Матильда - Татьяна Богатырева

Матильда же пребывала в глубокой задумчивости: под окном все-таки явно кто-то был. Конечно, это была не сворачивающая курицам шеи ведьма, но ведь вполне может статься, что кто-то шпионит за ними из-за Николая, даже в такой глуши. Может быть, кто-то из тайной полиции, по приказанию Марии Федоровны. Почему бы и нет?

До начала летнего сезона в Красном Селе еще оставалось время, которое ей было решительно нечем занять, кроме как одиночными молчаливыми прогулками по лесу. Грибы она больше не собирала, просто бродила, бесцельно и задумчиво, как когда-то по городу, в ожидании возвращения Николая из неудачного кругосветного путешествия. Она скучала по родным, но не хотела показываться им на глаза в таком состоянии, и Юля в сопровождении Зедделера отправилась к родителям без нее. Боясь ночевать без сестры и не находя в себе силы в этом признаться, Матильда в одиночестве напилась на ночь коньяку и легла спать с широко распахнутой дверью. О том, что подумают о ней лакей и его жена, она старалась не думать, мало ли какие у людей в самом деле бывают причуды.

Николай прислал ей письмо в тот же день, как только возвратился из Англии. В тот же вечер он прибыл к ней верхом, но встреча была невеселой. Во второй раз он приехал к ней без предупреждения и не застал ее дома – репетиции красносельского сезона уже начались. На самих спектаклях он в то лето фактически не бывал – недолго пробыв в Красном Селе, он снова уехал вместе с Государем Александром – сначала в Курляндскую губернию, в Либаву, оттуда – в Данию, и пробыл там до самой поздней осени, вернувшись много позже начала зимних спектаклей Матильды.

Теперь, по прошествии времени, проведенного рядом с ним, Матильда ясно видела и понимала все его особенности и недостатки – он, несмотря на свое происхождение и семью, был всего лишь человеком, со своими слабостями и страхами, промахами и заблуждениями.

Она не идеализировала его больше, не видела в нем более человека намного сильнее или глубже ее самой – но оттого ей казалось, что теперь она любит его много больше. Его тело, его поступки и идеи, мысли, стремления и желания, страхи и переживания, его намерения, неверие и уверенность. Любит его настолько, насколько человек может любить другое живое существо.

Пустующая все лето квартира в доме на Английском проспекте встретила Матильду некой особенной необжитостью и запущением – стылым холодом и мраком. Матильда не могла избавиться от неприятного ощущения: будто бы фаворитка вернулась в купленный или же снятый ее патроном особняк, растерянная в ожидании визита благодетеля. Это не было правдой до конца, но неприятный привкус вдруг почувствовался настолько, что захотелось плакать.

Несмотря на то что гости не предполагались, Матильда включила весь имеющийся в доме свет, где только могла. Не в силах успокоиться и не знающая, куда себя деть, поздним вечером она переоделась и снова, снова, снова пыталась крутить тридцать два фуэте. Она увидела себя со стороны – темный осенний проспект, освещенный дом за высоким каменным забором, похожий на искусную музыкальную шкатулку с фарфоровой статуэткой – кружащейся балериной внутри. В одной из таких шкатулок она бережно хранила все – начиная от самой первой записки – письма от Николая, собранные за минувшие годы.

Она танцевала и танцевала, пока глубокой ночью не упала в изнеможении на застеленную кровать и не провалилась в тревожный, неглубокий сон, не переодевшись и так и не погасив во всем доме свет.

Николай продолжал отсутствовать в городе, а Матильде тем временем нанесли два – один необычнее и неоднозначнее другого – визиты.

Первым странным визитером оказался князь Андрей. Он явился в выходной день, заблаговременно известив о своем желании прийти к ней. Для Матильды это было неожиданно: последние годы они не общались и виделись только на светских мероприятиях и на спектаклях. Князь Андрей никогда не присоединялся к Николаю, когда дома у Матильды или же где-то в ином месте собиралась компания, несмотря на то, что в ней присутствовали братья, однополчане да и просто близкие друзья Андрея. Она была уверена, что он избегает ее.

– Какие у вас планы на сегодняшний день, Матильда Феликсовна? – он даже не пытался задать этот вопрос между делом, будто бы «между прочим». Лицо его было напряжено, глаза – серьезны. – Ежели у вас нет определенных неотложных дел и занятий, я хотел бы сопроводить вас в архив. Вместе мы могли бы изучить вашу родословную, в особенности ваши права на титул.

– Но ведь архив закрыт в выходной день? – только и смогла сказать Матильда, она была так удивлена неожиданным порывом Андрея, что не сразу догадалась об истинной причине его просьбы.

– Его откроют специально для нас с вами, Матильда Феликсовна.

– Вас послал Николай?

Андрей промолчал. Его молчание говорило красноречивее любых слов. Матильде было ясно, что это человек, честный и достойный, выбрал учитывая его к ней отношение и чувства, наиболее правильное для себя поведение – он предпочитал стоять в стороне, оставаясь на расстоянии и не посягая на право быть частью жизни Матильды уже давно.

Видимо, только какая-либо веская причина или, скажем, просьба близкого человека – такого, кому нельзя отказать – могла вынудить Андрея Владимировича отступиться от выбранного им пути и переступить эту самим же проведенную черту, как он переступил сегодня впервые порог ее дома на Английском проспекте.

Взгляд Матильды смягчился, настороженность уступила место благодарности и восхищению выдержкой и волей сидящего перед нею человека.

– Я буду вам благодарна, если вы составите мне компанию в моих поисках. Спасибо вам за помощь, Андрей! – произнесла она искренне, отбросив обычную холодность, – вы желаете, чтобы мы отправились немедленно?

– Как вам будет удобно, Матильда Феликсовна. Я нахожусь полностью в вашем распоряжении.

Матильда помолчала, все еще обдумывая сложившуюся ситуацию. Николай помнит о ней, Николай верит в благородство ее происхождения, в ее права на польский престол. Но почему именно сейчас? Означает ли это, что вопрос помолвки стоит сейчас как нельзя остро? Неужели Николай все же нашел в себе силы за нее… бороться?

– Но ведь это же правда! – воскликнула она, отвечая сама себе.

– Что правда, Матильда Феликсовна? – немедленно отреагировал князь Андрей.

– Простите, подумала вслух… – созналась Матильда, – правда… я хотела сказать, что у меня правда есть права на польский престол. Я не лгу, Андрей!

Он молча смотрел на нее – в его взгляде было столько спокойной любви, столько понимания, что Матильде захотелось броситься ему на шею и заплакать с возгласом: «Это какой-то кошмар, помоги мне, мне так страшно потерять Николая!» Она сдержалась, но порыв искренней близости до конца подавить не смогла: неожиданно для себя самой она принялась рассказывать Андрею о своих родителях, о деде, о своей родословной и своей большой семье. О том, что она родилась под несчастливым номером, который еще называют «чертова дюжина» – любимый, тринадцатый ребенок в большой удивительной семье. О своем первом спектакле и первой роли, о том как Юзя удивительно способен исполнять мазуруку – ну просто копия отца, и как Юля из Кшесинской-старшей по вине Матильды превратилась в Кшесинскую-всеми-забытую, но даже это не мешает Юле целиком и полностью быть «за» Матильду, и любой успех и триумф младшей сестры принимать как свой собственный…