Терпение дьявола - Максим Шаттам

Она потерла щеки, стараясь немного взбодриться. Срочно домой, спать, подзарядиться, снять напряжение, разогнать дурацкие мысли…

По крайней мере, я понимаю, что брежу, а то ведь могло быть и хуже – приняла бы все всерьез!

Однако, укладывая дневник обратно в матерчатую сумку, она постаралась не прикасаться к нему голыми руками.

Наверное, все-таки в ней говорят остатки суеверий.

Лудивина положила книгу на этажерку, выключила свет, и тьма окутала ее без единого шепота и вздоха.

В будний день блошиный рынок Сент-Уана был похож на толстого кота, разомлевшего на весеннем солнышке. Кот дремал, но нет-нет да и поглядывал вокруг из-под полуопущенных век, готовый наброситься на первую же мышь, неосторожно сунувшую в эти края любопытный нос.

Народу на улочках и в узких торговых рядах было мало, а кое-где и вовсе ни души; витрины большинства магазинчиков прятались за серыми металлическими ставнями, у открытых прилавков не было видно продавцов. Ни орды зевак, ни бродячих старьевщиков, ни туристов.

Лудивина с Сеньоном вошли в крытый пассаж и запетляли по лабиринту торговых рядов, но им лишь изредка попадались антиквары, пришедшие подлатать товар у себя в лавках, или редкие оптимисты, никогда не запиравшие заведения. Лудивина подошла к одному из таких с вопросом, где найти Жабара. Он не знал, второй тоже; третий ответил, да так, что подробно расписанный маршрут отсюда и до торговца эзотерическими диковинками был достоин эстрадного скетча. Сеньон держался чуть поодаль, стоял, засунув руки в карманы серой толстовки «Бруклин Индастриз», грозно и цепко поглядывая вокруг, точно сторожевой пес. С тех пор как отпустил усы, он стал все больше походить на британского актера Идриса Эльбу и все меньше на расхожий образ жандарма.

Лудивина победно помахала у него перед носом клочком бумаги, на котором записала инструкции антиквара. Гильема они оставили в Отделе расследований собирать протоколы опросов обитателей Ла-Курнев, живущих по соседству с бараком. Поклонник гавайских рубашек был скорее аналитиком, как он сам любил повторять, кабинетным мыслителем, королем деталей, нежели оперативником, и двое коллег не упускали случая свалить на него бумажную работу.

– Ты что-то плохо выглядишь сегодня, – заметил Сеньон, пока они пробирались по проходу, заваленному пустыми картонными коробками. – Опять бессонница?

– Заботишься о моем здоровье? – хмыкнула Лудивина. – Как мило…

– Слушай, приходи к нам ужинать почаще, Летиция тебе всегда рада. Постоянно спрашивает, как у тебя дела.

После квебекской авантюры Сеньон с женой окружили Лудивину заботой, и в первые недели она их стараниями не чувствовала себя одинокой. А потом решила провести остаток отпуска в Альпах, куда ее привело навязчивое желание исследовать образ мыслей самых извращенных психопатов, залезть к ним в душу и научиться у лучших специалистов тому, о чем не прочитаешь ни в одной книге.

– Просто кошмар приснился.

– Это из-за вчерашнего?

– Из-за всего. Не беспокойся, Сеньон, ерунда.

– Вот уж нет, меня эта ерунда беспокоит. У тебя в последнее время по утрам круги под глазами аж до самого подбородка. Прошлым летом я думал, тебе стало лучше, наконец-то все наладилось, но после зимы у тебя, похоже, начался рецидив – опять в тоску впадаешь, я же вижу.

Лудивина поджала губы. Она не знала, что ему ответить, а лгать не хотелось – искренний и верный Сеньон этого не заслуживал.

– Бывают взлеты и падения, что поделать, – призналась она.

– То, что тогда случилось, сказалось на нас обоих, не забывай. Я сам выжил только потому, что целую ночь просидел в шкафу. Не геройская победа, согласись. Но я оставил все в прошлом.

– Ты все равно об этом часто думаешь, я тоже это вижу. В такие моменты у тебя бывает очень грустный взгляд.

– Это нормально. Прошлое – часть меня, но я на нем не зациклился, просто перешел на новый уровень. Привел себя в порядок и стараюсь шагать дальше.

– У тебя же семья, поэтому нет выбора.

– Верно, это мне очень помогает. И тебе тоже неплохо бы обзавестись семьей, Лулу. Нарожай детей от какого-нибудь хорошего парня – тебе это пойдет на пользу, я точно знаю.

Лудивина невесело рассмеялась:

– Хорошего парня нужно еще найти!

Сеньон обвел широким жестом весь мир:

– Только не говори мне, что такой красотке, да при такой офигенной заднице, приходится его с фонарем искать! В мире полно хороших парней!

– В том-то и дело, Сеньон: выбор слишком большой. Глобализация открыла нам горизонты, и вдруг оказалось, что слишком большой выбор убивает саму возможность выбора.

– Да ладно, что ты несешь! Зачем далеко ходить? Познакомиться можно где угодно – у друзей, в Интернете, на службе. Если бы ты действительно этого хотела, уже обеспечила бы себе увлекательную любовную историю.

– Проблема в том, что у меня этих историй – завались, хватит на целый сборник рассказов, но для настоящего романа ни одна не годится.

Сеньон вдруг обхватил ее за плечи и горячо прижал к себе. Рядом с этим здоровяком Лудивина казалась совсем маленькой и хрупкой. Она болезненно поморщилась, когда он задел травмированную руку.

– Не кисни, Лулу, ты обязательно напишешь свой прекрасный любовный роман. Я даже уверен, что это будет нескончаемая эпическая сага! Просто тебе нужно мыслить позитивно. Все неприятности – они только здесь, в твоей раскудрявой головке.

Лудивина выдавила улыбку, чтобы порадовать друга, но на сердце было тяжело. Она не верила, что у нее может быть нормальная жизнь, такая, как у всех, – что ей суждено выйти замуж, родить детей…

– Помнишь, я говорил тебе о своем кузене? – не унимался Сеньон. Бедного родственника он пытался пристроить уже не в первый раз.

– О нет! Только не это! – ужаснулась Лудивина.

– А что не так? Отказываешься из-за того, что он черный, да? Знаешь, пора бы уже стать современной женщиной! Прекрасные блондинки отлично смотрятся рядом с красивыми черными парнями. Посмотри на нас с Летицией!

Лудивина лишь досадливо покачала головой.

Они свернули из центральных рядов в узкие боковые проходы, крытые волнистыми панелями из мутного, почти непрозрачного пластика, плохо пропускавшего солнечный свет. Некоторые торговцы только что открыли свои заведения, выставив перед ними товар и тем самым еще больше сузив проход. Здесь продавали в основном старую мебель, по пути попадались лавчонки со старинными часами, коврами, серебряной посудой, картинами в кракелюрах, еще каким-то антиквариатом. Почтовых открыток, винтажных фотографий и декоративных тарелок было целое море. Столы и стулья громоздились пирамидами у витрин, скатанные ковры подпирали стены, и над всем этим витал дух старины.

Заложив в лабиринте пару крутых виражей и постояв в нерешительности на нескольких развилках, двое жандармов наконец добрались до небольшого магазинчика, зажатого между лавками антиквара и торговца старинными куклами. Две деревянные тумбы почти заслоняли витрину; за ними виднелись полки, уставленные покрытыми патиной безделушками – в основном там были старые кольца, лупы, причудливые пресс-папье в форме когтистых лап, козлиных голов или пирамидок с инкрустированным глазом. Изрядную часть экспозиции занимали пожелтевшие книги и человеческие черепа из пластмассы, выполненные настолько реалистично, что казались настоящими. Удача наконец-то улыбнулась – логово Жабара оказалось открытым.