Особняк с привидениями. Том 2. Полночь у мадам Леоты - Амикус Аркейн

ТАРАКАНЫ

НЕМЫСЛИМЫЕ ВЕЩИ ПРОИСХОДИЛИ В ДОМЕ, где Камилле не посчастливилось оказаться. В 1965 году, когда появился на свет Дом Халлоуэй, женщина по имени Мисси Куледж порубила своего мужа на кусочки мясницким ножом и спрятала части тела в куче дров. В 1902-м семья Суонсон, прожив здесь меньше недели, в ужасе сбежала, утверждая, что дом одержим демонами. Возможно, самый известный из инцидентов произошёл в 1931 году. Писатель Джером Селби, известный своим историческим трудом «Мы плачем о тебе», снял здесь комнату на лето, так как готовил готический роман о призраках штата Мэн. Утром 21 июня слуга обнаружил тело Селби свисающим с потолочного вентилятора. Его неоконченный роман лежал на прикроватном столике, и на всех его 249 страницах была нацарапана одна-единственная фраза: «Они приходят через стены».

Все эти происшествия обеспечили Дому Халлоуэй зловещую репутацию, и он стал любимым местом исследователей сверхъестественного и патологически любопытных. Но из-за бюрократических проволочек его популярность быстро угасла. В 1955 году землю под ним купила семья Кортланд из Нью-Йорка и заставила власти признать Дом Халлоуэй исторической достопримечательностью, чтобы спасти его от сноса. В сентябре этого же года Дом Халлоуэй снова открыл двери публике, теперь как гостиница.

С этого момента дом вёл себя относительно спокойно, если не считать незначительный эпизод, когда трое постояльцев пострадали из-за падения люстры в холле. Всё разрешилось во внесудебном порядке, и Дом Халлоуэй устоял. Стоит упомянуть, что на протяжении веков плохие вещи случаются везде. Это теория вероятности. Так что старый дом в викторианском стиле с видом на ломаную линию побережья Атлантического океана в двадцати двух километрах к северу от посёлка Кеннебанкпорт и сегодня остаётся популярным местом у туристов.

Прошёл месяц с начала нового туристического сезона, когда Камилла прибыла сюда вместе со своей тётей. Она никогда не слышала о Доме Халлоуэй и потому ничего не знала о его недоброй славе. Её тётя Ру двадцать сезонов проработала здесь главной горничной, прежде чем «получить в наследство» Камиллу так же, как другие наследуют китайский фарфор. Ей было чуть за пятьдесят, и она имела репутацию сурового надсмотрщика. Тётушка Ру никогда не была замужем, а её интерес к детям давно угас. Но будучи сторонницей дисциплины и усердной работы, она верила, что была бы идеальным родителем.

Камилла считала иначе. Она была тринадцатилетней дочерью сестры тётушки Ру, Флоренции, которая умерла пять лет назад. В смирительной рубашке. Недавняя смерть отца Камиллы сделала тётушку Ру законным опекуном племянницы. Если смотреть со стороны, ситуация была выгодна им обеим. Камилла избежала приюта, а тётушка Ру обеспечила себе солидное ежемесячное пособие. Вполне понятно, что Камилла помрачнела и замкнулась в себе. Но в глубине этих печальных серых глаз ещё теплился внутренний свет. Некоторые люди просто рождаются хорошими. Как некоторые дома просто строятся плохими. Но у тётушки Ру было на этот счёт иное мнение.

– Ты неуправляемая как ураган! И такая же безмозглая, – слова тётушки Ру были жестокими и прямолинейными. Камилла не разговаривала с тех пор, как умерла её мама. Врач поставил диагноз «избирательная немота», предположив, что молчание Камиллы – её собственный выбор. Просто у неё больше не было причин говорить. Или петь. Или даже кричать. Тётушка Ру сочувствием не отличалась. Жизнь была жестока ко всем, даже к ней. Особенно к ней.

– Успокойся уже!

Пока они на машине поднимались к дому, тётушка Ру зачитывала список поручений, на её взгляд, довольно скромный.

– Твой первый день будет очень лёгким. Как обустроишься, займёшься холлом. Полы нужно отшлифовать и навести лоск. Ты меня слушаешь?

Камилла смотрела в окно на пролетающие мимо деревья. Цвели фруктовые сады, возвращались краски. Её папа оценил бы вид.

– Камилла! – Камилла повернулась налево, где вид был определённо хуже. У тётушки Ру было жестокое старушечье лицо с холодными безжалостными глазами.

– Врачи сказали, что ты обманщица. Я же говорю, что ты всегда такой была. Ты смогла обдурить своих родителей, особенно папочку. Но я знаю, какая ты на самом деле. Уродливые вещи всегда завёрнуты в красивую упаковку. Ты уродлива, Камилла. А теперь ты со мной. Боже, за что нам всё это!

Камилла не показала ни единой эмоции и вернулась к разглядыванию деревьев. Всё внутри неё онемело. Слишком сильно, чтобы смеяться, плакать или кричать. У тётушки Ру насчёт её «фальшивых» страданий было своё мнение. Она пытается свести меня с ума, дьявол с ангельским личиком. Хочет упечь меня в психлечебницу, как мою сестру!

Машина свернула на частную дорогу, по краям которой росли груши и яблони и которая вела в Дом Халлоуэй. Да, Камилла была уверена, её папе здесь бы понравилось.

Когда они прибыли, Дом Халлоуэй был ещё пуст. Остальной персонал не появится здесь ещё неделю. Сам дом был красивым особняком в викторианском стиле, со сводчатыми потолками и уютными каминами из кирпича. В нём была двадцать одна комната разного размера. Помещения были ультрасовременными для времени его постройки, времени, когда телефон и Интернет были лишь выдумкой из фантастических романов. Несмотря на старину, Дом Халлоуэй неизменно удерживал место в рейтинге двадцати лучших гостиниц Северной Америки.

Тётушка Ру проводила Камиллу вверх по главной лестнице, хвастаясь знаменитыми постояльцами Халлоуэй: двумя вице-президентами, множеством известных писателей и даже кинозвездой прошлых лет Дианой Дарвин. Но она ничего не упомянула о его знаменитых ужасах.

Ближайшую неделю Камилла должна была жить в шестом номере. Тётушка Ру отперла дверь и завела девочку внутрь. Это была самая роскошная спальня, какую Камилла когда-либо видела. Мебель была украшена позолотой, золотыми были полоски на обоях. У южной стены стояла кровать с балдахином, точно такая, о какой Камилла мечтала, когда её беспечные мечты ещё чего-то стоили. Тётушка Ру осталась стоять в дверях.

– Мы договорились?

Камилла кивнула.

– Очень хорошо. Разбирай свои вещи. Я вернусь за тобой через десять минут, – и она пошла прочь, стук её туфель эхом разносился в пустом коридоре.

Камилла быстро разложила вещи, развесила свои скудные пожитки в шкафу, который мог бы вместить в пять раз больше. Последним из чемодана она достала свой дневник, в котором не писала со дня смерти отца. Камилла положила его на туалетный столик у окна. Ей нужно было писать снова. Камилле нужно было с кем-то поговорить, хотя бы с самой собой. Она взяла ручку, открыла дневник и начала листать его в поисках чистой страницы, где можно было бы писать, и тут что-то остановило её. Последняя запись.