Герцогиня Пять Мешков - Кристина Юрьевна Юраш

«Я в одиночку отбил замок! А потом отбил почки тому, кто на него посягнул!», — обычно грозно смотрел его отец.

«Когда–то эти горы кишели драконами! Я своими руками завалил десять! А одиннадцатого доконал несварением! «, — смотрел с высока его дед.

Когда ты сын, внук и правнук, неважно сколько раз «пра», великих героев, то историю семьи уже трудно чем–то удивить. Войны, как назло закончились, и наступило время дипломатии. Запуганные предками соседи боялись даже чихать в сторону герцогских владений. Поэтому по семейной привычке отворачивались для чиха в противоположную сторону. Последний дракон выглядел так, словно вот–вот сдохнет сам и убедительно просит не мешать ему в этом ответственном деле. Казна закрывалась с ноги, а дверь приходилось подпирать, чтобы не лопнула.

И вот так всегда!

Бертран взглянул на портреты, как вдруг с удивлением заметил, что лица изменились. Да, это были магические портреты, которые хранили отпечаток личности тех, кого нарисовали.

«Мужик!», — постановил отец. «Однозначно!», — согласился прадед. «Да что такое побежденные драконы по сравнению с тем, что лежит у тебя на коврике!», — одобрительно посмотрел дед.

И Бертран удивленно вскинул бровь, а потом опустил глаза на лежащую возле его черных сапог неподвижную девушку.

«Да мне проще бы дракона… того, ну ты понял!», — добавил дед. «Да мне проще всех соседей… того, ну ты понял!», — прибавил отец.

«Она хоть живая?», — герцог заглянул ей в лицо. Но она как лежала, так и лежала на ковре.

«Ты ее того, в чувство приведи! Только нежно! Жена же, все–таки!», — настаивали некогда грозные предки.

«Нежно, значит, да?», — вздохнул Бетран и осторожно носком сапога пошевелил ее.

Глава девятнадцатая

Пять Мешков не пошевелилась. «Неужели я уже овдовел?», — пронеслась мысль в голове герцога, а он смотрел на жену.

Герцог был целителем от природы и хорошо умел лечить женское одиночество, но здесь он пока решил не торопиться с диагнозом. На этом его глубокие познания в области целительства заканчивались.

— Очнись! — приказал герцог, стоя над ней. Но это не помогло. — Я приказываю!

Странно. Раньше это помогало!

Обычно этот герцогский тон способен был тут же срастить кости, вылечить любую хворь и придать бодрость и ускорение даже умирающим. Но тут медицина была бессильна.

— Трусишь? Да? — посмотрели на Бертрана портреты. Герцог плотно сжал губы.

На мгновенье он представил горящий замок, обрушающиеся башни, слуг, которые в панике разбегаются, дракона, который сидит на скале и смотрит с вершины горы с сочувствием и пониманием.

«Если что уйду жить к дракону!», — решил для себя герцог. — «Первые два столетия нам будет, о чем поговорить!».

— Вставай! — горделиво произнес герцог, видя, как едва заметно зашевелилась Пять Мешков. Он стоял над ней, глядя на нее задумчивым взглядом. Такое страшное чудовище, способное стереть с лица земли и замок, и горы и все к чему притронется, сейчас было обычной хрупкой и беззащитной девушкой.

— Эй, очнись, — уже мягче произнес герцог, глядя с сомнениями на ее лицо.

— Еще мягче!!! — потребовали портреты.

— Очнись, — выдавил из себя герцог, чувствуя, как внутри него все глубоко противиться нежности и ласке. — Пожалуйста.

— Она сдохла! — как бы объявил герцог, но кольцо на ее пальце сверкнуло. То ли это был луч света, падающий из открытого окна. То ли какая–то древняя магия.

— Эй, — шепнул герцог, сам от себя такого не ожидая.

Он как–то неловко провел рукой по ее волосам и заглянул в лицо. На ее скуле вздулся синяк и один глаз почти заплыл, ресницы дрогнули. Чувство жалости внезапно охватило герцога, но он взял себя в руки.

— Ты чудовище, — постановили портреты, переглянувшись. За сотни лет герцог уже умел читать все, что ему хотят сказать.

— А чудовища должны держаться вместе, — ехидно улыбнулся красавец- прадед.

Только герцог подумал, что он женился так же стремительно, как и овдовел, как вдруг внезапно она зашевелилась.

Пять Мешков открыла один глаз, не понимая, где она и как она тут очутилась. Один глаз у нее заплыл, оставив лишь щелочку, зато второй смотрел слегка удивленно.

— Дракон, подвинься, — мысленно вздохнул герцог, видя как, она неуклюже встает, роняя с каминной полки вазу и почему–то обнимает себя двумя руками, растирая предплечья.

Было в этом жесте что–то такое хрупкое, трогательное и слегка напуганное. У Бертрана, как у мужчины, тут же резко появилось желание обнять эти плечи и убить того, кто заставил их дрожать. «Иногда чудовищу нужно другое чудовище, чтобы защищать его», — пронеслось в голове герцога. И он понял. Ему срочно нужен дракон. Пока один спит, второй будет бдеть.

Все, что случилось дальше произошло так неожиданно, что герцог не успел вовремя сориентироваться. Пять Мешков опомнилась и бросилась к нему, обняла его и застыла.

— Вы меня спасли, — прошептала она.

У Бертрана дернулся глаз, когда он смотрел на чумазое лицо и заплывший глаз.

Он так и стоял с разведенными в сторону руками, не зная, что делать в таком случае. Одно дело, когда ты спасаешь красавицу. Тут сразу становится все ясно, что с ней нужно делать. А другое дело, когда на тебя смотрит рыжее чудовище единственным целым глазом и размазывают сопли по твоей сорочке.

Все, что смог выдавить из себя герцог, так это кривую улыбку и осторожно положить руки на ее плечи.

«Будет лучше, если я просто поселю ее в замке. А там решим, что с ней делать… Объявлять пока ничего не буду!», — твердо решил герцог, как вдруг дверь открылась.

На пороге показался Гиос с подносом, который тут же звякнул вниз, выпав из старческих рук.

— Отойди чудовище! — в ужасе произнес старик. — Фу! Нельзя!

Пять Мешков шмыгнула носом и повернулась к Гиосу, как вдруг он увидел кольцо на ее пальце.

Старина Гиос видел в жизни многое. И многое пережил. Несколько раз он висел над пропастью, когда ему высказывали все, что о нем думают.

— Мадам, — послышался голос старика. Герцог с удивлением посмотрел на резкую перемену. — Не изволите ли чаю? Вам какой? С молоком? С медом?

Что–то с Гиосом было явно не то. И Бертран это чувствовал.

— Сейчас я принесу вам чай, а потом пойду и удавлюсь где–нибудь в красивом месте, — заметил Гиос.

— Да какая я тебе мадам!