коннор вопросительно посмотрел на нее. – Тогда я бы сказал, что замужество будет самым подходящим наказанием за все ее прегрешения. Почему бы не дать ей то, чего она так просит, и не позволить выйти замуж за ее драгоценного Джеффри?

– Позволить ей выскочить за мальчишку, настолько незрелого и безответственного, что он даже не может вовремя явиться на место преступления, которое сам же организовал?

– Признаю, это не отборный экземпляр. Но в его возрасте мало кто из нас может похвастаться знанием жизни. А вашу племянницу, кажется, не смущают его недостатки.

– Конечно, нет. Ей не с кем его сравнивать. Никаких знакомств среди мужчин, никакого опыта и никакого соображения.

– Постарайтесь отнестись к этому по-другому, ведь молодость – это и очко в его пользу, а не только недостаток. – Он улыбнулся уголком рта. – С возрастом он может стать только лучше.

Что-то зашевелилось у нее в голове... зарождалась какая-то идея. «Стать лучше со временем.» Она принялась быстро ходить по комнате. Джеффри со временем может стать и хуже, по крайней мере в глазах Присциллы. Через несколько секунд она остановилась и повернулась к адвокату.

– Похоже, тут вы правы, мистер Барроу. Лично я вынашивала идею насчет школы при монастыре во Франции, но это даже лучше. Совместное времяпровождение при подходящих обстоятельствах позволит им понять, кто они есть на самом деле и какова будет семейная жизнь, о которой они так мечтают. Если бы мне удалось обеспечить их настоящей работой... чтобы они узнали жизнь за рамками их привилегированного существования... тогда, вероятно, они бы поняли, что собой представляет каждый из них.