Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер

— Положительно, дорогой, — отвечаю я. — С удовольствием посмотрю «Лютера». Я помогу тебе приготовить.

Дождь на время прекратился. В окно кухни струится желтый вечерний свет, отбрасывающий маленькие радуги на деревянную поверхность стола в тех местах, где он отражается от бутылок с растительным маслом и уксусом. В саду галдят птицы, перекрикивая шум автомобилей. Вскоре из радио раздается рокочущий голос футбольного комментатора: играет команда, за которую болеет Дэниэл. Фоном его сопровождает далекий рев толпы, звучащий как тихий размеренный гул, как шипение лука, который я жарю на сковороде. С разделочной доски я смахиваю в сковороду нарубленный чеснок.

— Как день прошел? — интересуюсь я у мужа, приглушая радио. Поворачиваюсь к Дэниэлу и вижу, что он больше не слушает ни меня, ни футбольный репортаж. Он ворошит газеты на кухонном столе, выдвигает и задвигает ящики.

— Хелен, где мой лэптоп?

Его тон заставляет меня отвлечься от стряпни.

— Не знаю. В кабинете смотрел? А у кровати?

— Я уверен, что он был здесь. На столе. — Дэниэл, порывисто поворачивается и мчится на второй этаж. Я слышу, как он топает наверху, ходит из комнаты в комнату. Половицы скрипят под его ногами. Через некоторое время Дэниэл снова внизу.

— Хелен, я всюду проверил. Его нигде нет.

Он обращается ко мне по имени. Значит, подозревает, что это я причастна к исчезновению его ноутбука.

— Может, на работе забыл?

— Исключено.

Я бросаю в сковородку с жареным луком сельдерей и рис, перемешиваю все деревянной ложкой.

— Я помогу тебе поискать, — говорю я мужу. — Но только после ужина. Ты натер «пармезан»?

Дэниэл принимается тереть сыр. Делает он это неумело, кромсает его, будто мельчит «чеддер» для ребенка. А я люблю, чтобы сыр был натерт аккуратными чешуйками.

— Проклятье. Хелен, во сколько это обошлось? — спрашивает Дэниэл, изучая упаковку. Я бросаю на него удивленный взгляд.

— Не помню. Это настоящий итальянский продукт, из Модены. А что?

— Хелен, мы слишком много тратим, — бурчит он, потирая глаза за очками. Потом снимает очки, протирает стекла.

— Ты о чем? — Я с недоумением смотрю на мужа.

— Ни о чем. Забудь, — отвечает он и снова надевает очки.

Беда в том, что он прав. Шопинг стал для меня своего рода терапией. Это — мой постыдный секрет. Иногда после приема у врача — получив подтверждение, что причин для беспокойства нет, по крайней мере, на данный момент, — я выхожу из метро с непривычной легкостью в душе. Иду в магазины подарков на Тернпин-лейн, убеждая себя, что я это заслужила. Что имею полное право отметить это событие. Перебираю крошечные кофточки с вывязанными на них зверушками, коробочки с чепчиками и пинетками, кашемировые детские одеяла светлых тонов, которые, закрыв глаза, щупаю, наслаждаюсь их мягкостью. Потом наблюдаю, как все это для меня заворачивают, перевязывают лентой. Верчу в руке кредитную карту, раздумывая, как дальше строить свой день.

Натерев сыр, Дэниэл бросает терку в раковину. Пыхтит, ладонями потирает лицо.

— Дэниэл, что не так?

— Может быть, ты брала его с собой, а потом забыла в кафе?

Я отворачиваюсь от плиты, смотрю на него, не сразу сообразив, что он снова ведет речь о своем лэптопе. Я убавляю огонь.

— Нет, Дэниэл, не брала. И из дома не выносила. Сегодня я целый день была здесь с Рейчел. Я же тебе говорила. И вообще, зачем бы я стала тащить в кафе твой лэптоп?

— Ну как можно что-то найти в таком бардаке? — громко вздыхает он.

Я смотрю на кухонный стол. Дэниэл прав. Стол завален газетами и журналами. Я сказала, что читала их, но на самом деле до прессы у меня руки не дошли. Также там лежали стопка справочников для беременных, аппарат ЧЭНС, пустой флакон от таблеток «Гевистон», ненакачанный гимнастический мяч и насос к нему. С излишней агрессивностью Дэниэл начинает хватать со стола газеты с журналами и запихивать их в мусорное ведро. Рекламные листки, заложенные между газетными страницами, вываливаются и падают на пол.

— Эй, журналы не выбрасывай. Я еще не читала интервью Рори.

Я плотно сжимаю губы. Поздно спохватилась. Про интервью Рори лучше бы не упоминать. Настроение Дэниэлу это не поднимет. Его рука замирает над мусорным ведром. Он находит нужный журнал и швыряет его на стол.

— Дэниэл, не надо злиться. Найдется твой лэптоп.

— Извини. Я немного нервничаю.

Дэниэл идет выносить мусор, а я бросаю взгляд на журнал. С первой полосы на меня смотрит черно-белая фотография Рори. Он не похож на себя — грозный какой-то. Чем-то напоминает папу, когда тот пребывал в дурном расположении духа. Когда гневался, переставал быть самим собой. Интервью я еще не читала, но заголовок не внушает оптимизма.

В окно я наблюдаю за Дэниэлом. По его движениям видно, что переполненные баки приводят его в бешенство. Он запихивает и запихивает пакеты с мусором, хотя ясно, что крышка не закроется.

Они с Рори, я знаю, поругались из-за статьи. Дэниэл считает, что Рори, принимая во внимание конфликтную ситуацию, должен был понимать: большое интервью приведет к большому скандалу. Тем более что они готовились представить следующий этап проекта застройки. Когда статья вышла, Дэниэл был вне себя от ярости.

Судя по всему, он не знал, что Рори дал интервью. Тот даже заказчика не предупредил. Дэниэл обозвал Рори идиотом, спросил, почему он не соизволил поговорить с ним, прежде чем дать согласие журналистке. Рори вспылил: не Дэниэлу упрекать его в скрытности, ведь сам он даже не упомянул о том, что выводит деньги компании в офшор. Он вообще подумал, как это будет выглядеть? Дэниэл ответил, что это — не обман, а разумная бухгалтерия, все так делают. Да и вообще, что Рори может знать об этом, если он сроду не проявлял ни малейшего интереса к тому, чтобы поддерживать порядок в финансовых делах компании. Мне все это не нравилось. Не выношу, когда они ссорятся.

Дэниэл вернулся на кухню, моет руки.

— Боюсь, в понедельник я опять приду поздно! — сообщает он громко, перекрикивая шум воды. — Встречаюсь с заказчиком. Попытаюсь исправить положение.

Он вытирает руки кухонным полотенцем, которое затем просто бросает рядом с мойкой.

— Хорошо. Ты не забыл, что в эти выходные мы идем к Рори на день рождения?

Дэниэл растерянно моргает. Значит, забыл.

— А нам обязательно… там быть?

— Дэниэл, он — мой брат и твой деловой партнер! Конечно, обязательно. Можно подумать, прямо такая уж страшная статья.

— Да, страшная. Представь себе. Ты же ее не читала. Сама сказала.

Я вздыхаю, недоумевая, как так получилось, что мы опять ссоримся, ведь вечер так хорошо начинался. Я наливаю в ризотто бокал белого «Совиньона». Вино пузырится, впитываясь в рис. Я прибавляю жару, чтобы алкоголь испарился. Его пьянящий, дезориентирующий аромат поднимается над сковородой и в следующую минуту растворяется.