Грабеж – дело тонкое - Вячеслав Денисов

– О результатах не станет, – настойчиво проговорил Струге. – Доложит о факте.

Пащенко отодвинул в сторону пустой бокал и полез в карман за портмоне – сегодня они наели и напили больше негласно установленного лимита. Гоги деньги, конечно, не возьмет, однако борзеть тоже не следует...

– Я вот что сделаю, Антон... Завтра попытаюсь выяснить, что там у центральных оперов за оперативное дело на Андрушевича и как на самом деле к ним попал кулон. Да заодно неплохо бы установить, не пересекались ли ранее пути Андрушевича и Решетухи. Возможно, это банальная месть за прошлые обиды. Ты же говорил, что Артемка уже был судим?

– Да, но Решетуха не судим.

– Вот о том я и говорю. Знаешь, так бывает... Делали одно дело, а потом получается, что один судим, а второй – нет. Все бы ничего, у правильных пацанов за это обид не бывает. Однако стоит корешу на воле подзабыть кореша на зоне, как у последнего тут же возникают сомнения в справедливости приговора и правильности пацанской дружбы.

Вадим подвез Антона на своей прокурорской «Волге» до дома и отправился восвояси. Машину прокурор ставил на стоянку рядом со своим домом. Понятно, бесплатно. Машина же служебная...

Поднявшись на этаж, Антон, слушая радостные повизгивания Рольфа за дверью, устало бормотал:

– Сейчас, сейчас, собака... Сейчас пойдем погуляем...

Едва он вошел, не успев даже спрятать в карман ключи, как его остановила на пороге возбужденная Саша:

– Антон, у соседей... Боже, ужас какой! Нашего соседа сегодня ночью едва не убили! Господи, мы спали, а его, оказывается, в это время по голове лупили! Он говорит, что крупную сумму денег похитили.

– Чего?? – не поверил своим ушам Струге.

На его площадке, помимо их с Сашей квартиры, находилось еще две. В одной проживала старушка – божий одуванчик. Она постоянно заготавливала на зиму соленья на целый полк. А потом носила разносолы Саше, приговаривая, что ей одной этого много. А во второй квартире жил сосед, Витя Юшкин, у которого была юная дочь красавица по имени Светка, кот по прозвищу Банан и болезнь от алкоголизма под названием «панкреатит». Глядя на жену, Антон никак не мог взять в толк, откуда у Юшкина могла образоваться крупная сумма денег и почему он не слышал, как ночью соседа лупили по голове.

– Антон, а если завтра к нам придут?! Ты пистолет не сдал?!

– Успокойся. Это же не перепись населения. Иди пса выгуляй, а?..

Рольфу было совершенно безразлично, кто его поведет гулять. Была лишь досада от того, что он весь день ждал этого Струге, а тот не снизошел даже до того, чтобы совместно прогуляться до ближайших кустов. Обидно, блин...

Скинув куртку, Антон немного подумал и вышел на площадку. При любых других обстоятельствах он никогда не пошел бы к соседу, разбирательство подобных случаев входит в компетенцию правоохранительных органов, и не дело судье ходить к потерпевшим соседям и спрашивать, что случилось. Выработанные за годы работы привычки заставляли Антона Павловича сторониться случайных связей и поддержания деловых отношений с кем бы то ни было, кроме как по службе. Поэтому, если бы того же Юшкина кто-то спросил: «Что вы можете сказать о соседе, живущем через стенку?», он бы ответил: «Судья он». «А еще что?» – «Ничего».

Дверь открыл сам Юшкин. Он был похож на комиссара, только что поднявшего полк в атаку и вернувшегося обратно. Голова обвязана, кровь на рукаве... Он был все в той же одежде, потому что сменной не было. Воздух в квартире отдавал легким амбре слежавшихся вещей, забычкованных самокруток из газетных листов и не вынесенного из кухни мусорного ведра. Светки, как теперь становилось понятно, дома не было. Понятно было потому, что дверь в дом всегда открывала она.

Сама Светка, несмотря на свой юный возраст, была известна всей округе как девушка не очень тяжелого поведения. Когда была жива ее мать, девчонка очень плотно занималась плаванием в «Воднике» и в четырнадцать лет выполнила норматив мастера спорта. Однако вскоре мать умерла, отец стал грызть стаканы, и спорт сначала ушел на задний план, а после и вовсе исчез из жизни девчонки. Все свободное время, а по той причине, что после окончания школы она поступила на иняз местного университета, его было немного, она подрабатывала у гостиницы «Альбатрос». Это название «Альбатрос», как и название местного футбольного клуба «Океан», на протяжении двух десятков лет героически сражающегося за выход в первую лигу, для Тернова было экзотическое, так как до океана, как и до альбатросов над ним, можно было добраться лишь поездами дальнего следования, с двумя пересадками на конечных станциях. Быть может, эта экзотика Светку Юшкину и привлекла. Деваха она была статная и брала лишь валютой. После резкого взлета евро долларами стала брезговать, справедливо рассудив, что война в Ираке ничего, кроме падения курса «зеленых», миру не принесет. Светка числилась в журналах всех без исключения оперативников, контролирующих обстановку в сфере правопорядка в гостиничных комплексах, а раньше состояла на учете в инспекции по делам несовершеннолетних по месту жительства. Оторва «разводила» интуристов в «Альбатросе» не хуже, чем «колпашники» обставляли на улицах Тернова пенсионеров. В институте же она держалась только потому, что никому в милиции не могло прийти в голову, что Света Юшкина учит немецкий и французский. Не знал об этом и отец. Но, в отличие от ментов, он довольствовался объяснениями дочери о том, что та работает нянечкой в больнице.

Когда пять лет назад клиенты-мужики спрашивали ее о возрасте, она кокетливо смеялась и отвечала, что женщине столько лет, на сколько она выглядит. Некоторые ей верили и потом имели крупные неприятности, вступив с законом в противоречия, ибо чертовке тогда едва исполнилось пятнадцать. Как раз тот случай, когда желание женщины – закон, а желание мужчины – срок. Папе по имени Витя на времяпровождение дочери было наплевать с высокой колокольни. Чем бы она ни занималась и где бы ни пропадала, в доме всегда было что пожрать. Ежемесячно Светка ходила платить за квартиру, закупала в магазине продукты и хвасталась в универе дорогими обновами, говоря, что это ей купил папа.

Струге эту ситуацию знал очень хорошо, однако старался делать вид, что ничего не происходит. Сейчас, войдя в квартиру соседа-алкаша в первый раз, он быстро оценил обстановку. Одна из комнат была заперта на ключ и принадлежала, очевидно, Светке. Вторая комната была, как и душа Вити, нараспашку. Прожженный в нескольких местах диван, пепельница, полная коротких окурков, и арсенал пустых бутылок, напоминающий боезапас артиллерии перед последним штурмом Берлина. Антон быстро ориентировался в чужих квартирах и всегда делал правильные выводы из увиденного. Он всегда был твердо уверен в том, что если в квартире из мебели находится один лишь журнальный столик, то хозяин этой квартиры не журналист, а алкоголик.

От самого Вити пахло переживаниями стоимостью пятьдесят два рубля восемьдесят копеек. Уловив концентрацию аромата, Антон помножил цифру на два. Очевидно, после похищения основной суммы у Вити кое-что оставалось в карманах, выворачивать которые преступники побрезговали.