Терпение дьявола - Максим Шаттам

Она выбралась из-под очередного столика, задев скатерть, с которой на нее тут же осыпались клубы пыли, начала отряхиваться и случайно заметила, что один из ковриков, устилавших главный проход, лежит криво. Остальные выстроились ровной цепочкой, словно обозначая дорогу от входа в комнату до исповедальни, а этот немного выбивался из ряда. Лудивина привстала на коленях и посветила на него фонариком. Вдоль края коврика серый слой грязи, покрывавший весь линолеум на полу, был светлее. Когда старую картину снимают со стены, где она провисела много лет, под ней остается такой же бледный прямоугольник. Этот коврик сдвинули на пару сантиметров…

Она подползла ближе и внимательно осмотрела участок пола в поисках крови или отпечатка подошвы – без особых надежд, конечно, потому что с момента обнаружения трупа здесь уже прошла туда и обратно толпа народа.

Сдвинули или… неаккуратно положили на место.

Лудивина откинула коврик размером с пляжное полотенце. Старый линолеум под ним был разрезан, а в деревянном перекрытии пола пробита дыра. Дыру прикрывала доска, просто положенная сверху, – не слишком надежный тайник, но только если знаешь, где он находится. Лудивина подцепила доску пальцами, подняла ее и достала из небольшого углубления прямоугольный предмет, завернутый в ткань.

Сеньон, заметивший коллегу, сразу подошел:

– Что это?

– Сокровище Чудилы! Судя по его наклонностям, надо ожидать худшего…

Сеньон протянул ей пару латексных перчаток, Лудивина надела их и медленно развернула ткань. Под тканью была книга формата in-quarto в переплете, обтянутом каким-то тонким материалом кремового цвета с янтарным отливом, переходящим в коричневатый.

– Названия нет, – констатировала Лудивина, повертев книгу в руках и окинув взглядом обе крышки переплета и корешок.

– Что это за материал? – Сеньон забрал у напарницы фонарик, который она только что опять сунула в зубы, и осветил книгу. Стала отчетливо видна странная текстура, похожая на пергамент, неровная, с рыжеватыми пятнышками.

И тогда они все поняли.

Истерически заверещала микроволновка, и Лудивина, погруженная в размышления, очнулась. Достала оттуда миску с китайской лапшой, воткнула в нее вилку и вернулась на софу, над которой висела картина Фаццино – Манхэттен в стиле трехмерного поп-арта переливался кристаллами Сваровски, отражавшими свет единственной галогеновой лампочки в другом конце гостиной. Лудивина была вымотана до предела. Голова шла кругом: сначала ночная погоня за наркоторговцами, потом невероятный день, который закончился ошеломительным открытием.

Она никак не могла прийти в себя. Книга в переплете, обтянутом человеческой кожей… Тогда, сидя на полу в бараке, Лудивина открыла ее, чувствуя, как внутри все переворачивается, будто на этих страницах запечатлены самые жуткие тайны мироздания. Название все-таки было, всего одно слово. На первой странице готическими буквами от руки автор написал: «Некрономикон».

А дальше теснились убористые строчки агрессивного, с длинными палочками и острыми петлями почерка безумца. Он походил на тот, что покрывал в квартире Чудилы стены от пола до потолка, но выглядел более аккуратно. Автор выбрал для себя особый жанр. «Некрономикон» оказался дневником, прибежищем мыслей человека, который посвятил себя служению хозяину. Лудивина лишь пролистала книгу, но успела это понять. Еще там были рисунки, десятки набросков, иногда на всю страницу: распоротые животы, отрубленные головы, изувеченные животные, женщины с отрезанными руками, мужчины с козлиными мордами вместо лица. Один из рисунков иллюстрировал принцип работы часов, сделанных из множества сросшихся человеческих тел – жизнь вытекала из них в ритме сердцебиения, и капли крови отмеряли время. Дневник был не закончен – автор исписал всего лишь треть книги, – на основании чего Лудивина, Сеньон и Гильем пришли к логичному выводу, что это Чудила и что он захочет вернуть себе свое творение, существующее в единственном экземпляре. Подозрение, что жертвой убийства в исповедальне стал не он, подтвердилось – достаточно было показать фотографию человека с перерезанным горлом Жозефу, тому самому болтуну из банды наркоторговцев, чтобы в этом убедиться. Покойник оказался местным жителем, «придурком», как выразился Жозеф, «говнороем, готовым на все, чтобы накопать бабла». В этот раз он, видимо, сунулся не в ту кучу и не в то время…

Сейчас «Некрономикон» находился в полной безопасности в Отделе расследований и ждал, когда Лудивина с коллегами начнет его читать на предмет любой информации о личности автора, то есть всего того, что поможет его найти. Пока что, в том состоянии, в каком Лудивина вернулась из Ла-Курнев, она не была способна прочитать ни строчки.

Приближалась полночь, и только сейчас ей впервые за день удалось нормально поесть, если, конечно, миску китайской лапши можно признать нормальной едой.

Чудила наверняка захочет получить свой дневник обратно. Если он чем и дорожит, так, несомненно, этой книженцией.

Поначалу она хотела поставить у барака скрытые камеры, чтобы засечь Чудилу, если тот вернется ночью. Но просто опечатать квартиру, ставшую местом преступления, снять оцепление и оставить барак без присмотра внушительного отряда моторизованной жандармерии было невозможно – толпа любопытных местных жителей сразу ринется туда, как только увидит, что охраны нет. Так что план не удался.

Зачем ты начал писать эту чушь? У тебя ведь была какая-то причина?

А с какой стати у него должна быть причина? Лудивина всегда старалась найти объяснение каждому поступку, каждой навязчивой идее преступников, но в случае с Чудилой все очень походило на религиозный бред, вызванный тяжелым психическим расстройством. Чудила записывал свои сатанинские мысли в книге с переплетом из человеческой кожи – и этим все сказано. Бесполезно искать другие объяснения. Он настоящий псих.

Лудивина расправилась с лапшой несколькими взмахами вилки и пошла в ванную. Раздевшись перед зеркалом, она обнаружила огромный кровоподтек, расползшийся по плечу и руке до локтя, как черная татуировка. Стало понятно, почему вся эта сторона тела немеет и она чувствует такую слабость при любом движении.

– Суки! – громко констатировала Лудивина.

Утешало лишь то, что они с Сеньоном их здорово уделали.

Душ немного привел ее в чувство – как будто горячая вода вместе с потом и грязью смыла нервное напряжение. Лудивина надела атласные шорты, майку и залезла под одеяло в спальне. Она была без сил и в то же время понимала, что быстро заснуть не удастся – тело и мозг были перевозбуждены событиями ночи и дня.

Вот сейчас бы пригодился хороший любовник…

Она рухнула на подушки, закинув руки за голову. Какой любовник? И так уже наделала глупостей за короткое время. Слишком много алкоголя, ночных загулов по барам… и несколько незнакомцев… Вела себя как идиотка. Постоянно пыталась сбежать от себя самой.

Последние двадцать четыре часа были чересчур насыщенными, надо расслабиться… Чтобы заставить себя заснуть, она погасила свет и принялась ждать, когда сон сам накроет ее волной.